– Ни о чем особенном, Ваше Превосходительство – объяснил Балагер на очередном совещании. – Я не был знаком с этим молодым человеком. Но увидел, как он погружен в чтение – он шел и читал на ходу, – и мне стало любопытно. Вы знаете, что книги – моя страсть. И я был изумлен. Подумал, что он немного не в себе. Знаете, что его так увлекло? Описание китайских пыток, с фотографиями тел обезглавленных и с содранной кожей.
В тот же вечер он велел позвать его. Аббес был так ошарашен радостью, страхом, а может, тем и другим, а главное – столь высокой честью, – что с трудом произнес слова приветствия Благодетелю.
– Вы хорошо поработали в Мексике, – проговорил тот своим напевным и одновременно пронзительным, голосом, который, как и его взгляд, действовал парализующе на того, с кем он говорил. Эспайльат меня информировал. Полагаю, вы можете выполнять более серьезную работу. Вы готовы?
– Все, что прикажет Ваше Превосходительство. – Он стоял по стойке смирно, ноги вместе, как ученик перед учителем.
– Вы знали в Мексике Хосе Альмоину? Испанского эмигранта, который прибыл вместе с другими испанскими республиканцами.
– Да, Ваше Превосходительство. Вернее, знал только в лицо. Но с многими из группы, которая собирается в «Кафе Комерсио», был знаком. Они называют себя «доминиканские испанцы».
– Этот тип опубликовал книгу против меня «Сатрапия на Карибах», оплаченную гватемальским правительством. Под псевдонимом Грегорио Бустаманте. А потом, чтобы запутать следы, имел наглость опубликовать в Аргентине другую книгу, уже под своим именем, «Я был секретарем Трухильо», в которой превозносит меня до небес. А поскольку с тех пор прошло несколько лет, он чувствует себя в безопасности там, в Мексике. Думает, я забыл, как он ославил мою семью и режим, который кормил его. Такие проступки за давностью не прощают. Хотите взяться за это дело?
– Для меня это – большая честь, Ваше Превосходительство. – Аббес Гарсиа произнес это твердо и с такой готовностью, какой до сих пор еще не выказывал.
Вскоре бывший секретарь Генералиссимуса, наставник Рамфиса и личный писец Марии Мартинес, Высокочтимой Дамы, умер в мексиканской столице, изрешеченный пулями. Испанские эмигранты и пресса подняли страшный шум, но доказать, что убийство было совершено, как тогда говорилось, «длинной рукой Трухильо», никому не удалось. Операция была произведена быстро, чисто и стоила всего полторы тысячи долларов, судя по счету, который Аббес Гарсиа представил по возвращении из Мексики. Благодетель сделал его полковником своих вооруженных сил.
Уничтожение Хосе Альмоины было всего лишь одним звеном в длинной цепи блестящих операций, проведенных полковником, в результате которых были убиты или покалечены и изувечены десятки эмигрантов, наиболее громкие акции были проведены на Кубе, в Мексике, Гватемале, Нью-Йорке, Коста-Рике и Венесуэле. Стремительно и чисто проделанная работа произвела впечатление на Благодетеля. Каждая операция – шедевр ловкости и секретности, просто-таки ювелирная работа. В большинстве случаев Аббес Гарсиа не просто прикончил врагов, но и полностью разрушил их репутацию. Профсоюзный деятель Роберто Ламада, нашедший приют в Гаване, был забит насмерть в публичном доме Китайского квартала сутенерами, которые заявили полиции, что он намеревался пырнуть ножом проститутку, отказавшую ему в его извращенных садомазохистских посягательствах; женщина, крашенная в рыжую мулатка, с плачем показывала на страницах «Кар-телес» и «Боэмии» следы истязаний, оставленные на ее теле этим выродком. Адвокат Байардо Сиприота погиб в Каракасе в потасовке гомосексуалистов: его нашли в пользовавшемся дурной славой отеле, в женских трусиках и бюстгальтере, губы его были ярко накрашены. Результаты вскрытия показали наличие спермы в заднем проходе. Как исхитрялся полковник Аббес – так быстро и в городах, которых почти не знал, – вступать в контакт с этим отребьем – наемными убийцами, торговцами наркотиками, кучильерос [4], проститутками, ворами и проходимцами, – всегда фигурировавшими в громких делах, которые смаковала желтая пресса и в которых всегда оказывались замешанными враги режима? Как ему удалось почти по всей Латинской Америке и Соединенным Штатам раскинуть такую эффективную сеть информаторов и исполнителей за такие небольшие деньги? Трухильо слишком дорожил временем, чтобы тратить его на выяснение подробностей. Но, следя за ним с расстояния, восхищался, как знаток, драгоценностью, тонкостью работы и выдумкой, с какой Джонни Аббес Гарсиа освобождал режим от его врагов. Ни сами эмигрантские организации, ни враждебные правительства не могли установить связи между этими несчастными случаями, ужасными несчастьями и Генералиссимусом. Одна из самых совершенных операций была связана с Рамоном Марреро Аристи, автором известного во всей Латинской Америке романа «Over», рассказывающего о жизни на сахарных плантациях Ла-Романы. Старинный директор «Ла Насьон», безумно трухилистской газеты, Марреро был министром общественных работ в 1956 году и второй раз – в 1959 году, когда и начал снабжать информацией журналиста Тэда Шульца, а тот в своих статьях в «Нью-Йорк Тайме» поливал помоями режим. Когда же он понял, что его маневры раскрыты, то попытался выправить положение при помощи писем в газету гринго. И с поджатым хвостом явился в кабинет Трухильо, унижался, лил слезы, просил прощения, клялся, что никогда его не предавал и ни за что не предаст. Благодетель слушал его, не промолвив ни слова, а потом совершенно спокойно дал ему пощечину. Марреро, весь в поту, хотел вытащить платок, и начальник адъютантского корпуса полковник Гуаро Эстрелья Садкала тут же всадил в него пулю. Аббесу Гарсии было поручено завершить операцию, и не прошло часа, как автомобиль – на глазах у свидетелей – на Центральном хребте сверзился в пропасть на дороге в Констансу; Марреро Аристи и его шофер оказались изуродованными до неузнаваемости. Разве не очевидно было, что полковник Джонни Аббес Гарсиа должен вместо Ножика возглавить Службу военной разведки? Будь он во главе этой организации во время покушения Галиндеса в Нью-Йорке, которым руководил Эс-пайльат, возможно, и не разразился бы скандал, так повредивший режиму в глазах мировой общественности.
Трухильо презрительно кивнул в сторону лежавшего на письменном столе доклада:
– Еще один заговор с целью убить меня во главе с Хуаном Томасом Диасом? И опять организован консулом Генри Диборном, этим цэрэушным недоумком?
Полковник Аббес Гарсиа нарушил неподвижность и, поелозив задом в кресле, устроился удобнее.
– Похоже на то, Ваше Превосходительство, – кивнул он, словно не придавая большого значения делу.
– Остроумно, – перебил его Трухильо. – Разорвали с нами отношения во исполнение резолюции ОАГ и отозвали своих дипломатов. Но оставили нам Генри Диборна с его агентами, чтобы он тут плел заговоры. Это точно, что Хуан Томас – в заговоре?
– Нет, Ваше Превосходительство, только смутные указания на это. Но после того, как вы сместили его, генерал Диас кипит от обиды, и я вынужден наблюдать за ним пристально. В его доме в Гаскуэ то и дело собираются. От обиженного всегда следует ждать самого худшего.
– Это не из-за отставки, – проговорил Трухильо громко, но как бы размышляя. – Это из-за того, что я назвал его трусом. И напомнил, что он обесчестил мундир.
– Я был на том обеде, Ваше Превосходительство. И думал, что генерал Диас поднимется и уйдет. Но он стерпел, хотя побледнел, как мертвец, и покрылся потом. А выходил, шатаясь, будто пьяный.
– Хуан Томас всегда был гордецом, его следовало проучить, – сказал Трухильо. – В Констансе он показал себя слабаком. А мне в доминиканских вооруженных силах генералы слабаки не нужны.
Это произошло несколько месяцев спустя после подавления высадки в Констансе, Маймоне и Эстеро Ондо, когда все высадившиеся – а среди них были не только доминиканцы, но и кубинцы, американцы и венесуэльцы – были уже убиты или взяты в плен; как раз в эти январские дни 1960 года режим обнаружил разветвленную сеть тайной оппозиции, которая в память о той высадке назвала себя движением «14 Июня». В организацию входили студенты и молодые специалисты из среднего и высшего класса, многие из которых принадлежали к семьям, поддерживавшим режим. В разгар операции по зачистке этой подрывной организации, в которой активно сотрудничали все три сестры Мирабаль со своими мужьями – от одного воспоминания о них в Генералиссимусе вскипала желчь, – Трухильо пригласил на обед в Национальный дворец полсотни военных и гражданских деятелей режима, чтобы примерно проучить своего друга детства и однокашника по военной карьере, занимавшего самые высокие посты в вооруженных силах в годы Эры. Он сместил его с поста начальника военного округа Ла-Вега, куда входила Констанса, когда еще не закончилась операция по ликвидации последних очагов рассеянных по горам захватчиков. После смещения генерал Томас Диас тщетно просил аудиенции у Генералиссимуса. И, должно быть, удивился, получив приглашение на обед, тем более что его сестра Грасита попросила убежища в посольстве Бразилии. Хозяин не поздоровался с ним, за весь обед ни разу не обратился к нему и даже не взглянул на тот, самый удаленный край длинного стола, куда посадили генерала в знак немилости.
