Литмир - Электронная Библиотека

«Это всегда один и тот же автобус», — говорит доктор В этот момент автобус тормозит возле телефонной будки — не потому, что здесь у него остановка, а по правилам дорожного движения: все машины останавливаются здесь на секунду, а потом медленно едут дальше.

Каждый день я вижу этот автобус в первый раз.

Тогда доктор спрашивает о городе, который я видел во сне.

Не знаю, как он называется.

Тогда я спрашиваю о городе, который вижу из окна.

Берлин.

Большой экран в реабилитационном зале показывает семейство, сидящее вокруг стола. Доктор с помощью пульта переключает канал. Теперь показывают автогонки. Одна из машин врезается в ограждение, но гонщик остается цел. Он сдергивает с себя шлем и швыряет на землю. Доктор спрашивает, какого цвета машина. Красный «феррари». Потом снова переключает канал, на экране возникает ужинающий негр. Я вижу лицо этого человека, он что-то говорит и подносит вилку ко рту, он говорит и ест без остановки, причем делает это одновременно. Фоном к его болтовне проходит смех за кадром. Доктор интересуется, как фамилия этого человека, но мне нечего сказать по этому поводу, а потом дают более широкий план, и на экране появляется все семейство, ужинающее вокруг стола. Доктор переключает канал. Идет документальный фильм. Гигантские черепахи плавают среди коралловых рифов. Я говорю доктору, что не отказался бы тоже там очутиться. Тогда он спрашивает, нравится ли мне море, и я отвечаю, что да. Потом доктор выключает телевизор и спрашивает, какого цвета была машина.

Какая машина?

Потом спрашивает, как выглядела черепаха.

Не знаю, что и сказать. Тогда доктор спрашивает, устал ли я, и я отвечаю, что нет, несмотря не то что уже поздно и за окном темнота.

Процесс выздоровления может занять несколько месяцев. Так говорит доктор. А эти люди, кажется, специалисты во всем, что касается расстройств памяти.

— А вы знаете, что Рональд Рейган в последние свои годы не мог вспомнить годы своего президентства?

— Я не знаю, кто такой Рональд Рейган.

— Президент Соединенных Штатов. Раньше он был актером.

— И в каких фильмах снимался?

— Не думаю, чтобы вы их смотрели. Я по крайней мере ни одного не помню.

— Бедняга, он забывает, что был президентом, а остальные в это время забывают его фильмы.

— Это просто пример, чтобы объяснить вам, что любое событие, каким бы большим и значительным оно ни было, может стереться из памяти. Вам не нужно винить себя за то, что вы сожгли свою память, но вы должны помочь нам восстановить ее, если действительно хотите достичь хоть минимальной гармонии у себя в голове. Итак, теперь мы знаем, что задача это непростая. Основные трудности здесь прямо связаны с особенностями человеческого мозга: десять или двенадцать миллионов нейронов, соединенные множеством способов, представляют собой динамическую систему, по своей сложности далеко превосходящую самые продвинутые компьютеры. К исследованию синапсов и молекулярного взаимодействия нам придется прибавить и все, что касается функционирования полисинаптических и полинейронных соединений. Действие памяти основано на восстановлении ряда синаптических и нейронных цепочек из числа всех возможных, всех существующих цепочек. Рассуждая с точки зрения нейрофизиологии, акт вспоминания состоит из поиска, воссоздания и узнавания одной конкретной цепочки, которая использовалась в исходной ситуации. Из всего сказанного можно сделать вывод, что перед нами — чуть более усложненный вариант задачи про то, как отыскать пару для носка в корзине с грязным бельем.

— Благодарю вас. Теперь я себя чувствую лучше.

Сегодня возле меня, на металлическом стуле, обшитом красной кожей, сидит незнакомый мужчина. Окно закрыто. Я имею в виду, что в комнате есть окно, но оно закрыто и жалюзи опущены. Я спросил мужчину, сидящего на красном стуле, работают ли жалюзи и можно ли отсюда что-нибудь увидеть, он ответил, что да, жалюзи работают великолепно и за окном, разумеется, находится шоссе, а еще дальше — город. Затем мужчина очень подробно объяснил, что мой случай представляет собой прелюбопытный вариант корсаковского психоза. «Прелюбопытный» — так выразился он, я бы сам ни когда так не сказал. «Корсаковский психоз», также известный под названием «синдром Корсакова», развивается вследствие дегенеративного полиневрита и дает такую клиническую картину: заболевшие сохраняют способность без всякого порядка вызывать в памяти старые воспоминания, появившиеся намного раньше начала болезни, они могут адаптироваться к современным обстоятельствам в той мере, в какой эти обстоятельства им знакомы, могут давать адекватные ответы на поставленные вопросы, правильно повторять услышанную фразу, ряд цифр или слов, однако через короткий промежуток времени — может быть, всего через несколько секунд — больным уже не удается вспомнить предметы, события или людей, которые только что входили в зону их внимания, и действия, которые они только что производили сами.

Все эти объяснения представляются мне чрезвычайно интересными. Кстати, позади меня находится окно, но оно закрыто, жалюзи опущены.

Возле моей кровати, на металлическом стуле, обшитом красной кожей, сидит мужчина. Я спрашиваю его, работают ли жалюзи, и он отвечает, что жалюзи работают великолепно, чему я, разумеется, несказанно рад: когда лежишь в больнице, нет ничего лучше раскрытого окна и города вдалеке. Да, а мужчина, оказывается, доктор, невролог и вполне симпатичный тип. Доктор спрашивает, виделись ли мы раньше, я отвечаю:

— Раньше? Когда?

— Раньше… прямо сейчас.

— Раньше прямо сейчас я смотрел на окно и задавался вопросом, есть ли за окном город.

— Берлин.

— Что?

— Город за окном — это Берлин.

— Так вот, сначала я, оказывается, думал о Берлине, а потом, повернув голову, увидел вас на стуле.

Потом доктор поднимает жалюзи и уходит.

Сегодня дождь. Сегодня никто не пришел меня навестить.

На экране в реабилитационном зале появляется фотография мужчины, сидящего рядом с мальчиком на каких-то бревнах. Мне кажется, где-то я такое уже видел. Не мужчину с мальчиком, а эту самую фотографию. Может быть, человек без памяти способен видеть образы будущего. Так же как слепые развивают в себе поразительный слух, у лесбиянок дьявольски умелые языки, заключенные способны подружиться с мышами, а астронавты ловят в невесомости шарики молока, словно орешки. Короче говоря, необходимость подталкивает человека к необычайному.

Мужчина и мальчик на снимке похожи друг на друга; безусловно, это отец и сын, хотя точных указаний на это и нет. Точно так же фотография женщины в красном пальто, в одиночку переходящей улицу в незнакомом городе, наводит меня на мысль о Женщине брошенной, может быть, даже вдове — хотя на самом деле это вполне может быть влюбленная женщина, женщина, у которой свидание с любовником в какой-нибудь гостинице, или же просто женщина, идущая домой с работы.

Фотография человека в дверях больницы скорее наводит меня на мысль о человеке заболевшем, а не о выздоровевшем.

А увидев поезд, я думаю о путешествии туда не обратно.

Взглянув на снимок застывшего в улыбке солдата, я считаю этого солдата погибшим.

Кадры на экране сменяются с неприятной и даже болезненной медлительностью. Доктор обещает что частота смены кадров со временем будет возрастать. Что изображения будут приобретать все более личный характер — чем больше у врачей накопится информации и чем больше я сам буду им помогать. А пока это все, чем я располагаю. Лица и фигуры множества незнакомцев, которым поручено вытащить вслед за собой людей из моих собственных воспоминаний. Охотники в лесу, идущие по следу неведомых животных.

Доброй охоты всем вам.

Десять часов утра, и прекрасного утра. Когда медсестра спрашивает, что мне снилось, я отвечаю: «Невада, пустыня Невада, а после пустыни — Лас-Вегас, Луксорский обелиск и летящие фламинго, а также исполины на крышах зданий на Гран Виа в Мадриде, птица феникс и ангел на площади Изящных искусств».

31
{"b":"18085","o":1}