[1927] Было — есть* Все хочу обнять, да не хватит пыла, — куда ни вздумаешь глазом повесть, везде вспоминаешь то, что было, и то, что есть. От издевки от царёвой глаз России был зарёван. Мы прогнали государя, по шеям слегка ударя. И идет по свету, и гудит по свету, что есть страна, а начальствов нету. Что народ трудовой на земле на этой правит сам собой сквозь свои советы. Полицейским вынянчен старый строй, а нынче — описать аж не с кого рожу полицейского. Где мат гудел, где свисток сипел, теперь — развежливая Мы — милиционеры. Баки паклей, глазки колки, чин чиновной рати. Был он хоть и в треуголке, но дурак в квадрате. И в быт в новенький лезут чиновники. Номерам не век низаться, и не век бумажный гнет! Гонит их организация, Ложилась тень на все века от паука-крестовика. А где сегодня чиновники вер? Ни чиновников, ни молелен. Дети играют, цветет сквер, а посредине — Ленин. Кровь крестьян кулак лакал, нынче сдох от скуки ж, и теперь из кулака стал он просто — кукиш. Девки и парни, помните о барине? Убежал помещик, раскидавши вещи. Наши теперь яровые и озимь. Сшито село на другой фасон. Идет коллективом, гудит колхозом, плюет на кобылу Ну, а где же фабрикант? Унесла времен река. Лишь когда на шарж заглянете, вспомните о фабриканте. А фабрика по-новому железа ва́рит. Потеет директор, гудит завком. Свободный рабочий льет товары в котел республики полным совком. [1927]
Гимназист или строитель* Были у папочки дети — гимназистики. На фуражке-шапочке — серебряные листики. В гимназию — рысью. Голова — турнепсом. Грузит белобрысую — латынью, эпосом. Вбивают грамматику в голову-дуру, мате-ма-тику и литературу: «Пифагоровы штаны «Алексей, Гордей, Сергей, Глеб, Матвей Зубрят приклеив к носу, и От новых переносятся к старым векам, перелистывают справа налево; дескать, был мусью Адам, и была мадам Ева. В ухо — как вода, из уха — как водица, то, что никогда и никому не пригодится. В башку втемяшивают, годы тратя: «Не лепо ли бяше, Бублики-нули. Единицы ле́са… А сын твердит, дрожа осиной: «Пой, о богиня, про гнев Ахиллеса, Зубрит — 8 лет! — чтобы ему дорасти до зрелости и до премудрости. Получит гимназистик аттестат-листик. От радости — светится, напьется, как медведица. Листик взяв, положит в шкаф, и лежит в целости аттестат зрелости. И сказки про ангелов, которых нет, и все, что задавали — до и от — и все, что зубрили восемь лет, — старательно забывают в один год. И если и пишет — ученый и прыткий, — то к тете, и только поздравительные открытки. Бывшие гимназисты — в дороге, в и́збранной, кому понадобился вздор развызубренный?! Наши не сопели ни по каким гимназиям, учились ощупью, по жизни лазая, веря в силу единственной науки — той, что облегчает человечие руки. Дисциплина машин, электричество, пар учат не хуже учебников и парт. Комса́ на фабрике «Красная нить» решила по-новому Ночами она сидит над вопросом: как лучше укладывать нитки по гроссам? Что сделать, чтоб ящики с ниткой этой текли по станку непрерывной лентой? На что по селам спрос настоящий — большой продавать или маленький ящик? С трудом полководя чисел оравою, считают и чертят рукою корявой. Зубами стараются в гранит вгрызаться, в самую в «раци — онализацию». И вот, в результате грызенья гранита — работы меньше и больше ниток. Аж сам на комсомолию эту серебряным глазом, моргая сквозь смету, глядит пораженный рубль сбереженный. Остались от старого ножки да рожки, но и сейчас встречается дядя такой, который в глупой зубрежке науки без толку долбит, как дятел. Книга — книгой, а мозгами двигай. Отжившие навыки выгони, выстегав. Старье — отвяжись! Долой советских гимназистиков! Больше — строящих живую жизнь! |
