Андрей. Я оправдаю доверие.
Слышен очень далекий и глухой пушечный выстрел.
Свиридов (смотрит на часы). Точно. Началась артиллерийская подготовка.
Федя наигрывает «Землянку».
Андрей (тихонько поет).
Вьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Два пушечных выстрела. Кое-кто начинает одеваться, подтягивать снаряжение. Снимают с гвоздей танкистские шлемы.
Андрей (поет, ему подпевают).
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Подряд быстро, один за другим, три пушечных выстрела.
Вася. Крепко бьют.
Андрей (поет).
Ты теперь далеко, далеко,
Между нами снега и снега…
(Надевает шлем.)
Свиридов (смотрит на часы). Ну-ка, ребята, через две минуты в машину.
Близкий разрыв.
Федя (прислушивается). Немец отвечает.
Вася. Ну, погоди, дорвусь я до него!
Андрей (поет, все подпевают).
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
Свиридов. Экипаж, в машину!
Выстрелы.
Занавес.
Действие третье
Кладовая госпиталя в городе Щеглы, отделенная от освещенного коридора матовой стеклянной перегородкой.
I
Даша и Зоя. Даша вынимает из большой корзины белье, только что принесенное из прачечной. Она укладывает его аккуратными стопочками на полки. Входит Зоя, неся охапку обмундирования и снаряжения, снятого с раненых.
Даша. Много раненых нынче привезли?
Зоя. Восемь человек.
Даша. Есть тяжелые?
Зоя. Один очень тяжелый. Три ранения: в голову, в грудь, на два сантиметра от сердца, и в ногу. Особенно в ногу. Что-то невероятное. Какая-то каша из мяса и костей. Все время в бессознательном состоянии.
Даша. Будет жив?
Зоя. Не знаю. Молоденький парень. Танкист.
Даша. Какое горе! Боже мой, какое горе!
Зоя. Ранен во время танковой атаки. Башенный стрелок. Командира танка убило, так он принял командование, прорвался со своим танком к противнику в тыл и наделал там что-то немыслимое. Разгромил несколько минометных батарей, взорвал штаб, подавил гусеницами более тридцати фашистов.
Даша. Есть же люди!
Зоя. Ого! Ну, давай записывать. (Раскладывает вещи по кучкам и диктует Даше, которая заполняет карточки.) «Номер 794. Красноармеец Липатов Иван Федорович. Гимнастерка, шаровары, пояс, сапоги».
Даша (пишет). «Гимнастерка, шаровары, пояс, сапоги».
Зоя. «Кружка, ложка, фляжка». (Рассматривает фляжку.) Пробита осколком. Как разворотило!
Даша (пишет). «Кружка, ложка, фляжка».
Зоя. «Записная книжка, нож…» Все. (Берет вещи, сворачивает и кладет в специальный ящик.) Так. Дальше. «Номер 795. Красноармеец Тихонов Степан Яковлевич. Гимнастерка, шаровары, пояс, кисет, трубка, компас, кружка, ложка, книжка, фляжка». Все.
Даша. Дальше.
Зоя. «Номер 796. Гвардии сержант Купавин Андреи Николаевич». Тот самый, тяжелый, который прорвался со своим танком. «Гимнастерка, шаровары, пояс, свитер шерстяной, часы-браслет, зажигалка, записная книжка, комсомольский билет». Пробит пулей. Весь в засохшей крови. Видать, лежал в левом кармане, и пуля его прошила. (Рассматривает.) Смотри, чудесное лицо!
Даша (смотрит). Простое. Веселое. Милое. Лицо героя. Неужели не выживет?
Зоя. «Карандаш, записная книжка, фотокарточка». Тоже пробита пулей. (Рассматривает.) Залита кровью. Какая-то девушка. (Вскрикивает.) Даша!
Даша. Что такое? Что случилось?
Зоя. «Самому храброму».
Даша. Где?
Зоя. Что-то невероятное.
Даша. Не может быть.
Зоя. Смотри.
Даша. Моя карточка! Он тут!
Пауза. Зоя убирает вещи в шкаф. Даша, не выпуская из рук своей карточки, идет к двери.
Зоя. Ты куда?
Даша. К нему.
Зоя. Что ты? Разве можно?
Даша. Я должна. Мне надо.
Зоя. Сядь, успокойся.
Даша. Ты понимаешь это?
Зоя. Сядь.
Даша. Пусти. Сейчас же!.. Или мы поссоримся.
II
Входит главный врач госпиталя Селявина.
Селявина. Четыре комплекта в седьмую палату.
Даша. Антонина Васильевна, освободите меня от работы.
Селявина. Вы больны?
Даша. Я здорова. Но мне крайне необходимо. Переведите меня из кладовой в лечебную часть.
Селявина. Но у вас нет специальной подготовки.
Даша. Антонина Васильевна! Я не прошусь медицинской сестрой, я прошусь кем-нибудь: санитаркой, сиделкой, няней, уборщицей. Я буду делать все, что вы прикажете.
Селявина. Что с вами? Что случилось?
Даша. Только что к нам в госпиталь поступил гвардии сержант Купавин. Я должна быть возле него. Антонина Васильевна, пожалуйста…
Селявина. Это ваш родственник?
Даша. Нет.
Селявина. Близкий… человек?
Даша. Да, это близкий человек. Очень близкий. Самый близкий на свете.
Селявина. Понимаю.
Даша. Нет, нет! Вы не понимаете. Я его не видела никогда в жизни. Я его не знаю. Я только положила в кисет свою фотокарточку. А теперь… только что… Вы видите? (Показывает карточку.) Она вернулась ко мне.
Зоя. Она была в бою у него на груди.
Даша. Я была в бою у него на груди.
Селявина. Я понимаю.
Даша. Мы связаны. Вы понимаете? Кровью. На всю жизнь. Я должна быть вместе с ним навсегда. Конечно, если он захочет. Я даю честное слово. Антонина Васильевна, пожалуйста… Можно? (Сдерживает слезы.)
Селявина. Бедная девочка! Конечно. Только наденьте халат.
Даша. Спасибо.
Зоя. Надень халат.
Даша. Да, да, халат. И косынку. Чтоб волосы не путались. (Надевая поспешно халат.) Зоя, зайди к нашим. Скажи, что я сегодня не вернусь. Пусть не беспокоятся. Объясни. (Идет к двери.)
Селявина. Подождите. Не ходите. Дело в том…
Даша. Что? Может быть… Антонина Васильевна, он жив?
Селявина. Да. Но в очень тяжелом состоянии. Слишком много потерял крови. А главное — нога. Кость совершенно раздроблена. Вероятно, ее придется отнять. Он еще в операционной. Очень, очень тяжелый случай!
Даша. Надежда есть?
Селявина. Если крепкое сердце, тогда возможно. Но если… Во всяком случае, операцию делает сам Константин Константинович. Подождите, я схожу.
Даша. Вы придете, когда кончится?
Селявина. Да, да, конечно! Успокойтесь, возьмите себя в руки.
Даша. Вы тогда… скажете?
Селявина. Я скажу. (Уходит.)
III
Те же, без Селявиной.
Даша. Зоя, пойми…
Зоя. Это ужасно.
Даша. Что же делать? Что же мне теперь делать? Который час?
