— Проводите к себе этих двоих, — приказала она, показывая на меня и Ларри.
Зеленые карлики окружили нас толпой. Даже не поглядев на прощанье в сторону жрицы, Ларри вышел из зала. Он задумчиво шагал рядом со мной, и только когда мы дошли до украшенного колоннадой выхода из дома, Ларри заговорил.
— Терпеть не могу говорить подобные вещи женщине, док, — сказал он. — И хорошенькой женщине, к тому же. Но мало того, что она играла со мной крапленными картами и общипала, как дохлую курицу, эта дамочка в конце концов чуть не выпалила в меня из своей пушки. Что за черт! Да она чуть было не женила меня на себе!!!
Ларри помолчал.
— Понятия не имею, какой отравой она опоила меня, но будь у меня рецепт этого зелья, я бы горя не знал, торгуя им на углу сорок пятой авеню и Бродвея по тысяче долларов за глоток, — и брали бы нарасхват, будьте уверены. Один стаканчик этого пойла — и вы забудете все треволнения мира, еще три стаканчика, и сам мир покажется вам величиной с пуговицу. Я не стану размазывать сопли перед вами, док, и каяться в том, что натворил; мне безразлично, что думаете по этому поводу вы или Лакла. В том, что случилось, — нет моей вины…
— Признаться, меня несколько беспокоят ее угрозы, — сказал я, игнорируя вышесказанный монолог.
Он встал как вкопанный.
— Вы что — боитесь?
— Еще как, — сухо ответил я. — У меня нет ни малейшего желания танцевать с Сияющим Богом.
— Послушайте меня, Гудвин. — Ларри нетерпеливо зашагал вперед. — Я люблю вас и восхищаюсь вами, как никем другим на свете, но должен сказать, что нервишки у вас теперь ни к черту не годятся. Возьмите себя в руки, док! Некто Ларри О'Киф — выходец из Ирландии и этих задрипанных Соединенных Штатов берет все на себя. К черту всю эту мистическую дребедень, к черту суеверия! Я им тут устрою красивую жизнь! Понятно?
— Да, мне все понятно, — неожиданно вспылил я. — Но я бы попросил вас оставить эти постоянные намеки на мою склонность к суевериям.
— Почему же это? — Ларри тоже не на шутку разозлился. — Вот вы, ученые люди, построили целую философию на вещах, которых никогда не видели, а между тем только и знаете, что высмеивать тех, кто верит в другие вещи, которые как вы полагаете — они никогда не видели… только потому, что они не укладываются в рамки вашего научного мировоззрения. Вы так любите рассуждать о каких то там парадоксах… Я скажу, что ваш брат, ученый, думающий, что он самое материалистическое, самое скептическое скопление атомов, которое когда–либо собиралось в математически точно вычисленном центре штата Миссури еще более слепо, чем тунгусский шаман, верит во всякую чепуху и более склонен к мистике, чем окосевший от виски бродяга, поддающий с привидением на деревенском кладбище безлунной ночью.
— Ларри! — ошеломленно воскликнул я.
— Олаф ничуть не лучше. Но он моряк, его еще можно как–то простить. Но не вас, сэр!
Он остановился и покачал у меня перед носом пальцем.
— Чего этой экспедиции не хватает — так это человека без предрассудков! Зарубите это себе на носу! Лепрекоун обещал, что меня предупредят заранее в случае опасности. И когда мы будем уходить отсюда, вы еще увидите, как целая орава духов под руководством моей баньши расчистит перед нами дорогу, по которой мы пройдем, озаренные лучами славы! Не забывайте про это! Я все беру в свои руки!
К этому моменту мы уже подошли к нашему павильону и, боюсь, оба находились в самом скверном расположении духа. Радор и десятка два его солдат уже поджидали нас.
— Никому не велено входить сюда без специального разрешения и никому не велено выходить отсюда без моего сопровождения, — грубым голосом заявил он. — Вызовите одну из самых быстроходных кориа, и пусть она ждет наготове, — добавил он, словно ему только что пришло это в голову.
Но едва лишь мы вошли в комнату и ширмы сдвинулись у нас за спиной, как Радор, мигом преобразившись, с нетерпением принялся расспрашивать нас.
Мы рассказали вкратце о том, что произошло на празднестве, о появлении Лаклы, прервавшем едва не случившуюся драму, о том, что последовало дальше.
— Три тала, — сказал он задумчиво, — три тала дали на размышление Йоларе… и она согласилась.
Радор опустился на диван, молчаливый и задумчивый.
— Ja! — теперь уже заговорил Олаф. — Ja! Я скажу вам, что эта хозяйка Сияющего Дьявола — сущая ведьма! Я вернусь к той истории, что рассказывал вам, пока не пришел он. — Олаф показал на Радора, поглощенного своими мыслями. — И ни в коем случае не говорите ему ничего, даже если он станет расспрашивать. Потому что я не доверяю никому в этом Трольдоме, одной только Jomfrau — Светлой Деве! После того, как старика adsprede (Олаф опять употребил выразительное норвежское словечко, имея в виду уничтожение Зонгара), я понял, что настал момент действовать по–хитрому. Я сказал себе так: «Если они будут думать, что у меня нет ушей, чтобы слушать, они станут говорить при мне и, может быть, я тогда смогу найти способ, чтобы спасти мою Хельму и заодно друзей доктора Гудвина». Ja! И они говорили… Красный тролль спросил русского, как получилось, что он стал поклоняться Танароа.
Я не смог удержаться, чтобы не бросить на Ларри быстрый торжествующий взгляд.
— А русский, — громыхнул Олаф, — ответил, что все люди у него дома поклоняются Танароа и воюют с другими народами, которые не признают этого бога. Потом мы пошли в дворец Лугура. Они отвели меня в комнату, и туда пришли люди, которые меня ощупали и осмотрели, и они массировали мои мышцы и натерли меня маслом. На другой день я боролся с большим карликом, которого они называли Вальдор. Он был очень здоровый, и мы долго сражались, но в конце концов я побил его. Лугур остался очень довольный, так что я сидел с ним за обедом, и русский был там тоже. И опять, не зная, что я понимаю их, они разговаривали.
— У русского планы — ого–го! Они договорились, что Лугур станет императором всей Европы, а Маракинов будет под ним. Они говорили о зеленом огне, который вытряс душу из старика, и Лугур сказал, что секрет производства такого огня унесли с собой Древние Боги, а у Совета таких штук не очень много. Но русский сказал, что среди его народа много мудрых голов, и они смогут наделать много таких штуковин, когда изучат его секрет.
На следующий день я боролся с большим карликом по имени Тахола, еще здоровее, чем Вальдор. С ним я бился очень, очень долго, и его я тоже поборол.
И Лугур снова был довольный. И снова мы сели за стол; он, русский и я. В этот раз они говорили о какой–то такой штуке, что откроет Svaelc — бездну, и все, что находится внутри нее, взлетит в небо!
— Что? — воскликнул я.
— Я знал об этом, — сказал Ларри. — Слушайте дальше, док!
— Лугур крепко выпил, — продолжал Олаф, — и начал хвастаться. Русский все приставал к нему, чтобы тот показал, как действует эта штука. Через некоторое время красный тролль вышел и вернулся с маленькой золотой коробочкой. Он и русский пошли в сад. Я за ними. Там, в саду, была насыпь из камней, на которой росли цветы и деревья.
Лугур нажал на коробочку, и оттуда выскочила искра… такая маленькая, как песчинка, и упала рядом с камнями. Лугур нажал снова, голубой свет выстрелил из коробочки и упал на искру. Эта искорка, которая была не больше чем одна–единственная песчинка, стала расти, и росла все время, пока голубой луч освещал ее. А потом как будто что–то вздохнуло, ударил ветер, и камни, и цветы, и деревья… пропали. Они forsvinde.. исчезли!
Тогда Лугур, который до того все время смеялся, быстро протрезвел и потянул русского назад., далеко назад. И скоро в садик врассыпную повалились камни и деревья, но все разбитые и поломанные, как будто они свалились с очень большой высоты. И Лугур сказал, что вот этой штуки у них очень много, потому что секрет ее производства придумали их собственные отцы и деды, а не Древние Боги.
Они побаиваются запускать эту игрушку, сказал Лутур, потому что искра, в три раза большая, чем та, которую он использовал сейчас, могла бы поднять в воздух весь этот садик и могла бы открыть путь наружу, прежде чем… и он сказал так: прежде чем ми будем готовы выйти отсюда. Русский еще много задавал вопросов, но Лугур совсем развеселился, сделался очень пьяный и стал угрожать русскому, и тот замолчал от страха. И потом, я еще подслушивал, когда мог, и немножко еще кой–чего узнал, но очень мало. Ja! Лугур рвется воевать, и Йолара тоже, и весь их Совет. Им надоело жить здесь, а Молчащие Боги уже не имеют над ними силы, да они просто смеются над этими Богами. И вот что они собираются сделать: они хотят завоевать наш мир с помощью их Сияющего Дьявола!
