— Это один из вариантов. Хотелось, чтобы было так, но я в этом еще не уверен. Я надеялся, что мы не влипнем подобным образом. У нас нет времени. Надеюсь, что смогу убедить в этом Яскова — он благоразумен.
— Возможно. Но иногда его боссы неблагоразумны.
— Как и наши.
— Ага. Вы не думаете, что они собираются запросить что-нибудь значительное в обмен?
— Они осторожны. Это было бы непохоже на них. Цена не будет неуместной. Все это игра, не так ли? — Лайм не подбирал слова, он слишком устал. — Во всяком случае, мы не потеряли его, как думали. Лучше иметь дело с известным врагом…
Он отчаянно тер лицо руками, пытаясь убрать красную патоку усталости, неумолимо стекавшую на глаза.
Он вышел из машины через квартал от дома номер семнадцать. Улица была видна сквозь медленно дрейфующий легкий туман; замерзшая влага блестела на мостовой, как драгоценные камни. Под мышкой он ощущал тяжесть прижатого к телу короткого пистолета тридцать восьмого калибра, уютно расположившегося в кобуре. По крайней мере, Ясков — профессионал. Его немного успокаивала мысль, что он не будет случайно убит новичком, умеющим быстро спустить курок. Он поднял воротник, засунул руки в карманы и пошел по черному тротуару, обходя лужи. Звук его каблуков эхом отражался от влажного бетона. Фонари вдоль улицы мерцали, и в нескольких кварталах виднелось самое высокое в городке здание с огнями наверху — ресторан, построенный на самой верхушке стоящей на берегу крепости.
Пустота улиц вызывала чувство тревоги. Он с усилием подавил неприятное ощущение, змеей поднимавшееся от желудка, и независимо поднял плечи.
Как только он подошел к номеру двадцать один, из его двери вышел мужчина и остановился там. Это могло оказаться совпадением. Он ответил на взгляд Лайма вежливой, но рассеянной улыбкой незнакомого человека. Затем закинул назад голову и глубоко вздохнул.
Лайм прошел десяток шагов и оглянулся на ступеньки дома двадцать один. Человек по-прежнему стоял там.
Часовой, и одновременно предупреждение Лайму. Его поставили там, чтобы наблюдать за улицей и подать сигнал тревоги при появлении подкрепления.
Дом номер семнадцать был двухэтажным зданием, обветшавшим и бесцветным. На вид казалось, что в нем около восьми или десяти квартир. Тут и там за опущенными занавесками горел свет. Лайм невольно представил себе нацеленные на него пистолеты, спрятанные за ними.
Дверь пропустила его в коридор, рядом с входом начинался пролет деревянной лестницы. Откуда-то сбоку вперед вышел Меньшиков; улыбнулся и показал рукой в сторону лестницы. Все это было скучно и утомительно. Лайм начал подниматься по ступенькам, а Меньшиков остался у входной двери, напоминая дешевого гангстера в фильме Богарта.
Ступеньки скрипели под его тяжестью. Наверху находилась площадка и коридор, проходящий по всей длине здания, от фасада до задней стены. Обращенная к фасаду; дверь была распахнута, и в ней стоял, дружелюбно улыбаясь, генерал Михаил Ясков в удобных английских носках и в сером свитере с высоким воротом.
— Привет, Дэвид.
Лайм пересек пространство, разделяющее их, и заглянул в комнату позади Яскова. Она выглядела довольно мрачно и была из тех, что сдаются с мебелью.
— Должно быть, они опять урезали ваш бюджет.
— Она оказалась свободна. Недостаток жилья, вы знаете.
Михаил Ясков говорил по-английски с лондонским акцентом. Его улыбка обнажила желтоватые зубы, в твердом взгляде серых глаз сквозил юмор. Это был высокий добродушный человек, но на его аристократическом лице пролегли глубокие преждевременные морщины.
Одно время Лайму нравился Михаил, он испытывал к нему уважение. Впоследствии он стал лучше разбираться в людях: каждое лицо было маской.
— Что с вами, Дэвид. У вас ужасный вид.
— Мне не удалось как следует выспаться.
— Жаль. — На столе стояла бутылка водки. Михаил опрокинул ее в стакан, протянул его Лайму и налил еще один для себя. — Будем здоровы.
— У меня нет времени на восточные церемонии.
— Да. Я понимаю, время вас поджимает. Вы довольно жестко придерживаетесь правила, чтобы ваши лидеры приходили в назначенное время на назначенное место.
— Вы взяли Мезетти?
Русский устроился в кресле и махнул ему рукой на диван. Комната плохо обогревалась, и Лайм решил не снимать пальто.
Михаил сказал:
— Допустим, что у меня есть возможность помочь вам найти его.
— У меня нет с собой микрофона.
— Ну, если бы он у вас и был, вы обнаружили бы, что все, что он уловил, искажено до неузнаваемости. — Михаил коснулся пальцем устройства на конце стола. Оно напоминало транзисторный приемник и в действительности представляло собой электронный подавитель.
— У меня нет времени на смакование колкостей. Он у вас или нет?
— У меня есть предположение, где вы можете его найти.
— Хорошо. А цена?
Михаил усмехнулся.
— Как быстро вы меня поняли.
Он сделал глоток и посмотрел на Лайма через край стакана.
— Органы получили сигнал из Вашингтона на следующий день. — Органами назывался в Москве КГБ. — Мы получили указание сотрудничать с вами. Вам известно, все было очень корректно — все демонстрировали вежливость, обращаясь друг к другу ледяным тоном.
— Где он, Михаил?
— Отвратительная у нас погода, нё правда ли? — Михаил опустил стакан, сложил домиком пальцы и прищурился. — Позволь мне, Дэвид, рассказать тебе немного о событиях, которые тут произошли. Твой парень, Мезетти, приехал к этому коттеджу на озере с очевидным намерением встретить там своих друзей. Или, возможно, мне следует сказать не с «намерением», а с «надеждой». Если бы он был уверен в этом, он, вероятно, захватил бы с собой деньги, не так ли? Я полагаю, что для туриста с определенным пунктом прибытия ему слегка не хватало багажа. — Короткая улыбка, за которой последовало быстрое замечание: — Нет, позволь мне закончить, пожалуйста. У него сто тысяч долларов, не так ли? Да. Ну так Мезетти приехал в коттедж на озере с пустыми руками. Почему?
— Проверить, там ли находятся его друзья.
— Можно предположить, что его друзья должны были связаться с ним до условленного часа. Когда контрольный срок прошел, он выехал на место встречи, чтобы выяснить, что случилось, правильно?
— Он сам сообщил вам это или вы просто пытаетесь подогнать схему под его действия?
Михаил подергал мочку уха.
— Как вам известно, была другая машина. Мезетти поменял машины у коттеджа на озере.
Лайм стал внимателен.
— Итак, вы не схватили его?
— У меня не было приказа задержать этого человека, Дэвид. Возможно, он до сих пор не подозревает, что находится под наблюдением.
— Куда он поехал?
Еще один глоток из стакана.
— Он подъехал к озеру, оглядываясь по сторонам. Несколько раз посмотрел на часы и сидел в своей машине, наблюдая за пристанью, как будто ожидал чего-то. Самолета, который должен был забрать его? Нам это не известно, не так ли? Суть в том, что никто не пришел. Самолета не было. Через некоторое время Мезетти вышел и заглянул внутрь другой машины. Он обнаружил прикрепленную к рулю записку. Затем он уехал на этой второй машине.
— Описание и модель?
— «Фольксваген», — отрывисто произнес Михаил. — И довольно старый, насколько я могу судить.
Теперь Лайм начал понимать. Мезетти был выпущен в качестве подсадной утки. Они тонко разыграли комбинацию, и Стурка получил по меньшей мере четыре дня. Значимость Мезетти заметно снижалась, но партия должна была быть все-таки доиграна до конца.
— Итак, какова цена?
— Мезетти думал, что кто-то будет там, чтобы встретить его, — Михаил наклонился вперед, всматриваясь в него. — Кто, Дэвид?
— Я полагаю, тот, кто оставил записку в «Фольксвагене».
Легкая улыбка. Михаил поднялся и подошел к окну, чтобы заглянуть за штору.
В целом представление выглядело печально. Михаил был заперт в этой мрачной комнате, потому что финны ненавидели советских и Михаил — известный агент КГБ — был персоной non grata; вне всякого сомнения, официально он вообще не находился в Финляндии. Поэтому он был вынужден играть в эти закулисные игры: секретные встречи, неряшливые убежища, второсортные подручные, выполняющие для него черновую работу. И все же, несмотря на все эти препятствия, он обскакал всех остальных. Он отделил Мезетти от преследователей, не возбудив у него подозрений, и теперь являлся единственным на земле человеком, который мог вернуть Лайма на след Мезетти.
