- Потому что они, наверное, хотят убить.

Равнодушный голос.

- Потому что хотят убить? И все? Ты думаешь, этого достаточно, чтобы убить кого-то?

Я был задет ее очевидно небрежным ответом.

- Это не так.

- Что ты имеешь в виду? Боюсь, пока ты не пояснишь, простой ученик не поймет гения.

- Ох, не сердись. Я не шучу, правда. Я в самом деле думаю так.

Она слегка пожала плечами, заметив мой косой взгляд.

- Вообще, я думаю, что в большинстве случаев проблема может быть решена без убийства, к примеру, если это обида или зависть. Конечно, есть исключения, вроде убийства ради получения страховки.

На светофоре загорелся зеленый свет. Рой зонтов пришел в движение, оставляя за собой лишь красный зонт, под которым стояли мы.

- Ты не считаешь, что отомстить можно и другими способами?

Я с трудом мог придумать хотя бы один, но без проблем предположил, что Цукимори знает несколько подобных способов.

- Каждый убийца должен искупить свои грехи по законам жизни или государства. Было сказано: «Живи мечом, умри от меча». Я думаю, что это относится и к убийству. Это глупый и безрассудный метод - и ничего более. Это можно назвать по-разному - «яростью» или «импульсом», но для меня все сводится к роли настроения - роли «желания убить», - сказала она и пояснила: - Я расцениваю все иррациональные поступки, как следствие настроения.

- Как ты и сказала, убийство и правда может быть бессмысленным поступком.

Я согласился с ее мнением. Я был даже тронут. Но из-за этого до странного уютный момент выглядел для меня неестественным.

На первый взгляд, ее хорошо обоснованная речь позволила ей выглядеть справедливой, образцовой ученицей. Но если копнуть глубже, она говорила только о средствах достижения цели.

Короче говоря, она спорила только об эффективности убийства, как метода.

То есть она не полностью осуждала убийство?

- Но и тут есть исключения, верно?

Я не мог увидеть ее лицо. Едва виднелись лишь ее губы.

- Например?

И эти губы были растянуты в улыбке.

Мы стояли под круглым маленьким зонтом, окруженные сплошной стеной дождя и ночи.

Несмотря на то, что город был наводнен людьми и всеми видами звуков, раскрашен в разные цвета, я чувствовал что-то вроде отчуждения от всего, словно мы были одни в лифте в полночь.

- Например, если бы ты могла убить, оставшись совершенно незамеченной.

Причиной этого феномена был я сам: язакрылся от окружающего мира.

В тот момент мой мир состоял только из Ёко Цукимори.

- Если можно, уточни. Боюсь, что твои извращенные мысли слишком сложны для моего понимания.

Она пожала плечами, словно дразня меня.

- Я говорю об идеальном преступлении… когда знающий человек увидит в этом предумышленное убийство, а для остальных оно будет несчастным случаем.

Когда я закончил с объяснением, Цукимори ответила с предельной концентрацией:

- Думаю, нам нужно провести грань между незапланированным убийством и идеальным преступлением, которое ты не можешь совершить только из-за одного желания. Ты должен быть в холодном уме и рационально мыслить, если стремишься к совершенству.

Весь наш разговор строился только вокруг полезности и эффективности. О морали и нравственности мы благополучно забыли.

- Но наша полиция знает свое дело. Криминалистика достигла таких высот, по сравнению с прошлыми преступлениями. Разве можно сейчас совершить безнаказанное убийство?

Она улыбнулась, словно намекая, что все это пустые мечты.

Именно тогда я нашел возможную причину неловкости, которую чувствовал уже много времени.

Наш разговор был слишком неромантичным для двух подростков, прижавшихся друг к другу в середине улицы под одним зонтом. И, тем не менее, я был поглощен им, что, скорее всего, произошло из-за моей натуры.

Меня не заботила смерть или жизнь, не имеющего никакого отношения ко мне. Разве что чужая смерть родила бы во мне любопытство. Нет, только лишь любопытство будет единственной реакцией на такое.

Я был хорошо осведомлен о моем несколько необычном складе ума.

Но что насчет нее?

Неужели знаменитая, справедливая Ёко Цукимори ведет такой необычный разговор? Для нее говорить об этом, не выказывая несогласия, должно быть пустяком, даже если ей придется скрывать свое неодобрение.

Однако для меня все выглядело не так.

Почему? Ну, потому что я чувствовал, что, как и я, она… наслаждалась подобными темами.

- Хорошо, но тогда чисто гипотетический вопрос…

Я осторожно дотронулся до левого кармана своей формы. Внутри была сложенная вчетверо бумажка.

- Что бы ты сделала, если бы у тебя была возможность совершить идеальное преступление?

Я всегда носил рецепт убийства с собой.

Моментом позже она подарила мне улыбку, напомнившую мне о звоне колокольчика.

- Хороший вопрос. Если бы я могла совершить идеальное преступление, его можно было бы рассматривать как средство достижения цели. Но в моем случае, - сказала она с озорной, похожей на полумесяц улыбкой, – я не стала бы опираться на план, который потом может стать уликой. Нелепей и быть не может – план идеального преступления сам послужил причиной провала. Я думаю, что план должен быть только в голове убийцы.

Она задумалась, напевая про себя, и затем добавила: «Если подумать, то не имеет значения, было ли все запланировано или стало результатом случайностей. В конце концов, преступление идеально, если никто не увидит в нем умысла.»

Это превзошло все мои ожидания. Мне казалось, я грезил наяву.

- Только результат определяет, идеально ли это преступление или нет. Однако всему конец, если о нем узнает кто-то еще. Другими словами, преступление идеально до тех пор, пока никтоо нем не знает.

Внезапно я заметил, что дрожу.

- Но ведь человеку свойственно ошибаться? Люди несовершенны. Именно несовершенный человек совершает ошибку. И значит, все упирается в исполнителя.

Не из-за холода. И не от ухудшавшейся погоды. И не от страха перед ней.

- То есть самое важное условие идеального убийства – это не совершенный план или безупречное исполнение. Это совершенный человек.

Возможно, я дрожал от возбуждения. Потому что, похоже, я был очень взволнован.

Она хихикнула.

- Смешно, правда? Это просто очередная невыполнимая теория, написанная на бумаге. Идеальных людей не бывает. Ну, конечно, те, кто расследуют преступление, тоже люди, так что ошибки случаются и у них. Но я все же считаю, что идеальное преступление неосуществимо до тех пор, пока не произойдет строгая последовательность случайностей.

Такчтоянемоглаубитьсвоегоотцавернонономиякун?

Возможно, мой извращенный характер просто сыграл со мной злую шутку, но я не мог не подумать о том, что именно это она и хотела сказать.

Я энергично покачал головой.

- Не знаю, не знаю.

Я повернулся к ней и взглянул в миндальные глаза. «Почему?» - спросила она, вновь с улыбкой. Я увидел свое отражение в ее зрачках.

- Ты солгала. Ты говорила, что в этом мире нет идеальных людей… но я знаю, по крайней мере, одну такую личность.

Она не спросила: «Кто?», а просто кивнула головой: «Понятно».

Она подловила меня… Так стало намного веселее!

Вина за то, что я был более разговорчив, чем обычно, и чувствовал, как от возбуждения бьется мое сердце, целиком лежала на Ёко Цукимори.

Почему все наши разговоры были такими волнующими?

Возможно, я просто получал удовольствие от разговора об аморальных вещах, но что было бы, если бы я говорил не с ней? Доставляло бы это подобное удовольствие?

Притворяясь раздраженным ее обычным поведением, я очень хотел продолжать этот разговор.

Так ли важна тема беседы? Разве я просто не желал чего-то волнующего, не существовавшего в моей прежней повседневной жизни, расспрашивая ее про рецепт убийства? Не было ли этопричиной, по которой я, сам не осознавая, продолжал гулять по лезвию ножа?