— Валерк, я слышал, к тебе сегодня Полкило заходил, наговорил всяких глупостей, — начал он. — Так ты не обращай на этого дурачка внимания. Он вообще чеканутый. Ходит и у всех про машины спрашивает.

— У меня тоже спросил, — подтвердил Валерка.

— Ну и что ты ему сказал?

— Ничего не сказал.

— А у вас есть машина?

— Слушай, ты тоже чеканутый. Нет у нас никакой машины и никогда не было! — Валерка бросил трубку.

— Учись, пока я жив, — наставительно произнес Олег. — Тюбикова вычеркиваем. Он все мне рассказал.

И тут, искупая свою вину, Дика дельно предложил:

— Помнишь, ты говорил, что хотел посмотреть в пачке газет номер квартиры?

— Было дело.

— А ведь пластины, которые макулатурщик принес завучу, тоже завернуты в газету. Я видел, когда мы их брали. Может, на ней номер написан. Давай посмотрим.

— По одной газете судить трудно. Мало ли где ее могли взять. Приемщик мог в свою завернуть, у него там этих газет миллион. Но на всякий случай посмотреть можно. Наверное, Мария Андреевна уже ушла, жалко.

— Зато приемщик еще на месте.

Олег пристально посмотрел на друга:

— Ну, Полкило, ты сегодня превзошел самого себя.

Бакланов встретил ребят очень радушно. Увидев его приветливую улыбку, они и думать забыли о том, что этого человека мог подкупить седьмой «Б».

— Максим Семенович, мы опять про эти пластины, — сказал Олег.

— Слушаю вас, — сказал приемщик, продолжая складывать на весы очередное тряпье.

— Когда пластины выпали из пачки, они были завернуты в газету?

— Ага.

— И вы прямо в той же газете отнесли их в школу?

— А чего ради я буду их перекладывать?

— Спасибо, большое спасибо.

— Хорошо, что не поленилась сходить сегодня, — говорил Димка на обратном пути. — Все равно нам бы пришлось уточнять завтра у приемщика, не завернул ли он металл в другую газету.

… Мария Андреевна открыла створки нижнего ящика «стенки». Там на папках лежал сверток с оставшимися пластинами. Улыбнулась:

— Надеюсь, молодые люди не дозволят поднимать мне такую тяжесть?

Мешая друг другу, мальчики достали сверток и положили его на стол. На вид ничего особенного: «Индустриальный Теремковск». В их городе многие выписывают такую газету. Этот экземпляр тоже не куплен в киоске, а получен по почте. Над заголовком шариковой ручкой размашисто написан номер. Правда, номер какой-то странный — 418. Может, посередине не единичка, а черточка. Дом четыре дробь восемь или дом четыре, квартира восемь. А между номером дома и квартиры тире. Хотя нет, довольно ясно написано 418. Где может быть квартира с таким номером? Это какой же нужно дом построить, чтобы в нем было столько квартир. Сколько же тогда будет подъездов. А может, это…

Они переглянулись, и Димка радостно закричал:

— «Поезд»!

Зайдя к Димке домой, Олег поторапливал приятеля.

Сейчас, когда следствие выходит за пределы шестого «А» и на горизонте замаячила фигура неизвестного человека, его охватил охотничий азарт. Воображению рисовались картины драк, засад, ночных погонь и, может быть, крови.

«Поездом» теремковцы называли девятиэтажный жилой дом с бесчисленным количеством подъездов, вытянувшийся параллельно реке. Дом был выстроен едва наполовину, а название уже прилепилось к нему. Он находился недалеко от порта на правом, более высоком берегу Теремковки и отовсюду хорошо просматривался. Это было первое, что видели пассажиры подплывающих к городу теплоходов. Понизу его длиннющее туловище прорезывалось прямоугольными арками — они напоминали колеса. Цепочки лоджий разрезали «поезд» на «вагоны». Это самый большой дом в городе. Только в нем может быть четыреста восемнадцатая квартира.

По пути ребята еще раз обсудили план действий, они старались предусмотреть любые варианты.

— Давай все же зайдем в эту квартиру, — уговаривал Димка. — Назовем фамилии подозреваемых и спросим, кого из них хозяева знают. И делу конец. А то будем чикаться еще сто лет.

— Просто заходить в квартиру нельзя, — упрямился Олег.

— Ну почему? Почему нельзя?

— Что-то меня останавливает. Мало ли на кого там нарвемся? Сначала нужно узнать, что за люди в ней живут. Потом решим, как действовать дальше.

Олег вообще предлагал перво-наперво зайти в ЖЭК, где можно сразу узнать и фамилии хозяев. От очередной перспективы общения со взрослыми Димка брезгливо поморщился. Благо сегодня воскресенье, и все конторы закрыты. Олегу тоже не хотелось терять понапрасну день. Поэтому он согласился пойти к «поезду», осторожно поспрашивать его обитателей. Если не удастся пронюхать ничего путного, тогда завтра нагрянуть в ЖЭК.

Ну и домик отгрохали, этот «поезд». Ребята подошли со стороны последнего, двадцатого подъезда. Прочитали на табличке, что последняя квартира номер 720. Значит, до подъезда с четыреста восемнадцатой еще идти и идти. Вот уж действительно поезд, прямо товарный состав.

Четыреста восемнадцатая находится в двенадцатом подъезде. На входе приделан дурацкий кодовый замок. Нужно нажать кнопки тремя пальцами и одновременно тянуть за колечко. Им-то сейчас внутрь не нужно. Не глазеть же на закрытую дверь.

Погода сегодня как по заказу. Поэтому на газоне перед домом гуляет много людей. Кстати, можно попытаться обойтись и без взрослых.

Сыщики придумали отменную хитрость. Они подходили к ребятам и спрашивали:

— Скажите, пожалуйста, Шишкины в четыреста восемнадцатой квартире живут?

Никто не знал. Наконец какой-то пацан сказал, что в четыреста восемнадцатой Шишкиных нет, там живет дядя Володя Изварин. Для страховки поспрашивали еще. Кто-то подтвердил насчет Изварина. Значит, фамилия известна, узнали, что живет один. Теперь осталось выяснить, кем он работает, и сегодняшнюю норму можно считать выполненной.

Форма вопроса изменилась. Спрашивали:

— Скажите, пожалуйста, где живет журналист Изварин?

На детвору тут рассчитывать не приходилось. Ребятня может знать насчет специальности, если человек работает в их доме, скажем, дворником. Взрослые тоже какие-то нелюбознательные. Отвечали, мол, не знаем такого.

Наконец подвернулся толковый человек. Пожилой мужчина гулял возле подъезда со своим внуком. Несмотря на теплую погоду, он был одет в черное пальто с каракулевым воротником. Внук укрощал трехколесный велосипед. Дед любовно наблюдал за его действиями.

— Изварин есть на пятом этаже. Только он не журналист.

— Странно. А кем же он работает?

— Аккумуляторщиком.

Большого труда стоило Олегу и Димке скрыть радость, охватившую их при этом слове. Ведь все сходится. Они и не знали, что есть такая специальность. Кто же еще мог дать пластины для аккумулятора…

— А вы точно знаете, что он не журналист?

— Да какой из него журналист?! Из него журналист, как из меня балерина! Кто вам сказал такую глупость!

Они сами ее придумали. Только это не глупость, а очень даже умный вопрос. Вот сколько важных сведений сразу получили. Дальше расспрашивать опасно. Мужик может что-нибудь заподозрить и рассказать об этом Изварину. Но терять такого собеседника грешно. Тем более что дяденька совсем не прочь почесать языком. Надо спросить что-нибудь безобидное.

— Почему же нам сказали про журналиста. Может, он в редакции работает? Вы не знаете случайно, где он работает?

— Что он забыл в редакции? Этот Изварин работает в автосервисе на набережной, самом большом у нас. Если бы он был журналистом, я бы знал. Но нет, он аккумуляторщик. К нему без конца бегают, у кого машина испортилась.

Больше узнать об Изварине невозможно при всем желании. Надо закругляться. Каждому разведчику известно: в память врезаются последние слова беседы.

— Значит, нам по ошибке дали адрес его однофамильца, — сказал Олег, и они с Димкой пошли прочь.

С легкой руки Зойки Бобровской, якобы снимавшейся в фильме «По следам хищника», все девочки шестого «А» узнали, что Олег и Димка тайно выясняют, кто подложил в макулатуру металл. Чуть позже они рассказали это своим мальчишкам. Теперь расспросам и советам не было конца.