— Если ты решила так себя вести, твое дело, — сказала я, прекрасно зная: ничего она не забыла. (Она сама ежедневно настаивала на том, чтобы завтракать в школе вместе с нами и нашими знакомыми.)

У меня сразу же исчезло всякое желание извиняться.

— Раз не хочешь есть с нами, завтракай одна, — сказала я ей и вернулась к Эмме.

До появления в моей жизни Ариэль я и не подозревала, что меня можно вывести из себя. А теперь я готова взбеситься, если она не так на меня посмотрела.

Я оглянулась на нее через плечо. Ариэль сидела абсолютно спокойная, будто это не она минуту назад отшила меня.

Очевидно, она очень сердится на меня за то, как сурово я ее отчитала. Придется, видимо, объясняться с ней еще раз.

Расстроенная, я опустилась на свое место.

— Можешь еще раз мне напомнить, какое счастье иметь сестру, — с горечью заметила я Эмме.

После школы мы должны идти на занятия балетом. Ариэль шла туда в первый раз, а для меня это первый урок после болезни. Большинство ребят уже не посещали студию в этом году, но те, кто относился к балету серьезно, продолжали брать уроки весной и летом.

Мама должна отвезти нас сразу после школы.

Я попрощалась с Эммой. Ариэль уже поджидала меня на автомобильной стоянке. Впервые она меня опередила.

— Привет, Миранда, — сказала она и улыбнулась мне.

Видно, она уже не сердится? Хорошо бы. Возможно, наш разговор возымел нужное действие, и мне не надо извиняться.

— Привет, Ариэль, — ответила я. Мы помолчали.

— Как прошел день? — спросила я.

— Мой день прошел отлично, — ответила она. — Я была на уроке французского. Правда, это было для меня сложно.

— Ничего, ты справишься, — заверила я. — Ты ведь начала заниматься в конце учебного года. Не понимаю, зачем тебе понадобилось выбрать такой трудный предмет, как иностранный язык. Так или иначе, ты в любой момент можешь отказаться от него, и никто тебе ничего не скажет. Тем более тебе не надо сдавать экзамены.

Я ожидала, что она станет возражать и заявит, что справится с чем угодно. (Родители вообще хотели, чтобы она пошла в школу лишь на следующий год, но Ариэль заявила, если я иду в школу, то она тоже.) Она же вместо этого согласно кивнула и сказала:

— Возможно, я последую твоему совету и откажусь от французского.

Я с удивлением взглянула на нее, но не успела ответить, потому что подъехала мама и махнула нам, чтобы мы забирались в машину.

— Готова к своему первому занятию балетом? — спросила она Ариэль.

— Да. Мне очень интересно. Все здесь так ново и увлекательно для меня.

Однако Ариэль совсем не выглядела взволнованной, а ведь вчера она ни о чем другом не говорила. Наверное, она еще обижается на меня. Тем не менее я не собиралась доставить матери удовольствие наблюдать, как я буду извиняться, поэтому я решила отложить разговор с Ариэль на потом.

Когда мы приехали в студию, я предоставила Ариэль заботам матери, а сама пошла в свой класс. Сейчас наши занятия ведет мистер Лавджой. Он настоящий профессионал. Раньше он танцевал в Аризонском балетном театре. Про него говорят, что мистер Лавджой не дает спуску ученикам, и это оказалось правдой! Так, наверное, в армии сержант муштрует новобранцев. Он подошел ко мне и ткнул пальцем в спину.

— Голову выше! Задницу подобрать! Руки держать! Я сказал: держать!

И это были лишь приседания!

К концу урока пот лил с меня градом. Я уже чувствовала боль в мышцах и знала: завтра все тело будет болеть. Но я осталась довольна, я смогла выдержать все. Не было ощущения слабости — хороший признак, и шрам на животе тоже не давал о себе знать.

— Для начала неплохо, ребята, — сказал мистер Лавджой, хлопая в ладоши. — Но со следующего занятия мы начинаем работать серьезно. Всем понятно?

Я буквально шаталась от усталости, и единственным желанием было поскорее попасть домой и принять горячий душ. Но мне хотелось узнать, понравилось ли первое занятие Ариэль.

— Ну? Как тебе? — поинтересовалась я, когда мы уселись в машину.

— Интересно.

— Только интересно?! — разочарованно спросила я. — Вчера ты так мечтала начать заниматься балетом. Что-нибудь не так?

— Почему? — забеспокоилась она. — Разве я что-то делаю неправильно?

— Нет-нет, — успокоила я ее. — Просто ты... даже не знаю... Еще утром ты была полна энтузиазма. А сейчас кажешься совсем другой. Что-нибудь случилось?

— Мне казалось, ты хочешь, чтобы она стала другой, — вмешалась мать. — Определись с этим.

Сегодня утром ты прочла ей лекцию, как себя вести. Теперь она пытается доставить тебе удовольствие.

— В этом все дело? — спросила я Ариэль.

— Да. В этом все дело, — подтвердила она. — Я просто хочу, чтобы ты была довольна.

Я вздохнула. Все-таки она сердится. Или поняла меня слишком буквально.

— Ариэль, извини меня. Я не хотела тебя обидеть. Забудь о моих словах. И помни, ты должна жить не для меня, а для себя.

— Но, Миранда, — снова вмешалась мать, — ты только говоришь так, а думаешь иначе. Стоит Ариэль поступить по-своему, ты раздражаешься.

— Я не хочу никого раздражать и сердить, — сказала Ариэль, — я хочу всех радовать.

Я была в замешательстве. Вроде бы она думает то, чего я хотела, и все же ее поведение казалось странным. Откуда вдруг такая резкая перемена? Еще сегодня утром она вовсе не намеревалась меня слушаться. Неужели в ней заложена какая-то дьявольская программа, заставляющая ее подчиняться мне?

Ариэль сидела на заднем сиденье, я — на переднем, рядом с мамой. Наклонившись к ней, я тихо спросила:

— Ты не знаешь, может, доктор Муллен как-то по-иному запрограммировал ее? Мне важно это знать. Почему она ведет себя странно?

— Я уверена, дорогая, он не делал ничего подобного, — успокоила меня мама. — Возможно, она просто пытается найти правильную линию поведения с тобой. Она чувствует, что зашла слишком далеко, и теперь старается быть более сговорчивой.

— Ты думаешь, она примеряет на себя различные варианты поведения?

— Что-то вроде этого. Ариэль до сих пор не уверена, кто она такая в действительности.

Я чувствовала себя прескверно. Ясно, сегодня утром я была с ней слишком сурова. С другой стороны, если мама права, то теперь с Ариэль будет гораздо легче иметь дело, чем до сих пор. Возможно, мне надо поощрять ее нынешнее стремление стать послушной, и тогда из нее получится замечательная младшая сестра.

Приехав домой, я первым делом пошла в душ и долго стояла под струями горячей воды. Настроение у меня опять испортилось. Как я смею вести себя так эгоистично. Я не должна подавлять Ариэль только для того, чтобы мне легче жилось.

Когда я, с трудом передвигая ноги, вошла в столовую, папа уже был там.

— Привет, Миранда, — улыбнулся он. — Я слышал, у тебя в балете новый педагог.

— Скорее садист, — простонала я.

— Теперь ты достигла достаточно высокого уровня, — заметил он. — Многие у вас собираются профессионально заниматься балетом. А ты уверена, что хочешь продолжать дальше?

— Конечно! — воскликнула я, забывая про Ариэль, которая сидела за столом и молча ела. — Возможно, я сделаю карьеру в балете.

Я глубоко вздохнула, набираясь решимости. Теперь или никогда!

— Я хотела поговорить с тобой насчет уроков актерского мастерства. Мы с Эммой нашли очень хорошую школу и собираемся вместе посещать ее.

— Нет! — одновременно выдохнули мама с папой.

— Миранда, мы ведь уже это обсуждали, — сказал отец. — Это Калифорния! Здесь почти каждый ребенок учится актерскому мастерству. И каждый хочет быть кинозвездой. Конечно, многие смогут стать кинозвездами. В Калифорнии для этого не нужно особых способностей. Но ведь ты другая, особенная! И ты это знаешь. Ты можешь стать ученым, врачом или еще кем-нибудь, кто изменит жизнь людей к лучшему.

— Как будто только наука должна быть моим призванием, — усмехнулась я.