Изучив информацию о метеоритах в общем и целом, я отправилась в наш юридический отдел.

– Юленька, куда ты еще впуталась? Или только собираешься? – спросили меня, как только я возникла на пороге.

Поскольку я собиралась к месту падения метеорита, меня интересовало наше законодательство по метеоритам. В юридическом отделе холдинга мне сказали, что никакого отдельного закона или акта по метеоритам у нас нет.

– То есть делай, что хочешь? Могу притащить по куску всем друзьям и знакомым?

– Ну, ты, наверное, сможешь, – ответили мне. – При покровительстве Ивана Захаровича, а также представителей МВД и ФСБ, которые также, наверное, захотят что-то привезти на память себе и друзьям. Но вообще законодательство подразумевает, что метеоритные осколки, как и все недра, и полезные ископаемые являются у нас общенародной собственностью.

– Насчет недр и полезных ископаемых можно поспорить, – заметила я. – Судя по тому, что у нас с ними делается.

– Вот именно, – ответили мне и обещали на всякий случай подготовиться к спорам.

– Но я бы все-таки не стал говорить с экрана или на страницах печатного издания о том, что ты являешься владелицей метеоритного осколка, – посоветовал юрист.

– Я еще не являюсь.

– Когда станешь, – махнул он рукой. – Теоретически распоряжаться метеоритными осколками может только государство.

К вечеру мне обещали собрать более подробную информацию по заинтересовавшей меня теме, и я узнала, что за годы после начала перестройки на территории России упало примерно сто пятьдесят метеоритов. То есть зафиксированы падения этого количества метеоритов, реальных цифр не скажет никто. Но можно сказать, что все они до настоящего момента находятся «в розыске». С 1985 года в Комитет по метеоритам Российской академии наук (а и такой есть, и наука метеоритика, которая изучает состав и свойства метеоритов и взаимодействие с атмосферой при падении на землю) от граждан не поступило ни одного метеорита. Российская академия наук может похвастаться одной из старейших в мире коллекций метеоритов (ей более 250 лет), но ее нельзя назвать богатой (менее 800 экспонатов, а в США, например, в подобной коллекции свыше десяти тысяч экспонатов). Ученым в лучшем случае предлагают купить метеоритные осколки, чаще обращаются за проведением анализа, так как не каждый найденный необычный камень является куском метеорита. Правда, американские ученые тоже не могут похвастаться бескорыстием своих соотечественников и вынуждены покупать метеоритные осколки для изучения. В царской России и в советские времена граждане сдавали найденные метеоритные осколки в музеи, ученым или представителям власти. За это премировали. Теперь же граждане устремляются к местам падений метеоритов исключительно с целью наживы. Их нелегально вывозят за рубеж. Можно сказать, что в мире наблюдается «метеоритная лихорадка».

– На какие статьи можно попасть? – спросила я у наших юристов.

– Брали на контрабанде. Это наиболее вероятно, но ведь ни ты, ни члены экспедиции этим явно не собираетесь заниматься. А вот Ричард Редбулл может попасться как раз на этом. Вероятно, представители МВД и ФСБ, а также пограничных и таможенных служб настроены прихватить его с контрабандным грузом? В любом случае вы – граждане России, а он – США.

– То есть гражданин США не может легально вывезти из России никакой камень? Простой булыжник?

– Если бумажка будет – может. Без бумажки – нет. Камень нужно отдать на экспертизу в Академию наук. Если это простой камень, булыжник с Карельского перешейка, американец сможет его вывезти после экспертизы (за его счет) и получения официального заключения с подписями и печатями. Правда, у него еще и объяснений попросят. Но он может, например, заявить, что это камень, на который ступала нога его прапрадедушки, эмигрировавшего из России веке этак в девятнадцатом. Или что хочет просто привезти камушек из России, где жили его предки. Вот такой он американский придурок. Легально вывезти метеоритный осколок он не может. И ты не можешь.

– Но на практике вывозят?

– А что у нас не вывозят? – задал риторический вопрос юрист.

– Значит, у наших служб не получится ни на чем прихватить американца, – сделала вывод я. – Нелегально Ричард Редбулл метеорит не повезет.

– Во-первых, можно при контакте с известными метеоритными дилерами. Во-вторых, например, в Приморском крае по крайней мере трижды брали группы граждан «за разграбление памятника природы». Хотели поживиться остатками Сихотэ-Алиньского метеорита. Там, куда собираетесь вы, ни о каком «памятнике природы» речи идти не может, но ради американца…

Юрист хитро посмотрел на меня.

Я поблагодарила юристов и отправилась звонить знахарке, лечащей метеоритными осколками.

Трубку взяла секретарь (администратор, медсестра или кто она там), я представилась и сказала, что мне требуется консультация.

– Вы собираетесь лечиться у матушки Прасковьи?

– Нет, мне нужна профессиональная консультация по метеоритным осколкам.

На другом конце провода ненадолго замолчали. Я тут же сказала, что мы можем дать бесплатную рекламу на нашем канале и в печатных изданиях (я уже обговорила это с Викторией Семеновной), можем выплатить гонорар по ставкам знахарки. Если требуется какая-то услуга, которую способен предоставить наш холдинг, мы ее предоставим.

Меня попросили оставить телефоны для связи. Дама, с которой я разговаривала, вскоре перезвонила и спросила, могу ли я приехать через полтора часа. Я, конечно, согласилась.

– Никакой съемки. Никаких диктофонных записей. В рекламе мы не нуждаемся, у нас нет отбоя от клиентов. Но из уважения лично к вам матушка Прасковья вас проконсультирует. Об оплате договоритесь с ней лично.

В результате Пашка остался в машине, а я отправилась в салон (лечебницу или что это было). Знахарка принимала в обычном жилом доме, в подвальном помещении с отдельным входом. Недалеко от моего дома в таком же подвале расположен магазин постельного и нижнего белья и швейных принадлежностей. Дверь была уже закрыта, но меня предупредили, что нужно звонить в звонок. Дверь описали очень точно. Никаких вывесок не было.

Мне открыла женщина лет пятидесяти, внимательно оглядела и предложила проходить. Это была администратор (или кто она там). Матушке Прасковье тоже оказалось лет пятьдесят на вид, выглядела она устало, хотя это неудивительно, если она каждый день принимает клиентов.

У нее я впервые увидела и подержала в руках метеоритные осколки.

– У нас в городе началась нелегальная торговля метеоритными осколками и масштабы ее растут? – с легкой улыбкой спросила матушка Прасковья. – Поэтому вы вышли на меня?

– Нет, не поэтому. И если даже такая торговля ведется, я про нее не знаю.

– Значит, не ведется. Уж до вас-то точно бы дошло, – хмыкнула помощница, которая присутствовала при нашем разговоре. Охраняла знахарку?

– Вы не верите в лечение камнями?

– Камнями? Очень даже верю и на себе довелось испробовать. Я вам могу долго рассказывать про теории ношения разных камней для привлечения того или иного блага, излечения от той или иной болезни. Я этим вопросом специально занималась. Могу про лечение раздробленными или толчеными драгоценными камнями, популярное в древности и в Средние века.

– Это бред. Я имею в виду лечение раздробленными или толчеными камнями. А вот ношение определенных драгоценных камней на самом деле может помочь, – заявила знахарка.

На себе мне довелось испытать черный базальт и белый мрамор. Была у меня в жизни встреча с дедком-знахарем во время путешествий по стране. Камни у дедули были идеально гладкими и плоскими. Для лечения он их нагревал в горячей воде и воздействовал на биологически активные точки. Мне говорили, что почти все болезни таким образом можно лечить, но лучше всего – ревматизмы и артриты. У меня даже после одного сеанса долго не болела спина! [6]