– Привет, у тебя все хорошо?

– Нет.

Он добавил еще несколько строчек.

– Нет?

– На этот раз ты перешел границу дозволенного. Закрывай книгу и убирайся отсюда. С вещами.

Он медленно отложил ручку в сторону.

– Что?

– Ты слышал что. Наш договор разорван.

– Но что я сделал?

Она прошла через комнату и оказалась с ним почти нос к носу.

– Лично я выполнила свою часть договора: я помогла тебе, пустила в свой дом, дала тебе возможность жить в своей комнате. Я даже позволила тебе солгать моей маме. Даже разрешила себя поцеловать. А что делаешь ты?

– Вот и я хотел бы это знать. – Он поднялся, в больших глазах застыло невинное удивление, руки подняты вверх.

– Не смей покровительствовать мне! Ты думал, слабая женщина не может сделать это сама? Думал, ей нужен мужчина, который будет ей помогать?

В комнате повисла тишина. Дункан слегка наклонился, чтобы лучше увидеть ее глаза.

– Ты имеешь в виду... ту часть работы, которую я выполнил сегодня утром? – догадался он наконец.

– Да! Ведь я тебя просила не контролировать меня!

– Я, собственно, и не собирался, просто решил закончить работу – перила выглядели неказисто. И еще я хотел тебя отблагодарить... Перед тем как...

– Думаешь, я поверю в эту чушь?

– Можешь верить, можешь не верить. – Он пожал плечами. – Но это так. Это правда.

Господи, ну почему этот человек так спокоен?

– Как будто ты хоть раз сказал правду! Когда ты считаешь, что мне нужен готовый к услугам работник, ты такой. Когда, по-твоему, мне нужен любовник, ты тут же начинаешь играть эту роль. Если мне понадобится ныряльщик, ты, я думаю, наденешь маску и ласты. Какой же ты настоящий, Дункан? Когда же наконец я увижу это?

Он пристально посмотрел на нее, в глазах загорелись опасные огоньки. Отлично, она наконец достала его, его самое больное место. Наконец хоть какое-то чувство в нем проснулось, а то все были одни маски.

– Тебе нужен настоящий мужчина? – прорычал он. – Тебе не нравится тот, что стоит перед тобой? Ладно. Но смотри, ты напросилась сама.

Он молниеносно обхватил ее за талию и притянул к себе. Не успела Мэллори сделать очередной вздох, как его губы прижались к ней. Она пыталась высвободиться, но он сжал ее еще сильнее. Его жаркие губы передали огонь ей, и вскоре гнев уступил место желанию. Колени у нее внезапно ослабели, и ей показалось, что она сейчас рухнет на пол.

Его руки скользнули вниз и прижались ладонями к мягким бедрам. Минуту назад он и не помышлял ни о чем подобном.

Она придвинулась еще ближе и коснулась грудями его твердой груди. Он простонал и стал целовать ее с удвоенной силой.

Она наслаждалась его объятиями, впитывала каждое его движение, ей хотелось утонуть в нем, раствориться, быть с ним рядом всегда. Сейчас он был настоящим. Это был именно тот Дункан. Он так хотел ее, именно ее, Мэллори Бэйнс. Мэллори не могла прийти в себя от изумления.

Он поднял голову, и оба наконец вздохнули.

– Не останавливайся, – проговорила она, нежно поглаживая его за ухом. Она опьянела от его запаха и тепла.

Он откинул голову и взял ее за талию, как бы отталкивая от себя. Она испугалась и прижалась к нему сильнее.

– Мэллори, – руки у него стали мягче, – прости меня, я не должен был этого делать.

– В моей жизни всегда так много слова «был». Не надо больше, хорошо? – Она поцеловала его за ухом, и у него перехватило дыхание.

– Нет, понимаешь, мне нельзя заводить романы, нельзя влюбляться...

Она заметила, как тяжело он вздохнул, и снова поцеловала его. Ей так хотелось его поцелуев.

– Ты ночуешь здесь, – напомнила она, коснувшись мочки его уха кончиком языка. – Ты же сказал маме, что ты мой парень, и даже три раза поцеловал меня. И еще говоришь, что тебе нельзя заводить романы? – Она снова провела языком по краю его уха.

Он задрожал.

– Не надо так делать.

Но она уже взяла инициативу на себя. Она коснулась его губ, и ей показалось, что он не ответит, но губы у него стали мягкими, и он перестал сопротивляться.

Ей еще не приходилось никого соблазнять, первый успех вдохновил и придал ей силы и уверенности. Дункан вновь схватил ее в объятия, теперь они были даже крепче.

Когда поцелуй закончился, у него уже не было желания ее отталкивать.

– Я только хочу тебе сказать, что моя помощь – это не знак войны между полами.

Но Мэллори уже не хотелось говорить ни о работе, ни о перилах, ей лишь хотелось поскорее стянуть с него рубашку и погладить ладонями его кожу.

– Мэллори?

– Да, – вздохнула она. – Сними, пожалуйста, рубашку.

– Минуту назад ты хотела выкинуть меня из дома. – Лукавая улыбка затаилась в уголках его губ. – Ты простила меня?

– А если я тебя прощу, ты снимешь рубашку?

– И не будешь угрожать мне каждый раз, как я возьмусь тебе помогать? – Его руки соскользнули с ее талии. – Ведь я просто хотел тебя отблагодарить, а вовсе не показывать свое мужское превосходство.

Его взгляд говорил об искренности слов, как и губы – об искренности поцелуя. Дункан Мур был сейчас самим собой – мужчиной, который ей так нравился, которого она целовала, от которого вспыхивала быстрее соломы.

– Я верю тебе, – проговорила она, – поцелуй меня еще раз.

Она потянулась к нему, чтобы прикоснуться к его губам, но он остановил ее. Его пальцы нежно сжали ей руку, а в глазах застыло серьезное выражение.

– Что такое?

– Мне нужно тебя кое о чем спросить.

– Нет, я не курю, – решила отшутиться она.

Он усмехнулся, но рука еще сильнее сжала ей пальцы.

– Успокойся, я просто пытаюсь поступать правильно.

– Ох уж эта мне мораль. Не мог бы ты на несколько минут забыть о своих правилах?

– Вообще-то мог бы, но это было бы нечестно по отношению к тебе.

– Позволь мне самой решать, что честно, а что нет, – прошептала она, взяла его руку и положила себе на талию, потом обняла за шею и коснулась губами его щеки.

Он еще попытался сопротивляться, но потом руки у него ослабли, и девушка с радостью уловила момент, когда он решил сдаться. Огонь, угасший на момент разговора, снова вспыхнул.

Неожиданно он отпрянул, тяжело дыша.

– Мэллори, подожди, я так не могу.

– Что за глупости?

Господи, да он как подросток: нет, ладно, постой, подожди.

– Потому что есть кое-что, о чем я должен знать.

Она отошла от него и села на кровать.

– Ладно. Что там у тебя?

Он остался стоять у окна.

– Мне нужно знать, насколько вы близки с Блэйком.

– Насколько мы... что? – повторила она. – Да мы далеки друг от друга на сотни миль. Он помогал мне как-то раз красить гостиную, и все.

– А мне показалось, что он к тебе неравнодушен. Ведь вы же пошли прошлым вечером в казино.

Она покраснела. Ох уж эта ее теория «запасных парней». Как о ней расскажешь?

– Да, кажется, он неравнодушен. Он заинтересовался мной, как только я переехала сюда и начала ремонт. Наблюдал за мной с заднего двора, сидел под кустом. Я даже думала, что он извращенец, но теперь узнала его лучше. Этот парень такой же сладкий, как крем в пирожном, с ним можно сходить в казино, но общаться с ним скучно.

Мэллори очень хотелось вернуться к поцелуям. А что она будет чувствовать, когда дело дойдет до более важного? Она задрожала от предвкушения.

– А когда вы с ним гуляете, он не рассказывает тебе о своих делах, о своей работе?

Господи, ну когда они кончат болтать о всякой ерунде и снова начнут целоваться?

– Нет, я даже не знаю, где он работает. Кажется, на каком-то производстве, потому что приезжает домой на грузовике. Иногда. И его постоянно навещают друзья.

– То есть?

Она кивнула в сторону окна, которое выходило на двор Блэйка.

– К нему частенько заходят друзья, даже посреди ночи. Много друзей. Мне иногда кажется, что у него терпение святого.

– Особенно когда его навещает Хоуп?

Мэллори нахмурилась.

– Нет, у Хоуп не может быть с ним романа. Вероятно, она просто передала ему сообщение от брата.