Мистер Гиллинг отличался высоким ростом, был одет очень модно, а прическа его являла подлинный шедевр парикмахерского искусства. Однако цвет лица у него был какой-то слишком цветущий, и впоследствии миссис Скофилд даже уверяла, что сразу заметила некоторые странности. Она говорила, что глаза у него все время бегали, словно он что-то искал, движения, как она выразилась, «были какие-то дергающиеся», да и руки все время дрожали.

Ее не удивило, когда он объяснил, что едет не по делам, а подлечиться, потому что со здоровьем у него последнее время неважно.

Мистер Скофилд в ответ рассмеялся и от полноты чувств хлопнул его по спине.

– Осторожно! – подскочив на стуле, крикнул мистер Гиллинг. – Ты что?

– Ничего! – засмеялся мистер Скофилд. – Я просто хлопнул тебя так же, как мы хлопали друг друга, когда были студентами. Зря ты не женишься. С твоими-то деньгами только и делаешь, что путешествуешь из отеля в отель да сидишь в клубах. Неудивительно, что ты стал такой нервный.

– Да никакой я не нервный! – пытался протестовать мистер Гиллинг. – С чего ты взял, что я нервный?

– Нет, тебе обязательно надо жениться, – продолжал мистер Скофилд, – тебе надо, наконец… – тут он осекся, потому что мистер Гиллинг опять подскочил на стуле. – Да что с тобой, Джо?

– Ничего. Я просто испугался… Я решил, что ты снова хлопнешь меня по спине.

– Нет, сейчас я не собирался, – сказал мистер Скофилд и снова захохотал. – Ну, как, обед готов? – спросил он жену. – А где Маргарет и Пенрод?

– Маргарет только что пришла, – ответила миссис Скофилд. – Она сейчас спустится. Пенрод тоже где-то тут.

– Пенрод? – с каким-то нервным любопытством спросил мистер Гиллинг. – А что такое Пенрод?

На этот раз миссис Скофилд тоже засмеялась.

– Пенрод – это наш сын, – объяснил мистер Скофилд. – Внешне он не слишком красив. Но последнее время он довольно хорошо себя ведет. Иногда мы им даже гордимся. Через несколько минут ты его увидишь, старина Джо!

Но случилось так, что даже и нескольких минут не прошло, как старина Джо увидел Пенрода. Только мистер Скофилд закрыл рот, как раздался ужасающий шум. Такого шума даже дом Скофилдов еще не слышал. Шум исходил из кухни. Оттуда же слышались выкрики, в которых можно было уловить слова несомненно ирландского происхождения. Кроме того, оттуда слышались звон металла, бьющейся посуды и лай Герцога.

Потом дверь в библиотеку распахнулась, и миссис Кален, пулей пролетев сквозь всю комнату, во мгновение ока скрылась за противоположной дверью. По пятам за ней следовал мальчик с черным, как уголь, носом, а у него под ногами извивалась ужасающая черная змея, у которой лапы торчали прямо из головы. Змея вела себя в полном соответствии с рассказами миссис Кален. Она шипела, а сопровождал ее маленький черный чертенок с блестящим белым лбом и еще более блестящими белыми волосами, который гнал ее вперед рукояткой от грабель. Герцог, видимо, еще не до конца согревшийся от купания, делал все, что от него зависело, чтобы змея двигалась быстрее. Вслед за процессией в дверь библиотеки влетело несколько предметов, относящихся к кухонной утвари.

Длинная черная змея зацепилась за ножку стола, который располагался в центре комнаты. Тут голова чудовища развила бурную деятельность. Послышались звуки рвущейся ткани, затем скрежет когтей. Вдруг голова змеи отделилась от туловища, несколько раз перевернулась в воздухе и рассыпалась на три составные части – чулки, опилки и обезумевшую кошку. Она двигалась с невероятной скоростью, от ярости уши у нее прижались к голове. Она пронеслась вокруг комнаты, вылетела через дверь в кухню, а из кухни сквозь дверь, которую спасающаяся Делла в панике забыла закрыть, попала на улицу, оттуда – во двор, а потом – все дальше и дальше от дома Скофилдов.

Чертенок с белой и блестящей головой, узрев, что попал в общество взрослых белых людей, тут же повернулся и последовал по стопам кошки миссис Уильямс. Он устремился навстречу вольной природе. Герцог и миссис Кален, бежавшие впереди Вермана, тоже куда-то исчезли. В библиотеке теперь остались только Пенрод, который сильно опасался возмездия, да останки чудовища.

– А где? – немного спустя спросила миссис Скофилд. Она изумленно посмотрела вокруг: – Где же…

– Что «где»? – раздраженно спросил мистер Скофилд. – Что ты имеешь в виду?

После всего, что он сказал Пенроду, который в данный момент находился в ванной и предпринимал тщетные попытки хоть немного отмыть от черной краски нос, мистер Скофилд до того разнервничался, что у него даже слегка сел голос.

– Что ты все повторяешь «где, где, где»? – снова спросил мистер Скофилд. – Не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Где твой соученик? – воскликнула миссис Скофилд. – Куда делся мистер Гиллинг?

Только тут мистер Скофилд увидел, что приятеля действительно нет.

– Правда! – воскликнул он. – Где же старина Джо?

Тут в разговор вмешалась Маргарет.

– Вы имеете в виду того высокого бледного мужчину, который пришел к нам в гости?

– Бледного? Ну, нет! – возразил отец. – Он Пыл красный, как…

– Когда я его увидела, он был бледный, – сказала Маргарет, – он был в пальто и шляпе и возился с замком входной двери. Но не успела и спуститься, как он уже отворил дверь и ушел. Я не смогла ему ни слова сказать. Он так торопился. Наверное, вы просто не заметили во всей этой суматохе, как он вышел из комнаты.

Миссис Скофилд повернулась к мужу.

– Я думала, он останется обедать! – громко сказала она.

Мистер Скофилд удивленно покачал головой. Потом, поразмыслив, чем можно объяснить странный поступок старины Джо, он добавил:

– Раньше он не злоупотреблял спиртным.

Миссис Скофилд кивнула со строгим выражением лица.

– Надеюсь, это происшествие пойдет ему на пользу.

– Я тоже надеюсь, – согласился супруг, – я буду рад, если он образумится. Но Пенрода это не спасет!

По пути из Воскресной школы домой Пенрод заметил, что в конце улицы показался духовой оркестр. Музыканты возвращались с похорон. Видимо, стремясь развлечь себя после скорбной церемонии, они наигрывали сейчас мелодию из «Веселой вдовы».

Пенрод в восторге остановился. Нельзя сказать, чтобы он слишком любил музыку. Но духовой оркестр представлялся ему восхитительным зрелищем.

Музыканты шествовали вниз по улице, и золото их аксельбантов блестело на солнце, а трубы переливались медным огнем. Огромная басовая труба особенно поразила воображение Пенрода. Она изгибалась кольцами, подобно удаву. А из ее раструба, похожего на гигантский таз для варенья, неслись громоподобные звуки.

Впереди оркестра шагал дирижер. Форма его Пенроду бесспорно нравилась. Но все-таки в глазах мальчика дирижер сильно уступал трубачам. Пенроду вообще было не особенно ясно, зачем требуется дирижер. Не очень-то разделял Пенрод и глубокое почтение Сэма к тамбурмажору. Конечно, барабаны, флейты и мелкие трубы были сами по себе ничего. Но, ни они сами, ни люди, на них игравшие, не шли ни в какое сравнение с маленьким человеком, который дул в большую трубу. Труба сияла так ярко! Медные отблески ее, казалось, озаряли своими лучами весь мир.

А человек! Маленький пожилой человек, вышагивая со сдержанным мужеством, нес в руках это блестящее чудо. Он дул в трубу так, словно для него это не составляло никакого труда, а рука его легонько касалась клапанов. Но какие оглушающе-насыщенные звуки вырывались при этом наружу!

Так, любуясь маленьким трубачом, Пенрод постигал, сколь велик человек, подчинивший себе природу.

Наш герой погрузился в мечты. Перед мысленным его взором проносились сцены, одна пышнее другой. Вот он, облаченный в благородные одеяния трубача, марширует с трубою по городу. Толпа приветствует его криками и рукоплещет, но рев его верной трубы заглушает все звуки вокруг. Вот он уже верхом на коне ведет дикие орды в сражение. И снова ликует толпа. И Марджори Джонс восторженно машет ему рукой. А вот Пенрод сидит с любимой трубой дома в библиотеке. Сестра, и мать, и отец заслушались его игрой. Когда труба, наконец, смолкает, они хором обращаются к скромному исполнителю: