«… В доме было очень темно, а в воздухе витал запах похоти и стыда. Я по-прежнему боялся даже коснуться Мэри. Вдруг, это все иллюзия? Обман? Вдруг, она сейчас растает, будто ее и не было вовсе? Боже.
Мэри повернулась ко мне, приблизилась и поцеловала в губы. Какой же великолепный вкус имели ее уста. Он проникал в мое горло, наполняя легкие тяжелым оттенком красной помады. Мир, словно по желанию чьих-то грязных лап, остановил свое вращение, наведя прицел оптической винтовки, направленной Купидоном, на наши тела. Нет. Даже глубже. Туда, где заканчивает свой стук сердце, рисуя безупречные линии расстроенной души. Оглушительный выстрел. Я, словно ощущал это. Как закрученный патрон пробивает мне спину, опаивая гнилые доски паркета безупречностью моей крови. Сосуд, наполненный порохом, проламывал мои кости, принося с собой лишь удовольствие. Острие пронзало сердце, оставив в нем сквозную дыру, которая тут же заполнялась кровью Мэри, через аккуратные раны в наших телах. Обмениваясь багровым кайфом, мы не могли оторваться от величественного ощущения, которое люди привыкли называть «любовь». Но она была другая! Мерзкая, жалкая, отхаркивала грязь, и, затем, резко вырывала все красивое, что было собранно в наших дрожащих телах. И этот патрон прошил насквозь два тела, сердца, пару тщедушных миров, оставив лишь медленный звук, ударяющейся об доски, залитые липкой кровью, гильзы.
Мэри сбрасывала с себя одежду. Кофточка и юбка уже лежали на полу, лаская его своими мягкими нитями, обнажая тело, которое словно узорами, было исписано шрамами. Легкие порезы, ожоги от сигарет покрывали ее нежную кожу, показывая миру, насколько уродлива вся красота. Я касался устами каждого сантиметра ее шрамов, пытаясь скинуть с себя тряпичные оковы, которые разделяли наши жаждущие тела. Ее мягкая постель, словно облако, манила к себе грязным бельем, на котором и до меня побывало огромное количество мужчин. Она ласкала меня руками, и от каждого прикосновения я вздрагивал, впуская в свое тело еще больше наслаждения. О, боже. Мы вновь сливались устами, касались телами друг друга. Бешенное желание владеть ею было сильнее, чем когда-либо. О, Мэри!
Спустя несколько часов, мы лежали рядом, стесняясь даже смотреть друг другу в глаза, наполненные похотью и наслаждением. По моему телу скатывались горячие капли пота, которые были единственными свидетелями нашего союза, впитав в себя всю пошлость той ночи. Тяжелое дыхание резало воздух. Мэри отрыла отсек обшарпанной тумбочки, которая стояла около кровати, достав оттуда изделие, очень похожее на сигарету. «Будешь?» - спросила она. Я лишь одобрительно кивнул головой, понимая, что внутри уже не табак. Травка. Она была очень популярна среди молодежи. До этой ночи я ни когда не вдыхал в себя ее аромат и старался держаться дальше от наркотиков. Но именно тогда, я не смог устоять. Разделить кайф с Мэри – это, словно окунуться в океан наслаждения, почувствовать, как мир слетает со своей орбиты, унося далеко во вселенную!».
- А знаешь, что было на следующий день? – Морган поднял глаза на парня
- В смысле?
- Я шел по коридору института, опаздывая на лекцию, как голос Мистера Мэтью раздался из-за моей спины – мужчина, на лбу которого блестели капли пота, продолжил свой рассказ – Он выглядел очень культурно, свежо. Мэтью догнал меня своими большими шагами и положил руку на плечо. Тогда, он предложил то, о чем я даже не смел подумать. Перейти в его группу психологии. Почему он так сделал? Видимо, я произвел на него большое впечатление на банкете. Честно? Мое сознание было заковано этим вопросом, как камера футбольного мяча, обшитая тяжелой кожей. Я даже не мог выдавить из себя и слова. Моя мечта, к которой я шел всю школу, могла вновь, как Феникс, восстать из пепла, затмить все тучи, стоило лишь дать свое согласие – Морган закурил, замолчав на несколько секунд – Но это все было настолько сложным, что в мою голову влетало сотни мыслей. Я не знал, что ответить на это предложение
- Почему? Ведь, ты всегда мечтал об этом – недоумевая, спросил Джефри, подкрепив свою растерянность веским аргументом – Разве ты не заслуживал мечты? Знаешь, Морган, если я и испытывал к людям теплые чувства, то только за их мечты. Без них, человек – лужа, напичканная болью, пластиком и какими-то материальными ценностями. Именно мечта так безгранична и прекрасна. Она наполняет жизнь смыслом. Многие люди так бояться ее осуществить. Почему? Потому что не смогут? Нет. Тут совсем другое. Они бояться потерять то, что глубокой ночью греет им душу. Сколько счастья приносит осуществленная мечта? Это чувства сильнее, чем сотни инъекций для наркомана его любимого кайфа. Но что наступает потом? Нет. Не через день или неделю, а спустя многие годы. Опустошение. Это, как в темной комнате включить лампочку, с самого начала оно приносит боль вашим глазам, словно голову кружит успех, но потом вы привыкаете к бликам. Это становится обыденностью. Пропадает цель, ради которой ты готов был свернуть горы. А дальше? А дальше анабиоз. Холодный сон. Мечта – единственная путеводная нить. Она вырывает вас из лап грязного мира и переносит в свою вселенную. Мир грез ,где так спокойно, где лишь фантазия, словно кисть в чьих-то умелых руках ,рисует на мольбертах души самые яркие картины. Мечта – все – Джимми выпил воду, потрясая стаканом перед Морганом – Ведь, ты осуществил свою мечту?
- Да. Но тут же приобрел новую. На следующий день я подошел к мистеру Мэтью и дал свое согласие. Он был рад. Мэтью даже выбил мне стипендию, которую так сложно было получить. Я стал его учеником и, в ближайшее время, понял, что этот выбор сделал не зря – мужчина встал – Тебе принести водички?
- Да, пожалуйста – Джефри протянул стакан в сторону Моргана
- Все хотели учиться у мистера Мэтью. Он был прекрасным педагогом. В институте его все уважали, восхищались его талантом. Он мог вдохновить любую душу – из-за спины Джефри послышался звук, как вода наполняла стакан, выливаясь из тяжелого скрипящего крана, лишь голос Моргана заглушал эту противную симфонию – После первых же занятий с его группой, я по-другому начал видеть разные вещи, которые до этого казались такими обычными. Мы улавливали каждый его слог, каждое предложение. И знаешь – Морган поставил стакан около Джефри и вернулся на свое место – Это было прекрасно. Если остальная группа наслаждалась его лекциями лишь на уроках, то я слушал их практически всегда. Мэтью давал мне изучать множество литературы и статей. Зачем именно мне? Поверь, я до сих пор не знаю ответа на этот вопрос – мужчина опустил глаза в дневник.
Джефри сделал пару глотков воды и затаился в ожидании. Глубокий голос Моргана раздался вновь, еще громче и ярче:
«… Сделав пару затягов, я наполнил свои легкие ядовитым дымом, который менял мое сознание, как сценаристы фильмов корректируют строки в своих листах. Мир был так прекрасен. Разные краски плыли перед глазами, запах обнаженных тел заполнял комнату, а тело пронзали иглы наслаждения и покоя. Менять свое сознание – это так легко. Стоит лишь втянуть горький дым, и ты уже летишь, чувствуешь, как под тобой мелькают дома, низкие земные чувства! Первый приход – это, словно начальная минута смерти, замок на двери запрещенного мира. Я чувствовал каждую капельку рассвета! Как мягкие лучи проникают сквозь тяжелые шторы, наполняя меня теплотой, которая вскоре будет перемешана с грязью и похотью! Мне было хорошо! Это лучше, чем умереть, чем подарить вечный сон их телам!
Встретив рассвет, я собрал свои вещи, глядя на спящую Мэри, на ее тело, и вышел вон, в холодную метель. Снег резко врывался в глаза, отражая на себе лучи замерзшего солнца, людей не было, а мою голову имели мысли! По заснеженной тропе я оставлял свои следы, которые так ярко выражались на небе, рухнувшем на землю. Память играла со мной. Вкус ее губ, запах, который сводил с ума, тело, усеянное сотней шрамов, из которых сочилась кровь. Фантазия рисовала на холстах шедевры! Я не мог перестать думать о ней. Это чувство, как первое убийство человека, не покидало меня ни на минуту. Оно так похоже на это. Тот же запах гнили, вкус от ощущения себя Богом! Перед глазами всплывали кадры, где кровавые реки пульсируют по организму, рисуя схему метро, паутину, которую так бережно ткали пауки!
