Двери дома были заперты, а внутри никого не оказалось. Я лег на диван в своей комнате, уставившись глазами в грязный потолок. Мне снилось, как я режу ваших детей, вскрывая им горло, из которого хлещет розовая девственная кровь, как из шрамов Мэри вытекает багровая гниль, перемешивая чувства с черной тушью. Я проспал весь день.

Интересно, как сильно мы можем уйти в сон? Сколько жизней мы проводим через сито грез? Быть может и мы чей-то сон?! И, однажды, когда он откроет глаза, все исчезнет. Быть может, это и есть смерть? В один прекрасный момент тебя перестанут придумывать. Твое существование больше ни кому не нужно, ведь, в его голове начнутся совсем другие сны. Тогда, в своем разуме мы тоже создаем ни один десяток судеб. Цепь длинною в сотни поколений. Быть может, мы есть Боги?!

Вечером, после очередного скандала и избиений, я вышел на улицу и отправился к бару, в надежде вновь встретить ее. Но то, что я увидел, обрушило весь мой мир, добавив грязных красок! Мэри!

Холодный декабрьский вечер бил по лицам прохожих частичками замерзшего пепла. Словно небо курило, стряхивая все мысли в пепельницу, в которой копошились жалкие людишки! Я зашел в бар, широко открыв тяжелые двери, впустив в теплое заведение порывы морозного ветра. Мои глаза изучали каждый сантиметр помещения, пытаясь найти взглядом ту, которая так сильно просверлила мне душу, но ее тут не было. Я пропустил пару стаканчиков виски и уже собирался домой, как увидел странный фургончик, припаркованный сзади бара, в центре стоянки для машин. Двери его были раскрыты, а внутри я смог разглядеть какие-то тела. Я быстро вышел из бара.

Завернув за угол здания, я увидел то, от чего мое сердце, словно бомба по щелчку кнопки, разорвалось на куски. Между двумя похотливыми тварями тихо стонала Мэри. Они ласкали ее тело, что-то говорили ей. Как они вообще посмели пачкать ее безупречную красоту похотью своих желаний?! Я был готов убить каждого из них, но не мог сделать и шага! Лишь, впитывал глазами эту сцену! Мерзко… Прости меня, Мэри! Как кофе растворяется в прозрачной воде, окрашивая ее в черный цвет, побеждает безупречность, прозрачность, так и их грязь вливалась в Мэри с каждым ее стоном! Твари! Сердце бешено билось, оставляя внутри моего тела огромные синяки! А ее глаза, боже! Казалось, они утопали в волне наслаждения и грязи! Их мерзкие лапы держали ее волосы, заставляя кричать еще сильнее! Я видел все это! Боль пронизывала мой организм! Я пытался закрыть глаза, но не мог, какое-то непонятное чувство наполняло мою душу!

Это похоже на диагноз, что выписывают белые халаты в холодных клиниках. Одна фраза может изменить все! Единственный взгляд на ровные буквы, которые проникают вглубь вашей души, перекрывая воздух! Это словно диагноз о том, что вы скоро умрете. РАК, СПИД, не важно! Имеет цену лишь то чувство, когда вы открываете потрепанную бумажку и видите буквы, выписывающие вам смертный приговор! Ха! Дрожь проникает по телу, вызывая страх, словно скорую помощь, глаза расширены, а из уст лишь горячее дыхание! Слезы катятся по щекам, но не оставляют узоров, они слишком прозрачны! Молчаливые соленные свидетели! Вы лишь читаете, водите своими глазами по листу, а душа постепенно умирает. Великолепно?! Для психов? Да! Встреча со смертью! Что может быть прекрасней?! Вот и я, стоящий там, наблюдающий, как моя любовь сладко стонет под похотью их тел, возбуждался с каждым ее криком!

Вскоре, Мэри была выброшена из фургончика, словно вшивая собака, а за ней полетели мятые купюры. Она судорожно собирала их, опуская руки все глубже в снег, который обволакивал ее пальцы холодом, причиняя лишь адскую боль. Я начал медленно подходить к ней. До меня доносился смех тварей, которые быстро уезжали на фургончики, что-то крича в сторону Мэри, оставляя черные следы шин на белоснежной постели земли! Я подошел ближе, чем сильно напугал ее. Она, сквозь пьяный треп, что-то бормотала о том, что на сегодня с нее хватит. А я? Я взял ее за руку и повел прочь от ярких фонарей, улавливая на наших силуэтах похотливые взгляды посетителей бара…».

- А что было дальше, Морган? – спросил Джефри.

На глаза парня четко отражался свет. Они были покрыты маленькими капельками слез, которые Джефри пытался сдерживать за своей лживой улыбкой.

- Что с тобой? – спросил Морган, заметив состояние Джефри

- Не обращайте на меня внимания. Иногда, память причиняет боль – парень затянул едкий никотиновый дым в свои легкие – Что было дальше, Морган?! – Джефри повысил тон, стараясь достучаться до мужчины

- Мы проводили вместе очень много времени. После занятий, когда все ученики уходили по своим квартирам, оставляя в кабинетах те знания, которые получали, я сидел рядом с Мэтью, вслушиваясь в каждое его слово, впитывая в себя его талант и мудрость – Морган замолчал – Мы даже выпивали с ним в соседнем баре. Его излюбленное вино, я до сих пор помню его едкий вкус. Я многое узнавал о жизни Мэтью, от чего проникался к нему сочувствием. Его жизнь была не так хороша, как казалось окружающим

- Он рассказывал тебе о ней?

Морган кивнул головой, потирая свои руки, словно согревая их, хотя, в палате было не так уж и холодно.

- Поведаешь мне о ваших беседах?

- Зачем?

- Я же говорил, что хочу, как можно больше знать о тебе. Почему ты меня не слушаешь, Морган?

- Тогда зачем тебе его жизнь?

- Ты не понимаешь, Морган. Ведь, каждое слово играет огромную роль в становлении личности. Кому, как не тебе понимать это? Ведь, люди вкручивают друг в друга десятки болтов и шурупов за всю свою бесполезную жизнь. Слова, проблемы, шутки. Все это становится частью жизни. Ты бы не вырос в такой талант, если бы не рассказы твоего учителя. Ведь, так? Ты знаешь, что я прав. Тогда зачем ты задаешь подобные вопросы?! – Джефри резко хлопнул ладонью по поверхности стола – Просто расскажи мне, Морган. Пожалуйста. Или ты считаешь, что мне не следует знать это?

- Мэтью был очень несчастливым человеком. Он был одинок. Его жизнь – драма. У него никогда не было семьи, детей. Всю свою жизнь Мэтью посвятил карьере, воспитанию своих учеников – начал Морган, но тут же был прерван

- Ты не прав. Может, у него и не было семьи, но существовали дети

- Ты насмехаешься?! - разгневанно произнес Морган, ударив кулаком по столу так, что тот задрожал под давлением

- Нет, ни в коем случае – довольно спокойно, и между тем уверенно, ответил Джефри, потушив сигарету об край дрожащего стола – Разве, похоже?

- Тогда, объясни мне свои слова!

- Его дети – это все вы, Морган. Каждый человек, прошедший через его кабинет. Разве я не прав? Именно вам он подарил свою душу. Учитель. Как много жертвуют они, чтобы показать вам свет этого мира, научить видеть разные вещи. Без них, вы всего лишь кучка слепых котят. Люди, достойные уважения, жертвуют свои жизни, ради чужих голов. Думаешь, он был не счастлив? Абсурд! Словно солнце, что дарит миру свой мягкий свет, поднимаясь над землей, одаривая его безупречностью своих лучей, они вливают в вас знания, зрение! У него не было детей?! Бред, Морган! В глубине своей души он считал таковыми всех вас! – Джефри замолчал – Теперь, скажи мне, Морган, почему он так бережно относился к вам?! Ответ прост, но сможешь ли ты признать величие его души? Тебе выпала огромная честь, но ты ее не смог разглядеть тогда, понять это. Или я ошибаюсь, Морган?!

Мужчина пожал плечами, не найдя в своем горле нужных слов, чтобы выдавить их в тяжелые воздух, а лишь вновь опустил глаза в потертый дневник, сделал глубокий вдох и собрался продолжить чтение.

- Морган, ты так спешишь прочесть мой дневник – удивленно и задумчиво, произнес Джефри

- Да. Потому что у нас не так много времени. И если есть шанс вылечить тебя, то я должен это знать

- Вылечить? От чего? От мании убийства?! Ха. Неужели ты думаешь, что мне это нужно? Я получал истинное удовольствие, пронзая их всех. Стоит убить, чтобы почувствовать это – Джефри продолжал говорить

- Мне этого не понять – с какой-то странной ноткой досады произнес мужчина, не отрывая глаз от дневника