В конце концов — спасибо за внимание! Я всегда думал, что свободы духа в России больше, чем где-либо. Если бы к этому прибавить побольше энергии, мы, вероятно, быстро сделали то, что необходимо давно сделать и от чего так часто нас отвлекают в сторону мелочи и пустяки.
К французским рабочим
Французы-рабочие!
К вам, которые всю жизнь работают, предоставляя хозяевам своим издавать законы для ограждения собственности, созданной вашим трудом,
к вам, которые не всегда имеют достаточно хлеба, чтобы насытиться, и которыми управляют люди, пресыщенные всем, что вы создаёте,
к вам, рабочие, истинные хозяева всей земли, — я обращаюсь!
Как перед всем рабочим людом мира, пред вами лежит путь борьбы за освобождение человека из рабства экономики и политики, из плена капитала и государства, лакейски служащего ему против вас.
Эта борьба скоро охватит весь мир, и она будет борьбою двух рас: расы бедных, которые пойдут в бой под знаменем разума, правды, любви и справедливости, против расы богатых, которые будут защищаться всеми силами своими — жадностью и лицемерием, хитростью и жестокостью.
Эта борьба неизбежна, как смерть, — и она началась.
Первым отрядом всемирной армии двинулся в битву русский рабочий.
Его победы и поражения его — известны вам, вы знаете, как много сил потратил он и ещё потратит, вы знаете, как обильно текла и потечёт ещё его кровь.
Он уже нанёс славные удары врагу, но враг ещё силен, и впереди у русских — много битв.
Чем скорее грянет ближайшая битва, тем скорей её гром пронесётся по всей земле, и, если русский рабочий победит, — рабочие всей Европы, всего света почерпнут в этой победе вдохновение и силу, и уроки для себя…
Поймите, когда речь идёт о рабочем народе, весь мир — одна семья!..
И потому я уверенно призываю вас на помощь к вашим товарищам в России, к вашим товарищам, которые идут в бой под одним знаменем с вами — под красным знаменем социализма, к одной цели с вами — к освобождению труда от гнета капитала.
Они пошли первыми, и вы должны помочь им, ибо, повторяю, в этой борьбе победа одних — победа всех!
В России близок день общего восстания, — неужели вы допустите, чтобы ваши товарищи пошли в бой с голыми руками?
Дайте им серебра для железа и свинца!
Я знаю — рабочий беден серебром, он богат только сердцем…
Но вы должны показать старому миру ханжей и лицемеров, что именно в сердце рабочего горит истинный огонь любви к человеку, в нём пылает пламень веры в братство людей, — вы должны показать этот пожар в груди слепым глазам жадных и сытых…
И пусть они вздрогнут в предчувствии бессилия своего, и пусть надгробным пением издыхающему от пресыщения миру злобы и жадности, миру лжи и жестокости прозвучит наш боевой, святой наш лозунг, лозунг братства народов:
— Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Веруя, что братство народов — не мечта, что оно осуществится на земле, — я верую в этот великий праздник будущего, потому что я — рабочий.
Я работал и жил среди рабочего народа, я знаю его душу и знаю, что только он может осуществить на земле царство справедливости, только он способен создать жизнь новую, жизнь братскую, жизнь света и разума.
Только он.
К итальянцам
Граждане!
Со дня, когда я приехал в Италию, и до сего дня вы щедро осыпаете меня яркими выражениями ваших симпатий к русскому народу, который ныне борется и будет бороться вплоть до своей победы, за торжество свободы, необходимой ему, как хлеб и воздух.
Благодарю вас от лица той огромной и всё растущей массы русского народа, которая уже освободилась внутренно от варварского гнёта царизма, с его насилиями над духом справедливости, с его жестокостями и зверством.
Мне кажется, я имею право благодарить вас, — истинными представителями народа в каждой стране являются его честные люди, борцы за свободу его духа, — я имею счастье стоять в рядах честных людей России и, — рядовой её революционной армии, — полагаю, что благодарить вас за ваши чувства к русскому народу — не только моё право, но и обязанность моя.
Сын моей родины, я, лично, глубоко счастлив видеть ваш бескорыстный, ваш горячий интерес к жизни моей матери. Вы заставляете меня переживать минуты радостных волнений, вы ещё более укрепляете крепкую веру мою в возможность братства всех со всеми. Я соберу все ваши пожелания победы русскому народу и пошлю их ему.
Он сумеет понять и оценить прекрасные чувства граждан, более свободных, чем он, и, как мне кажется, более глубоко любящих свободу, чем люди других стран.
Может быть, я тороплюсь оформить свои впечатления в вашей стране и ошибаюсь? Если это так, — я не виноват, в итальянцах хорошее ярче дурного, и дурного я не вижу пока. Да и, наконец, всегда лучше впасть в ошибку, думая хорошо, чем ошибиться, подумав дурно.
В каждой стране есть капиталисты и чиновники, они уже позаботятся, чтобы дурного было всегда достаточно! А мы будем любить хорошее, мы будем бороться за свободу его роста!
Тот факт, что вы, граждане, не позволили запятнать землю вашу приёмом Николая Романова, — царя крови и ужаса, царя насилия и цинизма, — этот факт навеки останется в истории вашей прекрасной страны доказательством высоко развитого в ней чувства нравственной брезгливости, а это чувство доступно только людям, для которых понятие свободы неотделимо от понятия духовной красоты.
Всей силою сердца желаю счастья стране, богатой красотой, желаю ей больше любви к свободе!
Да здравствует демократическая Италия!
Мой привет всем честным людям её!
Мой товарищеский привет итальянскому пролетариату, друзьям социалистам!
10 декабря 1906 г.
Дело Николая Шмита
В Москве начались слушанием «дела» о вооружённом восстании в декабре 1905 года, — мне хочется показать публике, как создавались эти «дела» полицией и судебною властью. Для примера возьму «дело» Николая Шмита, о котором имею точные, строго проверенные мною сведения.
Николай Шмит — студент университета, очень богатый человек, он владел лучшею в Москве фабрикой стильной мебели, предприятие его было поставлено во всех отношениях прекрасно, славилось изяществом своих работ, давало большие доходы.
Человек молодой, по природе своей мягкий, влюблённый в художественную сторону своего дела, Шмит нашёл справедливым улучшить положение рабочих своей фабрики, что, вероятно, было небезвыгодно ему как хозяину предприятия.
Его приличные отношения к рабочим и — обратно — добрые отношения рабочих к нему создали Шмиту в глазах московской полиции репутацию либерального фабриканта, политически неблагонадёжного человека.
Порядочность, как бы она ни проявлялась, считается преступлением в стране, которой, как это известно, управляют министры, ворующие овёс и хлеб у крестьян, где царь любит делать убийц генералами и поощряет генералов к убийствам классически циничной фразой, которую он бросил генерал-лейтенанту Казбеку, после его доклада о мирном конце восстания солдат владивостокского гарнизона:
«В народ всегда надо стрелять, генерал!»
17 декабря, в 4 часа ночи, отряд полиции и казаков ворвался в квартиру Н. Шмита.
На требование Шмита — объяснить, в чём дело, ему показали бумагу, в которой говорилось, что он, Шмит, должен быть арестован и отвезён в Таганскую тюрьму. Обыск не дал никаких результатов. Шмита арестовали, но отвезли не в Таганскую тюрьму, а в Пресненский полицейский дом.
Там полицейский чиновник объявил ему новость: «Нам известно, что вы один из руководителей революционного движения, что у вас на фабрике хранятся пушки, пулемёты и прочее, а поэтому немедленно выдайте всё это, или мы вас расстреляем!»
Арестованный отрицал свою причастность к революции, но, принужденный угрозами и криками, согласился написать рабочим своей фабрики записку такого содержания: «Говорят, что у вас имеется оружие, если это правда, выдайте его, в противном случае грозят уничтожить фабрику». Эта записка, очевидно, не была доставлена по назначению, так как уже через пять минут после её написания началась страшная канонада всей Пресни — местности, где находилась фабрика Шмита.
