— Он полетел спасать Рэя. Потому что Рэю было еще хуже, чем нам.

— Рэя поймали?

Констанс нашла в себе силы только кивнуть.

— Но Дик ведь его спас, правда?

Констанс подавила стон. С ним там Моро, подумала она. Какую цену он запросил за все это — корабль, жизнь Джека, спасение Рэя? Что измыслит его змеиный ум? Тошно даже гадать.

— Он спас Рэя? Правда? Правда, мам?

Дик вырос на военном корабле и знал, как делаются дела в армии. Неважно, в какой — любая армия любого мира связана командными цепочками, где младший подчиняется старшему. Польза от этого очевидна: в критической ситуации не тратится время на дебаты и рассуждения. Вред менее очевиден: в нестандартной критической ситуации нижний не решается взять на себя ответственность.

Он не знал стандартной процедуры вавилонской армии при переговорах о заложниках, но думал, что вряд ли она отличается от имперской: тянуть время, готовить штурмгруппу.

Тянуть время — это как раз то, что нужно. До подлета на дистанцию высадки часа два, наврал Ирио насчет трех с половиной. Ракетного удара он не боялся — Ирио не взял бы на себя ответственность за смерть тридцати офицеров, даже не будь он мужем двоюродной сестры Ройе. Тем-то и хорошо иметь дело с армейскими…

Дик собирался поддержать игру. Время. Он бы продал душу за лишний час времени, но дьявол не дурак покупать то, что и так в его собственности.

Ледяная корка под ногами хрустнула и обломилась. Горячий ветер ада бил в лицо, но Дик не чувствовал, что падает — он планировал в восходящих потоках, дыша мерзостью, глотая пепел и понимая, что неизбежно отравится, упадет и сгорит — скорей рано, чем поздно.

Но пока что он летел.

Пока что.

Морлоки выстроились на плацу, как перед парадом. Дик отдал приказ привести Надин Джар, а сам тем временем встал перед строем, заложив руки за спину. Оглядел строй, набрал воздуха в грудь и громко сказал:

— Идиоты! Чему учил вас Рэй Порше? Разве он учил вас бунтовать?

Морлоки молчали.

— Он учил вас, что нет большей любви, чем отдать жизнь за другого, так?

— Да, — нестройно прокатилось по рядам морлоков.

— Он правильно учил вас. То, что вы не смогли терпеть, означает, что вы люди, у вас есть сердце. Но к сердцу неплохо бы и голову. Еще несколько часов, и мы бы освободили его законным образом. А теперь вы бунтовщики, и весь дом Рива только и думает, как бы вас прикончить. Мы можем сдаться — но это будет неправильно. Мы будем сражаться с домом Рива за дом Рива. Не пытайтесь пока объяснить это себе, у нас будет еще время думать. Сейчас нужно действовать. Чтоб они не могли убить нас просто так. Потому что мы люди.

— Не слушайте его, — проговорили рядом.

Ага. Это караульные морлоки привели коммандера Джар.

Дик постарался рассмотреть ее как следует. Небольшого роста, вьющиеся волосы растрепаны, одета в нижнее белье — ее прямо из постели поволокли на гауптвахту.

— Вы не люди, никогда ими не были и не будете. Вы дохлое мясо. Можете делать с нами что угодно, но после первого же ракетного залпа по базе от вас ничего не останется. Сдайтесь сейчас, повесьте сами этого щенка и молите о пощаде. Может быть после децимации вам позволят вернуться в строй.

Дик молча показал на дверь арсенала. Коммандера повлекли туда.

— Минут через десять я открою арсенал и вы разберете оружие и доспех. Комплект для учений «Город», боеприпас боевой. Стоять, ждать. Гед, майор Шэн — за мной. Карл? Где, к черту, Карл?

— Я здесь, сэнтио-сама! — тэка по имени Карл нес футляр в половину себя. Дик перехватил другую ручку и вместе они пошли в арсенал. Коммандера Джар уже примотали там к стулу.

— Ты сам-то себе не противен? — спросил Шэн.

Дик схватил Шэна за ворот и подтянул к себе так, что они слегка стукнулись лбами.

— Вы могли застрелить Рэя и предотвратить бунт. Вы могли застрелить Джар, отпустить Рэя и предотвратить бунт. Но вы не хотели пятнать свою совесть или пускать свою жизнь на выброс. Поэтому спустить совесть и жизнь в сортир жизнь должен я. Если после этого вы думаете, что мне не насрать на ваше мнение… подумайте еще раз, — и он оттолкнул Шэна ко второму стулу.

Как его привязывали, Дик не смотрел — надо было разобраться… даже не столько со шлямбурным молотком, прибор-то проще, чем хаси — а с тем, что сказать Шэну и Джар.

Он вслушался в себя — но внутренняя сволочь молчала.

Он вслушался глубже. Ни слова. Ни единого шевеления на дне.

На подбородок скатилась капля пота. Значит, сам. Все сам. Вот же гадство.

Он вынул шлямбурный молоток, проверил аккумулятор, силовой блок. Вставил шлямбур.

— Знаете, сколько мне лет? Примерно шестнадцать. Я точно сам не знаю, вы же спалили Сунагиси дотла, никаких документов не осталось, так что возраст мне записали на глазок. Да это и не важно совсем, шестнадцать, семнадцать — все равно ни одна собака не хочет принимать меня всерьез, пока я кому-то не пущу кровь. Проблема, понимаете? Проблема.

Он сел на стол, слегка покачивая ногой. Посмотрел на гемов.

— Все вышли.

— Сэнтио-сама, — попробовал возразить Гедеон. — Вам не обязательно…

— Обязательно. Вон!

Они подчинились. Они подчинились бы и в противном случае. Нет. Сам, все сам.

— Ты что, решил напугать меня этой балдой? — сеу Джар засмеялась.

— Нет, — честно сказал Дик. — Вы же боевые офицеры, чего мне вас пугать. Я буду вас калечить, пока вы не произнесете голосовой пароль.

— Ты же христианин, — проговорил Шэн. — Вам же за эти дела полагается ад.

— Да. И что?

— Я так понимаю, он рассчитывает быстренько попросить у Боженьки прощения и спастись.

А госпожа Джар тоже потеет, отметил Дик. Нервничает. Это хорошо.

Он подошел к женщине вплотную, коснулся стволом ее босой ступни. Она отдернула ногу.

— Я не буду просить прощения, — сказал он. — Я не спасусь. Это было бы нечестно. И я не боюсь. Ад? Смешно. Я прожил год среди вас. Я даже не замечу разницы.

Он нажал на спуск и сеу Джар вздрогнула. Пока еще — только вздрогнула. Шлямбур вошел в пол между ее ногами. Она ощутила дрожь камня, увидела трещины в полу, вдохнула запах горячего металла от раскалившейся сорокамиллиметровой болванки. Получила возможность прикинуть, как оно будет, когда болванка войдет в кость.

Дик отошел к столу и зарядил новый шлямбур.

— Вы же боевой офицер, сеу Джар? Вас учили, что нужно делать на другой стороне ножа? Нет? Меня учили. С учителем сегодня несчастный случай вышел, а то бы я отдал вас ему. Мне этим просто до рвоты не хочется заниматься. Тут есть один трюк — заходить издалека, по мелочи: голод там, жажда, раздевание, холод или жара. Вроде бы ты сам и не пытаешь человека, и все же пытка идет… Но у меня времени нет на эту фуннию, да и подленько оно как-то. Как будто я перед кем-то оправдаться хочу…

Он приставил ствол к колену коммандера Джар. Колено убрать она уже не могла.

— Да не тяни уже, — прохрипела она.

Дик шагнул назад.

— Только что сообразил: вы ведь кричать будете. Хоть и офицер, и боевые ранения у вас есть — а будете.

Положить пистолет на стол, закрывая спиной — чтоб не видели, как дрожат руки. Пистолет весит одиннадцать кило, руки не гуляют, а без его тяжести — дрожат. На столе моток упаковочной ленты, которой морлоки привязали офицеров к стульям. Дик оторвал кусок размером с ладонь, заклеил госпоже коммандеру рот.

— Может быть, все-таки начнешь с меня, герой? — Шэн отчаянно пытался выпростаться из пут.

— Зачем? Вы хороший человек, мастер Шэн. Заступались за Рэя. Не убили его, не схватили. Рискнули жизнью и передали сигнал тревоги. У вас сердце есть. А у этой суки — только орган кровообращения.

— Тебе вообще никого не надо увечить, кретин! Возьми обруч и настрой его на подчинение — мы оба скажем пароль без крови!

Дик опустил пистолет, словно обдумывая эту опцию.

— Так ведь я не умею его настраивать.

И снова поднял пистолет.