— А что дальше? — спросила Сильвестри, которую придали Дику вместе с траком.

— Дальше пойдем искать на корабле постели и одежду.

Он вкратце объяснил юным гемам задачу — и повел обратно в корабль. Они пошли. Они сейчас находились в том жалком состоянии, в котором он сам подчинялся приказам просто потому, что для самостоятельных решений был слишком измучен и сбит с толку.

Внутри корабля боевое дежурство несли морлоки Ройе и имперцы. Впрочем, большинство имперцев занималось тем, что скорее можно было охарактеризовать как мародерство. Дик сам собирался заняться чем-то подобным, но его все равно покоробило, когда он увидел Грега, сидящего на корточках перед грудой барахла и пытающегося увязать это в одеяло. То есть, что Грег был жив — это хорошо, и что навегарес смогут одеться во что-то приличное — тоже хорошо, но…

— Э-э-э, капитан Эгри…

— Да?

— Мы ведь забираем гемов на борт «Фафнира»?

— Точно. Хотя я не понимаю, что нам делать с этой мелкотней. Они собирались продать их на завод, видишь ли… Чтобы собирать плазменники и «берсерки», особой силы не нужно, это могут и дети — а места они занимают мало и жрут тоже немного. Детьми торговать выгодно. Им, то есть, выгодно, а нам… какая работа на навеге — ты сам видел. Я рассчитывал на взрослые руки. Словом, твой Ройе нас уже напарил, и я думаю — в последний ли раз…

— Мне нужна для них одежда и постели, — Дик не хотел обсуждать остальное.

— Что возьмешь после нас, — Грег показал на кучу отбракованного барахла в углу, — все твое.

— Я имею в виду — где склад?

— Ах, скла-ад… — Грег пнул тюк ногой, и его тут же унесли. — Склады где-то на третьей палубе, поднимись туда… Минаан, где склад? — крикнул он пробегающему мимо имперцу, толкающему погрузчик с термоконтейнерами.

— О, руки прибыли! — обрадовался тот. — А ну все бегом на третью палубу!

… Через очень недолгое время каждый гем был обладателем скатки-футона, одеяла, смены белья и верхней одежды. С обувью было скверно: даже взрослым тэка пиратскаая обувь была безнадежно велика. Что ж, нет так нет. Дик взял (почти что отобрал у людей Грега) полсотни дневных рационов с кухни торговца, рассадил гемов в траке обедать — и снова попал в поле зрения Ройе.

— Зря вы есть устроились, времени очень мало, — сказал Детонатор. — Сворачивайтесь быстрее, ты должен их всех крестить.

— Вот так вот? — ошалел Дик. — Я им хоть что-то объясню, подождите…

— Некогда нам дурью маяться. Вы же крестите младенцев? Считай, что это младенцы — да так оно и есть, им всем память перезагрузили… Давайте, давайте, быстрее…

Габо и Хельга, которых Дик позвал на помощь, отреагировали по-разному. Хельга злилась, Габо откровенно потешался. То, что происходило в корабельной душевой, напоминало не то конвейер, не то цирк с обливанием водой — но уж точно не храм. Ройе ждал снаружи, чуть притопывая ногой, и каждого крещеного гема, приняв в свои руки, прогонял через еще одну процедуру, совершенно безумную на вид: гему давали в руку универсалку и этой универсалкой он должен был размонтировать сенсорную панель пульта диагностики систем жизнеобеспечения корабля. По сути дела — поддеть четыре крепежных скобы и снять панель. Всё. Следующий гем при помощи все той же универсалки ставил панель на место. И снова. Сорок семь раз. На глазах у выстроившихся вдоль стен экополицейских.

— Может быть, мне кто-нибудь объяснит, — сорвалась примерно да двадцать третьем гемском ребенке Хельга. — Что означает весь этот бред?

— Согласно восемнадцатой поправке к Кодексу Ледового Братства, — невозмутимо сказал Ройе, показывая пальцем гем-детенышу, куда совать универсалку, — любое разумное существо, находившееся до этого момента в рабском состоянии, будь то естественнорожденный или генетически измененный человек или шеэд… нет, не сюда а вот так… да… выполнив любую работу на любом корабле, получает статус свободного и равные права с членами Братства.

Хельга замысловато выругалась.

— Конечно, для подтверждения этого статуса нужны трое свидетелей, — продолжал Детонатор. — Я привел больше. На тот случай, если превратности судьбы помешают кому-то выступить в суде… лучше перестраховаться.

— Слушайте, а вам не приходило в голову более простое техническое решение? — поинтересовалась Хельга.

— Это какое?

— Соврать! — крикнула женщина. — Мы бы сэкономили кучу времени!

— Врать под присягой — это такой имперский обычай?

— Фрей Риддерстрале, у нас в самом деле мало времени, — быстро сказал Дик, подводя к ней за руку очередную девочку. — Давайте быстро. Вы веруете в Отца, Сына и Святого Духа?

Поскольку этот вопрос звучал уже в четырнадцатый раз, Хельга, отвечая, нервно хохотнула. Габо, держа на руках своего крестника, повторил ответ с совершенно серьезным лицом, но Дик был уверен, что внутренне он валяется на полу и дрыгает ногами.

— Вы отрекаетесь от Сатаны и всех деяний его?

— Конечно, отрекаюсь, — сказала Хельга и добавила как бы себе под нос, но так, что слышали все: — Я только что расстреляла одиннадцать человек. Что ж мне, мать вашу так, остается, кроме как отрекаться…

— Я говорил, дай мне, — вздохнул Габо.

— Иди в жопу со своим благородством. Короткую сигарету вынула я.

— Пожалуйста, фрей Риддерстрале, не ругайтесь сейчас. Признаете ли вы Христа своим Господом и Спасителем?

— Да, — оскалилась Хельга. — А этот… после всего… стоит из себя ягненка. Врать под присягой ему, видишь ли, совестно…

— Я крещу тебя, Хельга, во имя Отца, Сына и Святого Духа, — повысил голос Дик, поливая лиловую макушку девочки водой из мыльного резервуара. Габо закрыл лицо рукой и затрясся.

— Эй! — рявкнула Хельга.

— П-поздно, — икнул Пуля. — Теперь эту девочку зовут Хельга.

— Не стоит говорить человеку под руку в такие минуты, — Детонатор подвел малышку к раскуроченному пульту и дал ей универсалку.

— Я крещу тебя, Максим, — мстительно сказал Дик, поливая мальчика, которого ему протянул Габо. — Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

— Между прочим, мной движет вовсе не гипертрофированная щепетильность, фрей Риддерстрале, — Ройе, придерживая руку маленькой Хельги, нажал на панель, — и она со щелчком встала на место. — А одно чисто практическое соображение: гемы попросту не умеют врать. Если наши махинации выплывут наружу и их допросят под шлемами, они расскажут правду о том, что произошло здесь, и у них будет шанс сохранить свободу, что бы ни случилось со всеми нами.

Хельга молча взяла за руку следующего ребенка. Ройе принял малыша у Габо и, держа его руку в своей — четырехлетка сам не мог сделать даже это — подковырнул скобу панели.

— Шанс? — уточнил Габо.

— Да, сеу Дельгадо. Этот пункт Ледового Кодекса не пересмотрен только потому что на него никто не обращает внимания. Гемов просто не задействуют в космосе, есть негласный запрет на получение им любых работ — но мало кто помнит, откуда он взялся и что значит. Тот, кто задействует этот пункт, привлечет к нему внимание — и, скорее всего, его пересмотрят, а мы уже дошли и до того, что этому закону могут придать обратную силу. У этих детей есть только шанс. Пока.

— Это уже очень много, — улыбнулся Габо. — Давай сократим формальности до предела, Дик. Мы с этим юношей умоляем Церковь о вере, разделяем ее святое учение, отрекаемся от сатаны и всех его мерзких выдумок и признаем Христа нашим Господом и Спасителем. Можно назвать его Лукасом? Мне почему-то очень нравится это имя.

Нет, определенно где-то это уже раньше было, только немножко наоборот… — Дик постарался повернуть голову так, чтобы не вдыхать то, что выдыхает Шана. Алкогольный перегар, табачный перегар и рвота…

Эй, меня хотя бы не рвало!

— М-мне… н-надо… — пробормотала девушка. Дик вздохнул и развернул перед ней куртку. Все равно стирать.

— Н-не… в инсэцу надо…

Инсэцу… Дик помог Шане подняться и закинул ее руку себе на плечо, чтобы удержать ее на ногах. И кто придумал называть так туалет? «Сокрытое в снегах». Красиво, но ведь бестолково.