— Ты приехала, выходи.
— Подвези к дому. Или к ЦУМу хоть.
— Пешком прогуляешься. У меня дело.
Зойка надула было губки, но потом одумалась.
— Пока!
— Счастливо, Саня.
Он же пообещал заехать днем и дать денег. Зачем же его злить?
Саня тронул машину и поехал к «Кофейне».
5
Во дворе (конечно, не под окнами квартиры, чтобы не обеспокоить сестру приятеля) на скамейке сидел Борька и курил, ловко пуская колечки. Митя этому волшебному искусству еще не научился.
— Привет.
— Здорово.
Друзья пожали руки и покинули двор. Сделав совсем небольшой крюк, они заглянули на базарчик, устроенный рядом с продуктовым магазином. Первые продавцы уже караулили клиентов. Борька, в своей кожаной куртке выглядящий, на Митин взгляд, совершенно взрослым, подошел к прилавку. Митька терся тут же.
— Скажите, пожалуйста, — когда надо Борька умел быть отменно вежливым, — чьи у вас яблочки?
— Эти польские. А вот чилийские и венгерские.
— А отечественные есть?
— Нет, только импорт.
— Жаль. А какие лучше?
— Все хороши, — сказала продавщица, как многодетная мать о своих отпрысках. — Эти рассыпчатые, а эти хрустящие, сочные.
— Вот, будьте любезны, этих хрустящих с килограммчик.
Продавщица принялась складывать яблоки на весы.
— Нет, нет, простите, — возразил придирчивый Борька. — Мне кажется, там сзади, в ящике, яблоки лучше.
— Да такие же точно, — проворчала продавщица, но все же повернулась к ящику и достала товар оттуда. Клиент, как говорят, всегда…
— Чудесно, — сказал Борис, строго посмотрев на стрелку весов. — Достаточно. Пакетик у вас найдется?
Солидный вдумчивый покупатель. Митька только диву давался, глядя иной раз на приятеля. Кому хочешь зубы заговорит!
— Триста рублей пакетик, — загнула продавщица и, подбадриваемая Борькиным кивком, положила яблоки в полиэтиленовый мешок.
— А с ручками нет? — поднял брови привередливый покупатель.
— Нет.
— Ладно, сойдет, — Борька одной рукой взял мешок, а другой полез во внутренний карман. На его лице проступило удивление. Он пошарил в других карманах.
— Странно!
Положив мешок на прилавок, Борис прошелся по карманам еще раз.
— Странное дело… Извините, но я, кажется, кошелек забыл, — он пожал плечами. — Не судьба, значит, яблок поесть.
— А может, у брата есть? — спросила бестолковая тетка, тыча в Митьку.
— Да он еще школьник, откуда, — молвил Борька и отошел от прилавка.
Чертыхаясь, продавщица забрала мешок.
— Ну, ты и трепач! — восхитился Митька, когда базарчик скрылся за домом.
— В этом-то все и дело, — самодовольно ответил Борька. — Клиент должен до конца думать, что это я — клиент.
Митька рассмеялся и открыл сумку, доставая оттуда небольшую гроздь бананов.
— Ты тоже не промах, — похвалил его друг и оторвал один банан.
— Чепуха, — от похвалы Митька чуть не зарделся. — Пока она поворачивалась, можно было пол прилавка унести.
— Не стоит. Помни: «Жадность фраера сгубила», — самым серьезным образом сказал Борька.
Друзья доели бананы на веранде детского сада, расположенного рядом со школой. Борис достал сигареты. Закурили.
— Те самые? — кивнув на пачку «Мальборо», поинтересовался Митя.
— Ага, — подтвердил приятель, — я себе пару блоков оставил.
— А хорошо получилось, без хлопот.
— Да, славно. Спасибо тем хмырям, что дверь в складе отколупнули. Подходи, бери, сколько унесешь и ходу. Но когда я в киоск толкал последнюю партию, на меня так внимательно посмотрели, что я решил — остаток продавать не буду.
— Осторожность — мать мудрости, — молвил подцепленное где-то Митя.
— Тебе виднее, ты чаще в школу ходишь.
— Сегодня у меня, кстати, контрольная по алгебре. Я не пойду, ни фига не знаю, — почти похвалился Митя. — А сестра обещала в школу зайти. Опять будет промывкой мозгов заниматься.
— Плюнь! — посоветовал мудрец Борька.
— Уже плюнул, — бодро ответил Митя.
— У тебя каким уроком алгебра?
— Шестым. А у тебя что?
— История. У Петровны.
— Так, может, в кино двинем? В «Маяковском» боевик.
— Можно. Есть и другой вариант. Одно дело.
— Вот как?
— Верняк. Шмотки есть, хозяева на даче.
— Точно?
— Первый этаж. Можно через окно войти и выйти. Оно в таком простенке, почти не видно, кусты еще прикрывают.
— Не знаю…
— Ну, думай, — сказал Борька и погасил окурок. — Пошли, а то и так опоздали.
Звонок уже прозвенел. Митя пробежал по пустому коридору и вошел в класс.
— Разрешите, Елена Петровна? — спросил Митя.
— Садись, Комаров. Каждый раз одно и то же. Только не морочь мне голову испорченным будильником.
— Хорошо, не буду, Елена Петровна.
Учительница покачала головой.
— А запах… Господи, ты что, куришь?
— Нет, Елена Петровна, это у нас во дворе старые листья жгут, — невинно сказал Митя. По классу прокатился смешок.
— Не валяй дурака, Комаров, садись.
Митя сел за парту, но был и от истории, и от класса далеко. Предложение Борьки его растревожило. Что решить?
6
До дела оставалось еще несколько часов. В квартире Андрей сидеть больше не мог. В просторную спортивную сумку он сунул пятнистую форму и черные очки, пакет с фруктами, толстую пачку из пяти- и десятитысячных купюр.
Андрей спустился вниз, пересек двор и улицу, открыл гараж, завел «Жигули» шестой модели желтого цвета и поехал в сторону центра. Из «Снегирей» есть два пути в центр: мимо универмага «Юбилейный», от автозаправки направо, к «Богданке». Андрей поехал другим путем, короче: через железнодорожный переезд, мимо спорткомплекса «Север», сразу на Учительскую.
На перекрестке перед СГАПСом (бывшим блаженной памяти НИИЖТом) Андрей повернул направо — на улицу Залесского. Среди массы корпусов горбольницы отыскал хирургию. Вошел в фойе и спросил у дежурной, можно ли повидать больного. После коротких переговоров ему разрешили, а поскольку у него не было с собой халата, пришлось сунуть тетке червонец, чтобы она вдруг обнаружила в подсобке лишний.
Андрей поднялся на второй этаж и, постучавшись, вошел в нужную палату. Она оказалась одноместной, слава богу, денег на это еще хватило.
Его друг… он висел почти что распятый, противовесы растягивали ноги и правую руку. Переломанные ноги растягивают всегда, а вот рука была сломана каким-то сложным образом, и также нуждалась в противовесе. Счастливица левая покоилась поверх одеяла просто в гипсе.
— Привет, корефан, — сказал Андрей.
— Привет, — разлепил губы Олег. — Присаживайся.
— Спасибо, — Андрей сел на табурет и бросил сумку под ноги. — Ну, как ты?
— Паршиво, а как иначе?
— Морфий-то покалывают?
— Есть и менее болезненные способы словить кайф.
— Рад, что ты еще шутишь. Это хороший признак, — заметил Андрей.
— Ты не поверишь, но мне в последнее время стало легче… Кажется, что все позади. Что уже отбоялся, отмучился. Нужно только встать и начать новую жизнь.
— Мне очень жаль… — начал Андрей.
— Но иногда очнешься ото сна, все болит, и понимаешь, что ничего хорошего ждать не приходится.
— Мне очень жаль, что с тобой так вышло… Очень плохо?
— Хочешь жить и терпишь. По крайней мере, я ничего отсюда изменить не могу. Положение на койке гармонирует с положением в жизни. Быть на своем месте — это неплохо.
— Это не твое место.
— Я его занял надолго.
— Брось. Все действительно уже прошло. Тебе нужно выздороветь и восстановиться.
— Это ты — брось. Эти суки по голове меня не били, так что я не идиот и прекрасно понимаю — ничего не изменилось.
— Замнем для ясности. Как срастаешься?
— Врачи говорят — нормально. Ты, вообще, что здесь делаешь?
— В смысле?
— Чего ждешь? Я думал, ты уже «ноги сделал». Или тебя мой пример не убедил?
— Я еще кручусь.