Судьба племянника круто изменилась в день рождения дочки Немченко, Маши. Ее тогдашний бойфренд — редкостная сволочь, между прочим — решил устроить строптивице отходную. С привлечением видео и нескольких друзей, тварей рангом поменьше. Машку — нарядную, веселую, раскрасневшуюся после выпитого шампанского — под благовидным предлогом выманили на лестницу. А там…

Там удачно курил Андрей — разрядник по боксу. Прохлаждался после выпитого на празднике и обилия молодых разгоряченных женских тел.

Машкиному бойфренду Андрей сломал челюсть, а двоих его верных товарищей спустил с лестницы, выкинул из подъезда прямо в грязный талый снег, да еще прогнал пинками пару кварталов.

Когда же он вернулся к столу вместе с зареванной виновницей торжества в порванном платье, Немченко принял решение быстро и четко. Андрей Палтус больше не оставался любимым племянником. Он стал личным водителем и телохранителем дочери.

Немченко лично занялся его подготовкой. Курсы экстремального вождения — раз, стрельба по-македонски — два, силовые единоборства, включая джиу-джитсу, боевое самбо и рукопашный бой — три. Когда же Андрей завалил и сдал в милицию двух отморозков, пытавшихся повторить с Машкой подвиг ее бойфренда, Немченко окончательно понял, что взрастил, выносил и воспитал почти совершенное оружие. Почти оставалось на совести дочери. Виной тому стали возникшие чувства.

Когда Вадим случайно обнаружил в Машкином видеомагнитофоне польский фильм «Охранник для дочери», он поначалу не придал этому значения. Зато потом, когда Дима Стременников, занимавшийся в ведомстве Немченко слежением и контролем, положил ему на стол хорошего качества фотографии, свидетельствующие о крепкой и нерушимой дружбе между дочерью и племянником, Немченко озадаченно почесал затылок. Конечно, слухи до него доходили. Но чтобы Машка, кровинушка, могла себе такое позволить…

Палтус был отречен от тела немедленно.

Он стал одним из козырей Вадима в его бесчисленной колоде. И теперь Немченко об этом очень сильно жалел.

В джипе Вадим быстро отвинтил крышку у фляги и, как следует, приложился.

— Ну, что там, Вадим Дмитриевич? — нетерпеливо спросил Сашок.

— Ничего, — переведя дух, ответил Немченко. — Кровь и оторванная нога.

— Палтуса?! — обалдел Саня. — Он же…

Вадим подбросил на ладони перстень.

— Узнаешь?

— Его, — расстроено протянул Сашок. — Но, может быть…

— В багажнике тоже чисто, — горько оборвал его Немченко. — Ни Палтуса, ни тела… Думаю, даже искать не стоит. Бессмысленно. Ты с Ханиными связался?

— Не доступны, оба.

— Та-ак, — потер лоб Немченко. — Прекрасно.

— Значит, четвертый, — констатировал Саня, грустно глядя на Андрюхину «девятку». — Считая братьев Ханиных. Так ведь, шеф?

— Скорее всего.

— Кто следующий? — глуховато поинтересовался Сашок.

— Ты пойдешь предпоследним, — успокоил его Немченко, меняя в бардачке пистолет на телефон. — Сразу передо мной.

Он набрал номер Стременникова.

— Дим, — без предисловий сказал Немченко в трубку. — Там в средствах ничего не слышно?

— Которые массовые? — усмехнулся Стременников. — Почему же, слышно. Три машины обстреляны сегодня утром. Две — сожжены. А теперь внимание: жертв нет.

— Что за бред? — удивился Немченко.

— Это цитата, — обиделся Дима. — Из этих, массовых.

— Во как, — обалдел Вадим и почесал за ухом. — Зачтено.

— Так что, добрались Ханины до несгибаемой «Полночи», — довольно констатировал Стременников. — Только вот не понятно, к лучшему это для нас или нет, — добавил он после секундного молчания.

— Хм…, — задумался Немченко. — Я пока тоже сообразить не могу. Прикинь, а?

— Не вопрос, Вадим Дмитриевич, — ответил Стременников. — Выкладки к твоему возвращению в офис подготовить? Или сразу звонить, как что придет в голову?

— Сразу, — сказал Немченко и отключился.

— Что-то я ничего не понимаю, — посмотрел он на Сашка. — Ханины вроде бы добрались. Но где они? И что случилось тогда с Палтусом?

Он помотал головой и набрал номер Гарина.

— Виктор? — стараясь придать голосу обычную беззаботность, спросил Вадим, когда на другом конце подняли трубку.

— Слушаю, — буркнул Гарин.

— Спишь что ли? — через силу хохотнул Немченко. Он смотрел на перстень племянника. А с комком в горле трудно казаться беззаботным.

— Что хотел?

— Есть заказ, найдется время?

— Сколько? — непривычно поинтересовался Гарин. Обычно, денежная сторона его занимала в последнюю очередь.

Немченко помедлил, прикидывая. Стоимость человека, сумевшего ухлопать трех профессионалов, да любимого родственника в его понимании уже зашкаливала.

Он назвал сумму в три раза меньшую.

— Ого! — удивился Гарин в свою очередь. — Что за птица такая?

— Высокого полета, — ответил Немченко. — Так как, берешь?

— Когда срок исполнения?

— Возможно, сегодня. Завтра, в крайнем случае.

— А за срочность?

— Учту, не волнуйся.

— Беру, — вздохнул Гарин. — Когда встретимся?

Вадим бросил взгляд на часы.

— Давай-ка лучше я тебе на электронную почту все сброшу. Есть у тебя электронная почта?

— А то ты не знаешь, — согласился Виктор и повесил трубку.

Гарин будет третьим, подумал Немченко, убирая телефон к пистолету. Последняя надежда.

— Я вот что подумал, шеф, — вдруг задумчиво произнес Саня. — Что машине пропадать? Палтусу она уже все одно ни к черту, а мне сгодится. Может, сядете за руль, а я туда?

О жадности Сашка, имевшего совсем неплохой заработок, по офису ходили легенды.

— Вы с ним друзьями вроде бы были? — угрюмо поинтересовался Немченко. — Зачем она тебе?

— Ну, как зачем? — искренне удивился Саня. — Почти новая, движок турбированный, музыка дорогая. Палтус на тачку бабла не жалел. Во, даже затонировал перед делом.

— Это не тонировка, — заметил Вадим.

— А что…? — открыл рот Саня.

Немченко испытал моментальное, но острое желание заехать ему кулаком прямо в маленький шишковатый лоб.

— Это кровь, Саша, — справившись со своим порывом, терпеливо объяснил Немченко. — Запекшаяся кровища моего племянника. Это наша мишень Палтусу машину затонировала. Думаю, им же, собственно, самим — Андрюхой Палтусом.

— Тарас, у тебя неприятности? — осторожно поинтересовалась Майя за завтраком, помешивая ложечкой чай. — Может быть, мне стоит о них знать?

— С чего ты взяла? — чуть не подавился бутербродом Петровский.

Майя кивнула на бубнящий телевизор.

Тарас поднял голову.

Там показывали чернуху, ставшую уже почти каждодневной, обыденной: раннее утро, разрываемое милицейскими маячками, озабоченные люди в свете фар, нервный рваный операторский монтаж. Развороченный, располосованный очередями джип с распахнутыми дверями. Чуть дальше — второй, уткнувшийся в придорожный ров за обочиной. Очередное сведение счетов между конкурентами. Свежим в телерепортаже Петровскому показался только один момент: горящая машина на боку вдалеке, почти перегородившая дорогу.

— Разве это не из вашей конторы? — махнула пальцем жена в направлении экрана. — Этот… как его… Анатолий…

На заднем плане какой-то высокий молодой человек в темном плаще беседовал с милиционерами. Что ж, похож, решил Петровский. Почти вылитый Толя Кравченко.

— Добавь-ка громкости, — попросил он.

И сейчас же у него проснулся мобильный телефон.

Майя вопросительно посмотрела на Петровского. Тарас, нахмурившись, смотрел на телефон. Остатки сна окончательно вылетели у него из головы. Нет, предчувствия беды у него не возникло. У него возникла твердая в ней уверенность.

Проспал, растерянно подумал он. Сегодня я первый раз в жизни проспал.

— Извини, Майя, — сказал Тарас и, промокнув губы салфеткой, поднял трубку. — Петровский, слушаю.

— … машины были обстреляны, — вещал невидимый диктор с телеэкрана. — Две — сожжены. Как ни странно, погибших или раненных на месте происшествия нет. Как сообщают представители компании, на которую зарегистрированы автомобили, этот инцидент скорее всего является следствием банальной ошибки нападавших. Сотрудниками прокуратуры…