Посадник
Ты слышишь? Прочь! Твое в раскатах место!
Чермный
Иду — но правду покажу твою —
Иль в божью правду верить перестану!
За мной, на вал!
(Уходит.)
Посадник
(с поклоном)
Я Новгород Великий
Благодарю за милостивый суд!
(Сходит с лобного места.)
Толпа перед ним раздается. Занавес опускается.
1870–1871
Комментарии
Дон Жуан*
В первоначальной редакции драма заканчивалась раскаянием и перерождением Дон Жуана: он монах и умирает в монастыре. Отвечая на критические замечания Б. М. Маркевича, Толстой следующим образом раскрывал свой замысел: «…В ранней молодости он любил по-настоящему, но, постоянно обманываясь в своих чаяниях, он в конце концов перестал верить в идеал и горькое наслаждение стал находить, попирая ногами все то, чему он некогда поклонялся. Я изображаю его в этот второй период. Привыкнув отрицать добро и совершенство, он не верит в них и тогда, когда встречает их в образе донны Анны. Свое чувство он принимает за похотливое желание, а между тем это любовь… Дон Жуан больше не верит в любовь, но наделен воображением столь пылким, что эта вера возвращается к нему всякий раз, как он отдается своему чувству, и в сцене с донной Анной он ему отдался, несмотря на то, что раньше намеревался ее соблазнить… Он верил во все, что говорил донне Анне, пока командор… не вернул его к действительности, ко всем его минувшим разочарованиям и к его теперешнему скептицизму, о котором он на минуту позабыл… Каждый, впрочем, понимает „Дон Жуана“ на свой лад, а что до меня, то я смотрю на него так же, как Гофман: сперва Дон Жуан верит, потом озлобляется и становится скептиком; обманываясь столько раз, он больше не верит даже и в очевидность» (письмо от 10 июня 1861 г.). Об истолковании образа Дон Жуана см. также во вступительной статье (И.Г. Ямпольский. А.К. Толстой).
В «Письме к издателю» (т. е. М. Н. Каткову, в «Русском вестнике» которого «Дон Жуан» появился) Толстой полемически истолковал свою драму как явление чистого искусства, противостоящее тенденциозной, социально направленной литературе. «Это был случайный и невольный протест против практического направления нашей беллетристики», — заявил он.
Серенада Дон Жуана «Гаснут дальней Альпухарры…» понравилась Ф. И. Тютчеву, между тем как сам Толстой ставил ее не очень высоко (письмо к Маркевичу от 11 июня 1861 г.).
Эпиграф — из рассказа Э.-Т.-А.Гофмана «Дон Жуан».
Пролог.
Выя — шея.
Слово — здесь: бог.
Акафист — хвалебное церковное песнопение.
Бурбон — грубый, невежественный человек; первоначально — офицер, выслужившийся из солдат. «Не держусь и за словечко „бурбон“, — писал Толстой Маркевичу 11 июня 1861 г., — которое… озадачило публику. Если Вы принадлежите к тем, кому это выражение неизвестно, — сообщу Вам, что на армейском языке оно означает выскочку».
Сонм — собрание, общество…
Дела давно минувших дней… и т. д. — Цитата из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила».
Адъюнкт — помощник профессора.
Галванисм (гальванизм) — электрические явления при соприкосновении разнородных металлов, открытые итальянским физиологом Л. Гальвани: в середине XIX в. широко применялись с медицинскими целями.
Часть первая.
Мориски — мавры, принявшие христианство. Это не спасло их от преследований инквизиции, и впоследствии они были также изгнаны из Испании. Строки «Он говорил, что мавры и мориски» и т. д. Толстой использовал через несколько лет как аргумент против националистических взглядов Каткова, Маркевича и Щербины (письма к М. М. Стасюлевичу и Маркевичу от 7 февраля и 26 апреля 1869 г.). В.И.Ленин вспомнил слова Толстого в статье «Нужен ли обязательный государственный язык?» «Мы не хотим загонять в рай дубиной» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 24, с. 295), — писал он.
Тиара — головной убор древних восточных царей, а также корона папы римского.
Сид — прозвище Родриго (Руи) Диаса де Бивар (1040–1099), испанского рыцаря, прославившегося своими военными подвигами, героя испанских народных преданий.
Часть вторая.
Гидальго — испанский дворянин.
Прислал он отпущений про запас. — Речь идет об индульгенциях — папских грамотах об отпущении, прощении грехов, которые продавала верующим католическая церковь.
Пилат — римский наместник в Иудее. Во время его правления, по евангельскому рассказу, Иисус Христос был предан казни. Вопрос «Что есть истина?» Пилат, по евангельскому преданию, задал Иисусу Христу в связи со словами последнего, что он пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине.
Аллилуйя!.. Осанна! — молитвенные возгласы, славословящие бога.
Петра наместник. — Католическая церковь считала папу наместником апостола Петра на земле.
Альгамбра — старинная крепость и дворец мавританских халифов в испанской провинции Гренада.
Доминиканцы — члены католического монашеского ордена св. Доминика; в их ведении находились инквизиционные трибуналы.
Эпитимья — церковное наказание.
Патерностер (Pater noster — Отче наш) и Ave Maria (Радуйся, благодатная Мария) — католические молитвы.
Смерть Иоанна Грозного*
Иван Грозный издавна интересовал Толстого. Писатель изобразил его в «Князе Серебряном» и балладах. В течение всего XIX века к образу Ивана IV часто обращались и историки, и писатели. При этом в первой половине века господствовала концепция Н.М. Карамзина. Автора «Истории Государства Российского» интересовала главным образом морально-психологическая сторона личности Грозного, его загадочный, противоречивый облик: «разум превосходный», неутомимая деятельность — с одной стороны, и жестокость «тигра», «бесстыдное раболепство гнуснейшим похотям», крайняя подозрительность — с другой. Тесно связан с карамзинским образ Ивана IV и у Толстого. О другой точке зрения на Грозного, отвергнутой Толстым, см. на с. 605.
Ни Карамзин, ни Толстой не относились к Ивану Грозному с академическим бесстрастием, но относились по-разному. Карамзин мысленно противопоставлял ему «просвещенных монархов», какими были в его глазах Александр I и Екатерина II. В сознании Толстого от деспотизма Ивана IV тянулись нити к современным ему политическим порядкам.
Главным историческим источником «Смерти Иоанна Грозного», как и всей драматической трилогии, является «История Государства Российского». В основе всего первого действия трагедии лежит небольшой отрывок «Истории», рисующий переживания Ивана IV после убийства сына, его отказ от престола и настроения боярства в связи с этим, наконец, согласие «носить еще тягость правления». Отдельные же мотивы, фразы и слова этого отрывка отразились в обращении Захарьина к боярам, в мечтах Ивана о принятии схимы и пр. Материалом для рассказа гонца во второй сцене первого действия послужило описание осады Пскова. Толстой заимствовал из него целый ряд сюжетных моментов и описательных деталей, но хронологически сблизил их, между тем как у Карамзина они отнесены к разным моментам осады. Основным источником первой сцены четвертого действия является отрывок о комете и произведенном ею на Ивана впечатлении, вызове волхвов и пр. В качестве примера словесного заимствования можно указать на слова Грозного, обращенные к Федору: «Цари с любовию, и с благочестьем, // И с кротостью». Ср. у Карамзина: «Убеждал Федора царствовать благочестиво, с любовию и милостию».
