Наталья. Вишь, как я нарядилась сегодня. Ведь это он так велит, а мне и самой совестно.
Кондратьевна. Уж горазда ты наряжаться, нечего сказать! Лучшие окруты по церквам пораздала. Вишь, и повязки-то новой не надела. Надень, дитятко, повязку — краше будет, а я в кухню сбегаю, не то эта егоза, пожалуй, пирог просмотрит. (Уходит.)
Наталья садится к окну, задумывается и напевает песню.
Голос (под окном). Подайте, Христа ради! Подайте убогому! Подайте калике перехожему, Христа ради!
Наталья (в окно). Войди, божий человек! Вот тут направо, по крылечку! (Берет со стола хлеб и наливает кружку.)
Входит нищий.
На тебе, дядюшка, присядь на лавку, отдохни себе… (Вглядывается в него.) Господи! Что это?
Нищий. Узнаешь меня, Наталья?
Наталья (бросаясь к нему). Рагуйло! Брат!
Рагуйло (отталкивая ее). Прочь, негодная! Разве ты сестра мне? Разве ты не отреклась от родни? Разве ты не полюбовница воеводы новгородского?
Наталья. Брат, брат, дай в себя прийти! После кори меня — скажи скорей про отца, про мать… Живы ли они?
Рагуйло. Так вот где ты, бесстыдная, отыскалась! Что ж, хорошо тебе жить у боярина?
Наталья. Ругай меня, бей меня, но скажи мне про отца, про мать! Скажи, как ты сам попал сюда?
Рагуйло. Как попал? На той неделе в полон твои новгородцы взяли меня; сею ночью из тюрьмы вылез, нищим нарядился, пришел на сестру свою посмотреть, на честь ее великую порадоваться.
Наталья. Господи, если увидят тебя!
Рагуйло. Что ж, выдай меня своему полюбовнику.
Наталья. Спрячься, спрячься скорей! Пойдем со мной!
Рагуйло. Куда?
Наталья. Сама не знаю — на сеновал, в кладовую, в анбар!
Рагуйло. А потом?
Наталья. Потом? Ты ночью из города выйдешь.
Рагуйло. Ай да бабий ум! Как я выйду, когда все ворота заняты?
Наталья. Нищего, может, пропустят…
Рагуйло. Ай да сестрица! При Фоме еще, пожалуй, пропустили бы, а я слыхал, каков он, твой полюбовник, есть! И поставлен в воеводы за то, что не дремлет. В тюрьме, чай, спохватилися меня, ищут теперь по городу.
Наталья. Пресвятая богородица! Как же быть нам?
Рагуйло. Выдумай! Найди! Ты стала теперь новгородкой, чай, знаешь свой город. Можно ли где через стену перелезть? Нет ли где выхода какого мимо сторожей?
Наталья. Выхода? Постой — да! Есть выход! В Спасском монастыре, со двора, ход подземный.
Рагуйло. Куда ход?
Наталья. За стену, в овраг какой-то…
Рагуйло. Что ж там? Дверь? Решетка? Как мне найти этот ход?
Наталья. Не знаю, боже мой! Ничего не знаю, а ключ сегодня посадник принесет…
Рагуйло. Кому принесет?
Наталья. Боярину Чермному…
Рагуйло. Полюбовнику-то? Достань мне ключ.
Наталья. Как я его достану?
Рагуйло. Украдь!
Наталья. Да я не видала его, не знаю, какой он.
Рагуйло. Узнай! Проведай! Напой своего полюбовника. Задуши его. Зарежь его, а ключ достань.
Наталья. Да если б и достала я, как же тот выход найдешь?
Рагуйло. В монастырь пустят нищего. На погосте ночевать останусь, там как-нибудь проведаю.
Наталья. Ну, а он-то?
Рагуйло. Что он?
Наталья. Коли на него ответ падет? Коли, неравно… через тот ход вороги ворвутся?
Рагуйло. А и в самом деле! Вот надоумила! Да кого ж ты это ворогами зовешь? Наших, что ли?
Наталья. Брат, я не могу дать тебе ключа.
Рагуйло. Так ты хочешь, чтобы меня смертью казнили?
Наталья. Я тебя иначе спасу — иначе; а этого я не могу — не проси, пожалей меня!
Рагуйло. А разве сама ты жалела нас, негодная? Мать свою ты уморила! С горя она померла!
Наталья. Господи!
Рагуйло. Проклинаючи тебя, померла. Отец твой помешанный ходит, сестры твои без пристанища, а ты с новгородским воеводою заурядной боярыней живешь. Сторонятся, чай, от тебя, плюют на тебя люди. Да тебе все равно, миловал бы тебя воевода новгородский.
Наталья. Что же мне делать? Боже мой, что мне делать?
Рагуйло. А как надоешь ты ему да прогонит он тебя из дому, сором один на тебе останется, блудница, отщепенница! Женище боярское!
Наталья. Да скажи же сам, что делать мне? Научи сам меня. Что мне делать?
Рагуйло. Как что делать? Ключ достать! Брата спасти! Грех свой искупить перед богом!
Наталья. Не могу, видит бог, не могу! Приказывай что хочешь, но этого не могу!
Рагуйло. Так будь же ты проклята и в этом свете, и в будущем! Погуби еще брата, как ты мать и отца погубила! Живи себе в сраме и стыде на земле, а по смерти ступай на муки вечные, где блудницы и убийцы в адовом огне горят!
Наталья. Постой… Да не кляни же меня!.. Не кляни… Дай дух перевести…
Рагуйло. Полюбуйся завтра на мою голову, как она будет над городскими зубцами на копье торчать!
Наталья. Да пожалей же меня… Дай опомниться… голова кругом идет…
Рагуйло. Зови свою челядь! Выдай меня, и будь над тобой анафема божья!
Наталья. Брат, брат, не кляни! Все, что хочешь, сделаю, все сделаю — достану тебе ключ!
Рагуйло. Побожись!
Наталья. Божусь, божусь! Только и ты побожись, что суздальцев не впустишь, — побожись и ты!
Рагуйло. Добро, побожусь!
Наталья. Постой! Слышишь?
Рагуйло. Что?
Наталья. Конский топ на улице — это он!
Рагуйло. Куда спрятаться?
Наталья. Иди за мной! (Подходит к двери и останавливается, прислушиваясь.) Нельзя! Он уж на крыльце!
Рагуйло. Куда же?
Наталья. Сюда! Скорей сюда! Отсюда лесенка на вышку. (Толкает его в боковую дверь.)
Входит Чермный.
Чермный. Здравствуй, Наташа! Вот, теперь поцелуемся! Да что с тобой? Что ты так дрожишь? Ты на ногах еле держишься.
Наталья, рыдая, бросается к нему на шею.
Что с тобой? С беспокойства ты это, что ли? Али с радости, что я не убит?
Наталья. С радости, с радости, дорогой мой!
Чермный. Экая ты неразумная! С радости плачет! Да пусти же меня, я из сил выбился; дай мне вина, Наташа, горло засохло. (Садится.)
Наталья подает ему стопу.
Чермный (выпив). Ну, что? Успокоилась?
Наталья (рыдая). Не могу! Прости меня, не могу, силы нет!
Чермный. Экой же ты ребенок! Да быть не может, чтоб ты с радости так плакала. Тут что-нибудь другое. Обидел тебя кто, что ли?
Наталья. Свет ты мой, разве можно меня обидеть?
Чермный. Так, стало, горе у тебя?
Наталья. Да! Горе, горе! Да что я сказала! Сама не знаю, что говорю. Неправда, нет у меня горя! Так, по глупости, плачу.
Чермный. Не верю, Наташа, ты проговорилась. Что у тебя на душе? Скажи мне, авось помочь можно.
Наталья. Нет, мой родимый, нет! Никто, никто мне не поможет!
Чермный. Так есть же оно у тебя, горе-то! Скажи, не бойся, ты знаешь меня, я ни в чем тебе не отказываю.
Наталья. Ни в чем, ни в чем, свет мой, никогда не отказывал ты мне! Ты уж так добр, так жалостлив ко мне, — а я-то, я-то!
Чермный. Не о родных же ты плачешь? Ведь ты сказала, нет у тебя родных? Да говори же, Наташа, болен ли кто? Убит ли кто? Есть у тебя кто близкий в городе?
Наталья. Да, свет мой, прости меня — я солгала тебе — я не одна на свете; есть у меня.
Чермный. Ну, говори же! Кто у тебя? Отец? Мать? Брат?
Наталья. Нет, нет, не думай, нет! Тетка есть — только тетка одна — при смерти больна!
Чермный. Ну, выговорила наконец! В бедности она, твоя тетка?
