Кроме этого, зарплата позволяет каждому колонисту к моменту выпуска иметь сбережения в сберкассе и выходить в жизнь довольно хорошо обеспеченным.

Д. И наконец, самое главное. Пора детским колониям сделаться очагами коммунистического воспитания. А это значит, что мы должны воспитывать не только рабочих, но и ударников, знающих по опыту, что такое соцсоревнование, комсомольцев, людей, преданных своему классу и революции. А это мы можем сделать только в атмосфере серьезного производства.

Можно сказать: а как же наша школа? Неужели и для нее необходимо производство? Я давно говорю: да, совершенно необходимо, но в школе мальчик или девочка не так оторваны от общества. Отец или мать, братья, сестры, дяди и родственники — они очень много вносят в психику мальчика от того производства, на котором они работают. А воспитанник детской колонии, если в колонии нет производства. оторван от советской жизни, он живет и воспитывается в искусственно созданных не советских условиях.

6. Все это совершенно необходимо аргументирует крупную детскую колонию. Собственно говоря, я вовсе не настаиваю на этой логике — 12 тысячах детей в одном месте. Достаточно, если в колонии будет тысяча детей. Важно, чтобы она была оборудована и организована правильно.

Мое предложение о единой колонии на 12 тысяч детей вытекает из других соображений.

Если нужно подобрать сейчас 12 тысяч детей, то, собственно говоря, в воспитательном отношении безразлично, будет ли организовано 12 колоний, расположенные одна от другой на расстоянии полукилометра. Воспитательный успех будет решен не расстоянием между колониями, а их организацией. Конечно, в одном коллективе не должно быть больше тысячи детей. Здесь критерием является контактность коллектива: необходимо, чтобы члены одного коллектива друг друга знали, чтобы они могли вместе собраться на общее собрание, чтобы они знали своих руководителей и все свои дела. И поэтому, на каком бы расстоянии ни были расположены колонии одна от другой, каждая из них должна быть самостоятельной единицей, управляемой в порядке единоначалия и в порядке единства коллектива и его интересов, на отдельном хозрасчете, с отдельным промфинпланом. Это совершенно необходимо.

Но очень много приносится полезного и общением между колониями, и соревнованием между ними. Вот сейчас коммуна им. Дзержинского имеет постоянную живую связь с Прилукской коммуной, с Дергачевской и Гиевской колониями, с колонией им. Горького, с 82-й и 55-й школами, со школой слепых в Харькове и с другими детскими организациями.

Если эта связь и общение будут не случайно и сложно налажены, как теперь, а организованы в одном федеративном союзе на базе участия в одном производственном, бытовом и культурном комбинате, то от этого будет огромная и, пожалуй, даже не виданная до сих пор польза.

Ибо одним из недостатков детских домов и колоний является именно их все определяющая контактность. Своими дети считают только тех, кто с ними живет в одном доме и кого они знают в лицо. Необходимо, чтобы признак «свой» определялся не интернатом, а общим делом — единственно правильный классовый подход.

Но допустим даже, что эти выгоды несущественны. В таком случае, какие могут быть названы воспитательные убытки? Я не знаю никаких.

Значит, можно считать, что в воспитательном отношении расстояние между колониями безразлично.

Но оно не безразлично во многих других отношениях. Прежде всего одна колония на 12 тысяч человек будет стоит в три раза дешевле, чем 12 колоний на тысячу человек каждая. Будет стоить и в строительстве, и в функционировании.

Во-вторых, и это очень важно: для 12 колоний потребуется персонал в шесть тысяч человек, а для одной колонии, большой, — в три тысячи человек. А самое главное: мы настолько бедны опытом удачных детских колоний, что в настоящее время можно сказать уверенно: для 12 колоний нет людей, нет их и для четырех. Поэтому выгоднее создать кулак организаторов в одном месте, чем разбрасывать кадры по всей республике.

В-третьих, все равно нужно центральное управление этими колониями как хозяйственно-производственным трестом. Но гораздо удобнее это управление иметь в самой колонии, чем заставить его разъезжать по всей Украине или ограничиваться бумажными директивами.

В-четвертых, наконец, наибольшая выгода заключается в солидности дела. Это во всех отношениях облегчит и получение фондов, и снабжение, и сбыт и предохранит колонию от каких бы то ни было партизанских наскоков случайных реорганизаторов на местах, от ненужных и вредных опытов.

Можно строить одну колонию, можно строить двенадцать или шесть, в последнем счете, если есть лишние деньги, отчего не строить.

Но не могу без глубочайшего оскорбления представить себе, что большие миллионы будут вложены на расширение и организацию существующих колоний. Сколько же есть таких колоний, которые не жалко развалить? Ведь в колонии им. Горького все здания давно нужно взорвать. И сколько уже совершали таких ошибок: найдем какой-нибудь трехсотлетний монастырь, которому прямо грош цена, соблазнимся его дырявыми крышами, начинаем организовывать там колонию. Постепенно вкладываем большие капиталы — миллионы. А потом сами себя ругаем: монастырь стоит десять тысяч, а вся колония — двадцать миллионов, но благодаря тому что привязались к монастырю, колония отстоит от железной дороги на 18 километров, на каждом шагу мешают все эти холодные и теплые церкви, и мы еще должны их бесконечно ремонтировать, ибо неосмотрительно расположили в них столовую или клуб. Далеко не нужно ходить — в подобном положении находится и Прилукская коммуна ГПУ УССР, и вторая коммуна ОГПУ под Москвой, в Николо-Угрешском монастыре. Здесь я привожу названия крупных единиц, а что уж говорить о мелких колониях, которые по своим материальным данным просто ничего не стоят.

В 1927 г. на заседании коллегии ГПУ УССР было решено увековечить память тов. Ф. Э. Дзержинского открытием в Харьковском лесопарке детской коммуны его имени.

В октябре назначили обслуживающий персонал. Штат работников был невелик: заведующим коммуной стал я, воспитателем — Т. Д. Татаринов, завхозом — Опришко из Ахтырки, повар был тоже оттуда.

В декабре в коммуну прибывает первая партия беспризорных из колонии им. Горького, среди которых было 50 мальчиков и 10 девочек.

В январе 1928 г. в коммуну прибывает еще 40 новых беспризорных, подобранных с улицы. В настоящее время они составляют правящий актив коммуны, многие уже вышли в самостоятельную жизнь.

В это же время организуется первый духовой оркестр, составивший первое музыкальное богатство коммунаров. Руководить оркестром пришлось В. Т. Левшакову, который у нас в коммуне с тех пор является несменным капельмейстером.

В сентябре в коммуну с улицы и из детских домов приняли снова 50 новых коммунаров. В коммуне стало гораздо теснее и веселее.

В декабре 1929 г. в коммуне организован пошивочный цех и расширены деревообделочный цехи. Вскоре приобретены 3 стареньких токарных станка, старенький литейный барабан. Начали делать кроватные углы и масленки, делали стандартную мебель, тысячами шили трусики — это, во всяком случае, было производство.

Введение зарплаты для коммунаров повысило ответственность за работу и производительность труда. С этого времени коммуна переходит на полную самоокупаемость. В результате производительного труда в коммуне появляются денежные накопления, что дало возможность значительно расширить цехи деревообделочной мастерской. Коммуна стала выбрасывать на рынок тысячи стульев, чертежных столов и др. Ежедневный выпуск продукции достиг суммы 3000 рублей.

В сентябре 1930 г. состоялось торжественное открытие рабфака при коммуне. Это был чрезвычайно важный шаг вперед, который открывал большие перспективы в поисках нового, более совершенного производства.

В этом же году в коммуне были упразднены должности воспитателей, так как коммунары уже настолько выросли и настолько выросло их самоуправление, что они уже могли сами вести коммуну.