В «Руководстве» естественно об этом [надо] было поставить вопрос, ибо такое знание района и всех районов нельзя делать в форме временной эрудиции отдельных обследователей: ушел обследователь — и все его богатство ушло вместе с ним, а новому обследователю придется все изучить сначала. Очень важно, что обследованию личности можно было «посвятить» меньше энергии, а все главное внимание направить на обследование общественных и коллективных явлений.
В рецензии об этом говорится не для того, чтобы предложить какой-то новый метод, а только для того, чтобы показать, что вся работа комиссии ведет к постановке такой работы. А теперешнее модулирование отдельной личности в значительной мере представляется растрачиванием энергии работников.
Любопытны высказывания программы по вопросу о правонарушителях-школьниках: «В нашей практике был случай, когда школа предупредила комиссию о том, что один ученик хулиганит, берет чужие вещи и т. п. Обследователь не пошел в школу, не собрал исчерпывающие материалы, а вызвал несовершеннолетнего в комиссию, тот пришел, но был настолько перепуганным, что беседу с ним пришлось отложить» (с. 84).
Ясно, что в этом случае перед комиссией рядом были поставлены интересы школы как коллектива, с одной стороны, и интересы данного хулигана-ученика, с другой. Школа не может в этом случае рассматриваться как случайный свидетель, указывающий комиссии, где для нее есть работа. Что здесь вниманию комиссии предложены интересы школьного коллектива, доказывается уже тем, что школа обращается к комиссии за помощью и защитой, поскольку школа меньше, чем комиссия, вооружена правом принуждения. За основание нужно взять, во-первых, общее соображение, что в школе работают такие же педагоги, как и в комиссии, и возможность для них ошибиться не больше, чем для работников комиссии.
Интересуется ли программа школьным коллективом самим по себе? Нет, совершенно не интересуется. Для нее важнее всего то, чтобы ученик-хулиган, вызванный на комиссию, не испугался, — не каких-либо кар или угроз или просто неприятных перспектив, а самого факта вызова. И для того, чтобы ученик не испугался, программа рекомендует предварительно приехать в школу и произвести, так сказать, предварительную проверку, правда ли то, что утверждают педагоги.
Спрашивается, почему же в таком случае таким же способом не проверяются предварительно сведения, полученные от милиции? Протоколу милиционера верят настолько, что считают возможным приступить к опросу виновного.
Во всяком случае, не столько важно, правильно или неправильно рекомендуется деликатность по отношению к ученику-хулигану, а полное отсутствие мысли об интересах школы как целого коллектива. Важно только, чтобы не испугался маленький хулиган. Очень важно, что в этом случае комиссии или обследователю нужно было порадоваться, что самый факт существования комиссии имеет значение для маленьких хулиганов. Может быть, и никакого разговора не нужно разводить, и ничего особенного не обследовать, а только сказать:
— Ну вот, хорошо, что пришел. Советую больше не хулиганить, потому что это может кончиться солидными неприятностями.
В практической работе именно так и говорят иногда с ребятами и немало бывает случаев, когда единственным способом является умело припугнуть. Умело, в этом вся суть, и этому умению должно научить «Руководство».
Такой же излишней деликатностью пропитаны некоторые советы по обследованию семьи.
Отдельно надо остановиться на вопросе о правонарушителях из детдомов. В «Руководстве» читаем: «Ни в коем случае нельзя допустить привод воспитанников детского дома в комиссию без предварительной договоренности и получения соответствующих материалов. Детское учреждение должно принять меры, чтобы не допустить правонарушения воспитанников».
Только незнанием самой логики коллективного воспитания можно объяснить всю эту тираду.
Именно в детском доме так часто бывают самые тяжелые случаи грабежей и хулиганства, иногда совершенно откровенного издевательства над педагогами и над всем коллективом. Этот пункт важен не столько по своему практическому значению, сколько по выразительности своей идеологической и педагогической физиономии.
Разумеется, внимательное отношение к детям необходимо во всех случаях, но не надо смешивать принципиальную установку с требованиями сегодняшнего дня, так как тут приходится допускать некоторые компромиссы. В вопросе о порядке ведения дел правонарушителей из детских домов действительно на практике пришлось ввести приведенный выше пункт, но это было вызвано не принципиальной установкой, а отсутствием у комиссии свободных в коллекторе мест — просто приведут из детдома детей в комиссию, а их девать некуда. Но вносить этот пункт в «Руководство» как одну из принципиальных установок комиссии совершенно неверно.
Теперь общие замечания:
1. Чрезвычайно трудный язык, может быть, поэтому много совершенно неясных мест:
«с. 63 (а), 75 (б), 81 (в), 85 (г), 87 (д)» и т. д.
2. Изложение не разбито на отделы и подано в виде совершенно несистематизированной беседы на свободные темы в несколько фельетонном тоне. Отсутствие системы очень затрудняет чтение, к концу главы совершенно теряется основная тема, например: 4-й раздел — «Применение предварительной меры воздействия», с. 82–85 — трактуют (перечисляя только главные темы): «о формальной стороне первой беседы», дальше: «словарь уличного или преступного жаргона», «протокол допроса взрослого человека», советы, как лучше вызвать несовершеннолетнего в комиссию, и т. д….
Все это к «Применению предварительной меры воздействия» непосредственного отношения не имеет.
Такие же отступления есть во всех главах (5-й, 6-й). Это удлиняет главы, делает их не целевыми, запутывает и утомляет читателя. А ведь «Руководство» составляется для малоподготовленного и занятого работника, который просто не станет читать длинных статей — ему нужен короткий с точным заголовком материал, из которого он мог бы получить нужные ему на сегодня сведения.
Вообще, благодаря пестроте изложения трудно себе представить, на каких читателей ориентируется автор.
3. Укажем еще на одну непонятную деталь — русские слова в кавычках, например: «возмездие», «личная уния», «неустроенные» и т. д.
Это, вероятно, надо отнести за счет перевода.
Отдельно остановимся на разделе 7: «Обследование самовозникших коллективов».
При чтении совершенно ясно, что автор сам очень мало знаком с этим обследованием, в то время как в других разделах чувствуется большой практический опыт и дано очень много ценных указаний, здесь общие места и благие пожелания обследователям, вроде: «если обследователь сможет установить то, что мы называем контактом, дети охотно будут приходить на беседу» (точно это такая простая вещь — установить контакт с целым коллективом); «от конкретных обстоятельств и чутья обследователя зависит то, какой из двух путей выбрать в каждом данном случае».
Надо сказать, что в этом самом трудном разделе упущен из виду читатель, наш рядовой обследователь, на которого рассчитана эта книжка. Какую помощь могут оказать ему в практической работе такие общие места?
К тому же и детский «самовозникший коллектив» (по-нашему, термин несколько метафизический, «самовозникший» — это какая-то вещь в себе, но в терминологии, конечно, автор не повинен) подается в классически-педагогическом представлении: шайка блатных людишек с вожаком и с воровским жаргоном, с правилами поведения. А на деле все это и беднее, и проще, и разнообразнее.
Наконец, почему в «самовозникшем» должны быть только «скверные» дети и влияние такого коллектива обязательно дурное?
Своеобразно трактуется «самовозникший» коллектив в детдоме: «самовозникшие коллективы воспитанников в интернатных учреждениях очень близки к коллективу беспризорных детей, вернее, это коллектив беспризорных, который переносится в условия интернатного учреждения» (с. 100).
Думаем, что с этим очень трудно согласиться.
В здоровом, хорошо организованном детдоме, с крепкой дисциплиной совершенно не страшен, а иногда даже и желателен незарегистрированный педагогами коллектив, а в том детском доме, который имеет в виду автор, начинать, конечно, надо не с «самовозникшего» коллектива, а с «организованного». Изучение [коллектива] — процесс длительный, и пока изучишь «самовозникший» коллектив, детский дом совершенно развалится. Реорганизация детдомов не входят в компетенцию комиссии, поэтому какое практическое значение для обследования имеет эта часть программы?
