С уходом Тахии Кариоки завершилась эпоха развлечений в стиле турецких гаремов. После революции каирские исполнительницы танца живота — такие же красивые и чувственные девушки — обязаны подчиняться египетской моральной дисциплине. Ясно, что танец лишился былого налета сладострастия. Раньше танцовщица как бы переговаривалась с публикой на языке секса, теперь этого нет. Она еще соблазнительно изгибает талию, но в момент, когда появляются первые намеки на сексуальный экстаз, танец внезапно переходит в обычные джазовые движения, в которых нет и намека на сладострастие. Танец стал нарочито приличным, и в Каире есть десятки казино и ночных клубов (особенно в больших отелях), где исполняется подчищенный вариант знаменитого танца. Даже почтенные египетские буржуа посещают эти клубы со своими женами. Районы города, где процветал самый грязный разврат (вроде публичного дома Клот-бей, из окон которого австралийские солдаты выбрасывали пианино), сейчас превратились в бедные, но благопристойные кварталы небольших магазинов и кафе.

Проститутки исчезли с каирских улиц — по крайней мере, их незаметно. Но еще немало порока гнездится в каирских переулках, и нередко на вашем пути появляется прилично одетый эфенди, который берет вас под руку и шепотом предлагает «любые» развлечения. По-видимому, на таких улицах Садового города все еще существуют тайные публичные дома, потому что однажды меня остановила почтенная дама и задала какой-то серьезный вопрос, который на самом деле оказался довольно непристойным приглашением.

Почти полностью ликвидирован и другой спутник коррупции и бедности — нищенство. Кто-то когда-то сказал, что нищие были старейшими и самыми порядочными гражданами Каира. Но на самом деле нищенство всегда служило витриной несчастий и нищеты Каира. За последние сто лет туристы слышали в этом блистательном городе прежде всего слова: «Дай пиастр, мистер… полпиастра, леди…» Стоило туристу дать пиастр мальчику, девочке, ребенку, женщине или мужчине, как на него двигались в атаку, волна за волной, резервные силы нищих, поджидающих за углом.

Сначала революционное правительство просто собрало всех нищих и приказало им под угрозой наказания не появляться на улицах. На некоторых полицейские методы «убеждения» подействовали, но другие снова вышли на улицы и продолжали клянчить милостыню. По мере того как Египет медленно пробивал себе дорогу вперед, нищие в Каире исчезали. Попадались только случайные попрошайки, но после июньской войны 1967 года не осталось ни одного. Египтяне и европейцы все еще снисходительно дают деньги беднякам в мечетях, церквах и больницах или «чаевые» появляющимся неизвестно откуда мальчишкам, которые открывают для них дверь автомобиля. Но это совсем иное явление, в целом же у бедного человека появилось чувство собственного достоинства.

Тот факт, что в Каире еще много бедняков, заставляет задать и другой вопрос: а кто же богачи и что они делают со своим богатством? После социалистических реформ 1961 года[12] офицерство лишилось своих привилегий, и президент Насер стал больше опираться на гражданских деятелей правительства. Отдельные богатые офицеры-бизнесмены все еще существуют, но их влияние на правительственный механизм (не говоря уже о военном) падает с каждым днем. Насер и большинство его министров живут очень скромно, однако в период между 1961 и 1967 годами было еще немало людей, живших на доходы от капиталовложений, ренты, спекуляции (хотя она и была ограничена), от покупки дешевых товаров и продажи их по дорогой цене. До 1967 года оптовая торговля и строительство находились в руках частников, и в 1966 году в одной из речей президент Насер с гневом говорил, что оптовые торговцы и строительные подрядчики превращаются в «класс новых капиталистов». Оптовые торговцы, заявил он, зарабатывают иногда за один день до тысячи фунтов. Дело в том, что вкладывать капиталы в промышленность они не могли, и предприимчивые капиталисты искали дозволенных источников прибыли вроде оптовой торговли, наживая целые состояния. Богатыми были некоторые помещики, сохранившие 200 акров земли (это установленный государством максимум земельного владения), владельцы магазинов, гаражей или ночных клубов; не нуждались в деньгах и кинозвезды. К числу весьма богатых людей принадлежали известные певцы вроде Умм Кальсума и Абдель Вахаба. У этих артистов были накопления в иностранной валюте, и им разрешалось проводить полгода в Швейцарии. Но они настолько популярны в Египте и остальном арабском мире, что никто не возражал против предоставленных им льгот.

Поскольку Каир стал социалистическим городом, народ сейчас с подозрением относится к тем, кто кичится своими капиталами и богатством. В 1966 году еще строились большие частные виллы в Гелиополисе и по дороге к пирамидам. На улицах было много американских лимузинов, в театрах женщины щеголяли в норковых шубах, а в отелях устраивались богатые частные банкеты. Спортивный клуб в Гезире оставался убежищем привилегированной элиты. Его теннисные корты, бассейн для плавания и карточные столы подчеркивают изолированность этого уголка от остального города. Клуб стал своеобразной отдушиной для тех, у кого есть средства, чтобы пользоваться его услугами. Президент Насер не закрывал клуб, чтобы дать хоть какой-то выход недовольству старых правящих классов. Здесь, сидя рядом с бассейном, они могут ворчать и жаловаться сколько их душе угодно.

Были в Каире английские клубы и для представителей других зажиточных слоев. Спортивный клуб Гелиополиса считался клубом европейского среднего класса. Сейчас он стал убежищем египетского среднего класса. Таким образом, спортивными клубами, новыми квартирами и шикарными домами в европейском Каире пользуются зажиточные египтяне, находящиеся под влиянием европейского образа жизни. Старый европейский город остается привилегированной половиной Каира.

Другая половина по-прежнему бедна, грязна и ветха — узкие, перенаселенные, захламленные переулки средневекового города. Он населен все теми же необразованными, но политически зрелыми людьми, которые в конечном итоге и должны унаследовать весь Каир. Как и богачи, бедняки находятся в состоянии нервного ожидания и, кажется, никак не могут распрощаться со своей нищетой и сменить ее на новую жизнь, которую они представляют себе еще очень туманно. Они продолжают жить в средневековой грязи, будто эта грязь сохранится навеки. Те процессы, которые определяют будущее Египта, не видны на этих старых улочках, и только очень внимательный наблюдатель может заметить, что, несмотря на всю ужасающую нищету средневековых районов, прошлое уже ушло безвозвратно, а за разваливающимся античным фасадом рождается новая жизнь.

Если пересечь Эзбекие и идти прямо по шари аль-Муски, вы попадете на своеобразную двойную улицу, вдоль которой проходят трамвайные линии. Это шари эль-Халиг (Улица канала). Перешагнув через блестящие рельсы трамвая, вы вступите в средневековый Каир и, таким образом, окажетесь на другой стороне старого засыпанного канала, который когда-то был главной водной артерией старого города.

Углубившись в старые кварталы, вы заметите, что старина и отсталость наложили отпечаток на внешний облик города, его обычаи и даже хозяйство. Автобусы движутся по новым магистралям, в переулках гудят автомашины, неоновые рекламы освещают ларьки и большие магазины, мальчишки ездят на велосипедах и женщины одеты по-европейски. Но если вы попытаетесь вспомнить, что вы увидели во время прогулок по этому району Каира, эти проявления современной жизни ускользнут из вашей памяти. Сохранится лишь общее тягостное впечатление, что вы бродили по полусредневековому городу с полусредневековым населением.

Население здесь постоянно обновляется. В Каир в поисках работы непрерывно идут люди из деревень. Аграрная реформа 1952 года подорвала старую полуфеодальную систему землевладения, однако мановением волшебного жезла не уничтожишь сразу полуфеодальный характер экономики. Стране необходимо расширять производство. Когда в 1882 году англичане пришли в Египет, в стране было 9 миллионов жителей, а сейчас — 26 миллионов. С улучшением социальных условий сокращается детская смертность. К 1970 году в Египте, вероятно, будет 35 миллионов жителей. Поданным выборочной переписи 1961 года, только 53 процента жителей Каира родились в нем. В 1966–1967 годах население Каира составляло свыше 4 миллионов. За двадцать лет до этого оно равнялось полутора миллионам, а некоторые районы Каира перенаселены так же, как самые густонаселенные города Индии. Изо дня в день бедные кварталы пополняются новыми гражданами: или посланными богом, или прибывшими из деревни. Когда пробираешься по улочкам старого города, кажется, что каждый кишащий людьми дом пышет плодородием; грубая правда жизни опрокидывает европейские представления о воздержании и начинает пугать даже самих египтян.