— О да, зрелище было незабываемое. От ярости лицо его налилось кровью, особенно когда я назвал его по имени и он понял, что больше не сможет меня одурачить! А ведь глупец пытался драться со мной в своем платье! Я сбил его с ног и пнул сапогом под ребра. Тогда он попытался подкупить меня, поклявшись, что разделит со мной клад. Я снова его пнул. Как я уже сказал, он находится в подземелье, вместе со своим престарелым «мужем». По-моему, я узнал сэра Халрика, но не совсем уверен, поскольку тот не снял своей маскировки и отказался назвать себя. Я не дал им переодеться, пусть так и сидят в древних лохмотьях и с уродливыми физиономиями. — Алерик снова широко улыбнулся. — О да, теперь я вижу, как было дело! Я разгадал тайну пропавшего серебра и поймал нашего злейшего врага, Черного Демона! Да, я блестящий стратег и заслуживаю посвящения в рыцари. Что скажете, милорд?

Гаррон дружески хлопнул его по плечу:

— Почему нет? Лучше посмотрим, что скажет на это король! Да… и, возможно, Миггинс тоже заслуживает звания рыцаря. Не находишь?

Король согласился подумать о посвящении в рыцари, как только собственными глазами увидит серебро, и приказал им немедленно ехать в Уорем, поскольку опасался, что злодеи могут прятаться за каждым деревом, а он больше не хотел подвергать риску такое богатство!

Поэтому час спустя Гаррон, Мерри, сэр Лайл и Алерик вместе со всеми своими людьми и с благословения короля отправились в путь. Роберт Бернелл сопровождал их, поскольку, как сказал король, «следует тщательно и точно пересчитать серебро и ту долю, которая полагается государю».

Увидев, как король шепчется с Бернеллом, Гаррон понял, что «государева доля» будет очень велика: недаром Эдуард возбужденно потирал руки, а глаза неестественно ярко блестели.

Но где же Артур взял такие деньги? Только не у Джейсона! И откуда тот узнал, где они спрятаны? На этот раз негодяй шел прямо к цели!

Мерри медленно открыла глаза и словно сквозь дымку увидела занавеси кровати. Пришлось несколько раз моргнуть, пока в глазах не прояснилось. Она прижала пальцы к вискам и вынудила себя сесть. Откинула занавеску и перекинула ноги через край кровати. Мягкая ткань скользнула по ногам, и Мерри заметила, что на ней прозрачная ночная сорочка, закрывавшая ее от горла до щиколоток. Сорочка была белой и превосходно сшитой. Оглядевшись, она поняла, что в очаге горит огонь. Она в теплой спальне, причем совершенно одна.

Проблема лишь в том, что она не знает, где находится.

Мерри продолжала массировать виски, и боль стала медленно уходить. Во рту пересохло. Она взяла кувшин с водой, стоявший на маленьком столике у кровати, и поднесла к губам.

И все вспомнила: похищение, встречу с матерью… и пустоту.

Мерри отставила кувшин. С матери станется подлить что-нибудь в воду.

— Матушка! — крикнула она. Но ответа не получила. Так что она действительно одна, если только мать каким-то образом не сделалась невидимой, что совершенно не удивило бы Мерри.

Она осторожно поднялась и сделала несколько шагов. Голова не кружится. Поэтому она принялась обыскивать комнату, не очень большую и в виде полумесяца. Нет, скорее, серпа и похожа на ту, где она очнулась после похищения. Зачем строить комнаты столь странной формы?

Но где эта комната построена?

Она не знала. Нужно поскорее бежать из этого места и вернуться к Гаррону.

Мерри пошарила в сундуке, стоявшем у изножья кровати, и нашла платья, прелестные платья, за которые фрейлины королевы отдали бы все на свете. Одно зеленое, цвета темного изумруда, другое алое и третье белоснежное. Тут же лежали кожаные и шелковые туфельки и камизы. Кому они принадлежат? Матери?

Мерри поспешно стащила свою красивую сорочку и оделась. Платья идеально ей подошли. Она ничего не понимала, но какая разница? Нужно поскорее уходить отсюда и добраться до Гаррона!

В комнате не оказалось окна, и свет исходил только от угасающего огня. Какое время дня за стеной? И день ли это или ночь? Сколько прошло с тех пор, как ее принесли сюда?

Она почти подбежала к двери и осторожно подергала ручку. Заперто. Впрочем, чего она ожидала? Пленница. Пленница собственной матери!

Изнемогая от гнева, она снова дернула за ручку. К ее удивлению, дверь легко поддалась. Почему же не открылась в первый раз?

Мерри выглянула в темный узкий коридор и увидела в конце его лестницу. Напротив ее комнаты была другая дверь, но Мерри не собиралась туда входить. Добравшись до лестницы, она легко сбежала вниз и стала всматриваться в затянувшие коридор тени. Вот она, входная дверь!

Но тут она услышала шум. Это мать?

Щелкнул замок, и она поспешно прижалась к стене, прячась в темноту. Толстая деревянная дверь отошла. Нет, это не мать. Какая-то старуха с корзиной в руках. Что-то бормоча себе под нос, она поплелась по коридору к тому месту, где стояла Мерри. При этом она не смотрела по сторонам, очевидно, зная, где находится пленница. Наверное, несет Мерри еду.

Мерри подождала, пока старуха не поравняется с ней, после чего схватила ее за шиворот, рванула на себя и прошипела на ухо:

— Не смей ронять корзину! Я очень хочу есть и пить! — С этими словами она чуть ослабила хватку на горле старухи. — Ты несешь мне еду?

— Да. Мне больно, молодка!

— Где мы?

Старуха немного помолчала, и Мерри вдруг ощутила, как та удивлена.

— Разве не знаешь? Мы в башне ведьмы. Я должна заботиться о тебе до ее возвращения.

— Когда ведьма вернется?

— Не знаю. Может быть, завтра. Я делаю, как она велела, не больше и не меньше, иначе меня превратят в ящерицу. Ты голодна, молодка? Ведьма сказала, что оставила тебе воду, а я должна носить еду.

Мерри поняла, что, если бы в этот момент в башне появилась мать, сама она без малейшего сожаления придушила бы родительницу.

— Откуда ты явилась?

— Из хижины дровосека, недалеко отсюда. Ведьма пришла ко мне и предложила два полпенни, чтобы приглядывать за тобой. Что мне было делать? Я не хочу умереть ящерицей! Потом в мою хижину пришел прекрасный юный рыцарь и спросил, где сейчас ведьма. Я все сказала, и почему бы нет? Он дал мне целых два серебряных пенни. Таких красивых. Сверкавших в солнечном свете, как лицо самого Господа.

Гаррон.

— Ты сказала, чтобы он шел сюда?

— Да. Он тебя искал. Позже он и его люди промчались мимо моей хижины. Полагаю, он тебя не нашел.

Благодарение отважному сердцу святого Эльберта, мать не убила Гаррона. Видела ли она его? Говорила? Вероятно, так и было. Но можно побиться об заклад, что мать зачаровала его или опоила. В точности, как опоила дочь. Однако с ним все хорошо, благодарение доброму Богу и всем его бородатым апостолам.

Каким образом он ускользнул от ведьмы?

— Что мне делать со своим серебром?

— Не волнуйся, — заверила Мерри, — я возьму все твое серебро и использую его во благо. Мы уходим. Проводи меня до своей хижины, а потом расскажешь, как вернуться в Лондон.

— Как по-твоему, ведьма потребует назад то серебро, которое уже дала мне? И превратит меня в ящерицу?

— Вполне возможно, так что я оставлю тебе монеты. Отдашь ей, когда она придет.

— Но какая разница, если я все равно уже к ночи буду мертва. Она меня убьет!

— Ты сказала, что она превратит тебя в ящерицу? Из тебя выйдет прекрасная ящерица. Подумай только, как быстро ты будешь взбираться на деревья. Сколько времени ты за мной ухаживала?

— Вот уже два дня. Я будила тебя, мыла, кормила, давала напиться из кувшина, оставленного матерью, и помогала облегчиться. Потом ты снова засыпала, как милый маленький ягненочек.

Мерри взяла корзину из рук старухи и повела к двери.

Отойдя на некоторое расстояние от башни, она оглянулась на уродливое сооружение. В Лондоне ли сейчас Гаррон? Или, посчитав ее мертвой, вернулся в Уорем?

Она не знала, что делать. Но по крайней мере знала, с чего начать.