Стал учиться. Благодаря этому спала некоторая напряженность в нашей жизни».

Учась в академии, Леонид Григорьевич не оставлял мысли добиться пересмотра своего дела. По вечерам, когда дома все ложились спать, он садился за стол и писал письма: в адрес Президиума Верховного Совета М.И. Калинину, который хорошо его знал, в Наркомат обороны К.Е Ворошилову, в Центральный Комитет ВКП (б) И.В. Сталину, пытаясь доказать, что произошла ошибка и он ни в чем не виноват. Л.Г. Петровский даже не задумывался о том, что таких «невиновных» по стране насчитывались миллионы. Ему казалось, что он будет обязательно услышан. И чудо произошло.

1 апреля 1939 года его дело разбиралось на заседании Комитета партийного контроля, которое лично вел заместитель председателя комитета М.Ф. Шкирятов. Когда Григорий Иванович узнал, что Шкирятов лично занимается делом его сына, то приуныл. Все знали его как ярого приверженца сталинских идей. Под его руководством партийный контроль превратился в такое же карательное оружие партийной верхушки, как и органы государственной безопасности. Никита Сергеевич Хрущев так характеризовал Шкирятова: «Старый большевик, но Сталин обратил его в свою дубину. Он слепо... делал все так, как говорил Сталин».

А.Л. Белова, жена командующего Московским округом командарма 1-го ранга И.П. Белова, расстрелянного в июле 1938 года, сама хлебнувшая в те годы немало горя, сказала о нем буквально следующее:

«Мерзавец из мерзавцев, палач и садист. Странно, отчего про него мало пишут, он же чудовище, фашистское чудовище, иначе и не скажешь».

Тем не менее после непродолжительной дискуссии комиссия вынесла положительное решение, и Л.Г. Петровскому было разрешено восстановиться в партии. По всему видно, что Шкирятов предварительно согласовал этот вопрос с И.В. Сталиным. Очень редко сталинские вассалы принимали подобные решения без ведома «вождя всех народов», тем более в отношении таких известных людей, как Петровские. Никто просто не мог посметь взять на себя такую ответственность — вмиг можно было лишиться головы. По всей видимости, Иосиф Виссарионович решил, что он и так достаточно припугнул непокорное семейство.

Спустя всего полгода после увольнения из рядов Красной Армии решением Партколлегии при ЦК ВКП (б) Леонид Григорьевич был восстановлен в партии. Правда, ему был объявлен строгий выговор за «проявленную им грубость и продажу личной машины по более дорогой цене». Но все равно это уже не исключение из рядов партии, ведь для людей его уровня и служебного положения исключение из партии было равносильно смерти — и политической, и физической. То, что за исключением из партии, как правило, следовали арест и расстрел, на себе испытали тогда многие. Летом 1940 года в Ленинском райкоме партии г. Москвы ему был выдан новый партийный билет № 3 410 347.

Поверив в свои силы, Л.Г. Петровский начал «бомбардировать» Народный комиссариат обороны письмами с просьбой восстановить его в кадрах Красной Армии. Не было дня, чтобы он к кому-то не обратился с просьбой о восстановлении в армии. С надеждой и волнением встречал каждый телефонный звонок в их квартиру, надеясь на очередное чудо.

Закончить учебу в Промышленной академии Леониду Григорьевичу Петровскому не пришлось. Надвигавшаяся война требовала развертывания все новых и новых воинских формирований. Естественно требовались и командиры. Особенно не хватало командиров старшего звена. К тому же война с Финляндией вскрыла ряд серьезных пробелов в подготовке командных кадров. Объяснялось это главным образом двумя причинами:

— во-первых, несоответствием многих из командиров занимаемым должностям в связи непродолжительным временем пребывания в них, что было следствием частой смены командиров в связи с репрессиями и ростом количества частей и соединений в Красной Армии;

— во-вторых, большими недостатками в организации командирской подготовки в войсках, а также недостаточно продуманной системой обучения в военно-учебных заведениях.

Была еще одна причина, а точнее, первопричина сложившегося положения с командными кадрами — организованные Сталиным и его окружением травля и уничтожение командно-начальствующего состава Красной Армии, что уже отмечалось выше. Многие командиры и военачальники день и ночь напролет думали о том, не будет ли сегодняшний день последним в их жизни, а не о том, как крепить боевую выучку войск.

И это вполне естественно — такова была обстановка в стране и армии в тот период времени. Военный комиссар одной из воинских частей Шеховцов докладывал: «У нас в дивизии оказалось изъятых врагов народа свыше 100 человек во главе с комиссаром дивизии врагом народа Поляковым».

Один из главных погромщиков Красной Армии М.Л. Фриновский во время поездки по Дальнему Востоку летом 1938 года рапортовал Наркому НКВД Ежову, что «за одни день в воинских частях ОКДВА[19] арестованы 201 человек».

О чем можно говорить, если сам Нарком обороны Маршал Советского Союза К.Е Ворошилов додумался па всеармейском совещании политсостава Красной Армии сказать буквально следующее: «Война может вспыхнуть в любой момент. А значит, корчуй напропалую»^{37}.

«Довыкорчевывались» до такой степени, что некоторыми дивизиями командовали капитаны и майоры. Потом протрезвели и начали вытаскивать на свет божий тех командиров, которых еще не успели уничтожить. Так вскоре оказались на свободе многие из тех, кто уже несколько лет находился в сталинских застенках, но чудом избежал расстрела: К.А. Мерецков, К.К. Рокоссовский, К.П. Подлас, С.И. Богданов, Э.Я. Магон, В.А. Юшкевич и многие другие, а также оказавшиеся не у дел, но не познавшие «прелестей» сталинских тюрем и лагерей командиры наподобие Л.Г. Петровского.

По ходатайству нового Наркома обороны, которым после советско-финляндской войны стал Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, Л.Г. Петровский был восстановлен в кадрах Красной Армии. Приказом Наркома обороны № 05257 от 28 ноября 1940 года Петровский был назначен командиром 63-го стрелкового корпуса, дислоцировавшегося в Приволжском военном округе. И уже через несколько дней поезд мчал его к новому месту службы.

Ольга Леонидовна Туманян (Петровская) рассказывает:

«Несмотря на то что я была все-таки еще ребенком, но отчетливо помню те предвоенные годы. Все чаще в разговоре старших речь шла о войне. В воздухе, как говорится, уже пахло войной. И хотя внешне все было так же, как и раньше, но вокруг все больше встречалось людей в военной форме. Многие из тех, кто раньше вообще не служил в армии, стали военными.

Я помню, как-то вечером папа пришел сильно возбужденный и сказал, что его скоро вызовут в Кремль. Говорят, приготовьтесь, возможно, вам придется встретиться со Сталиным. Он постоянно ждал звонка и не отходил от телефона. Через день или два раздался звонок, и ему сказали прибыть в Кремль, вам заказан пропуск.

Я не знаю, с кем он тогда встречался, но, по-моему, у Сталина он не был. Короче говоря, ему предложили восстановиться в армии. Конечно же, папа с радостью принял это предложение. Ему предложили стать командармом, но он попросил назначить на корпус, сославшись на то, что он два года не служил. За это время произошло много изменений.

Он так и сказал: "Я боюсь, что я отстал. Прошу назначить на корпус"».

Племянник Л.Г. Петровского, сын Петра Петровского — Леонид в своей статье, о которой говорилось в предыдущей главе, пишет, что за Леонида Григорьевича заступился М.И. Калинин. Причем описанные им обстоятельства восстановления Леонида Григорьевича в армии тоже не в полной мере соответствуют реальным событиям:

«Обычно осторожный "всесоюзный староста" симпатизировал талантливому комдиву и был уверен в его лояльности, потому и рискнул начать со Сталиным тяжелый разговор. Под конец "кремлевский горец" зло бросил: