— Слушай, дочь моя. Не ведал

Край наш прежде зимней стужи,

Птицы гнезд не покидали.

Рос тогда у нашей пармы

Сын — охотник сероглазый.

Он однажды гнал оленя,

Видит: радуга Энешка

Воду пьет из родника.

Он схватил ее, подкравшись:

— Коль ты пьешь земную воду,

Напои меня небесной!

Птицей радуга взметнулась,

И охотник очутился

В небесах,

Где дремлет солнце,

И его на звездных тропах

Змеи молний стерегут.

И решил добыть охотник

От него огня кусочек.

Солнце он схватил руками

И обжег себе ладони,

И тотчас же вихри злые

Вниз к земле его швырнули

Стал он падать…

Вдруг очнулся

В легких нартах золотых.

Мчит олень золоторогий

Нарты те над облаками,

Дева Зарынь ими правит:

— Люб ты мне,

Охотник дерзкий,

Потому тебя спасла я.

Солнцу-батюшке перечить

Даже я, заря, не смею,

Лют его небесный гнев.

На траву спустились нарты.

По цветам ступает Зарынь,

С ветерком играет в прятки,

Оленят ласкает робких.

Молвит сын зеленой пармы:

— Что тебе в краю небесном?

Оставайся с нами, Зарынь,

И моей женою будь.

Небо вспыхнуло пожаром,

Как вороны, заметались

Клочья черных туч над лесом,

Слышит Зарынь голос грома:

— Ты отца покинуть хочешь?

Гнев его узнает парма!

Пусть леса окоченеют,

Реки вымерзнут до дна!

И ушло померкнув солнце.

Вылез мрак из темных щелей,

И простерлись над лесами

Ледяные руки стужи.

Но укрыла матерь-парма

В чаще сына и невестку

И дала им кров и пищу,

От беды оберегала.

Так семь лет они прожили,

Семь сынов родила Зарынь.

Но, о дочери тоскуя,

В небеса вернулось солнце —

И огнем вскипели реки,

Камни плавились от жара.

И сказала мужу Зарынь:

— Я к отцу идти должна —

Или он всю землю выжжет.

Пусть мне будут утешеньем

Дети, что уйдут со мною.

Но не хочет матерь-парма

Отпустить на небо внуков.

Сотворила парма эхо.

Сыновей скликает Зарынь —

Вторит эхо ей вдали.

Сыновья ушли за эхом,

В небеса вернулась Зарынь,

Не смогла детей дозваться.

С этих пор прозрачным утром

Сходит Зарынь на вершину

И прядет златые нити,

И росой студеной плачет:

Сыновей своих зовет.

А охотник сероглазый

Не забыл заветной думы

Раздобыть огонь у солнца.

Сыновьям он сделал луки,

Восемь стрел вонзились в небо,

И кусок огня живого

Откололся от светила

И к ногам стрелков упал.

Потому и чтят чудины

Зарынь — деву заревую,

Чтят живой огонь небесный…

Пэвсин кончила сказанье.

И Костэ малютку-сына

Подняла навстречу утру,

А внизу дремала парма,

И олень трубил вдали.

Словно уток перелетных

Стаи на воду упали —

Столько лодок остроносых

По Куве плывут к селенью.

Кудым-Ош кричит пришельцам:

— Что за люди и откуда,

С миром к нам или войною?

И такую слышит речь:

— Там, где солнце освещает

Голубые минареты —

Башни города большого,

Там народ живет могучий,

Мудрый хан землею правит.

Он прислал тебе подарки:

Детям — сладкие гостинцы,

Женам — шелк и серебро.

Гости хвалятся товаром.

Женщины, как оленихи,

Окружили их, робея,

Серьги-бусы примеряют,

Тканям шелковым дивятся,

Просят Оша, чтобы звал он

Дорогих гостей в селенье,

Сладким медом угостил.

Чует сердце старой Пэвсин,

Что беда в увтыр ворвется:

Лесовать ушли мужчины,

Промышлять лесного зверя,

На бобра ловушки ставить.

А внизу пришельцев столько,

Сколько листьев на березе,

Сколько диких пчел в дупле.