— Саймон, я не сомневаюсь, что это для тебя важно. Но ведь ты даже не знаешь, как он ко всему этому относится, ну, ты понимаешь, о чем я. Ты когда-нибудь видел его с парнем?
Последовала долгая пауза. Алекс судорожно прижала трубку к уху, ожидая ответа.
— Ну, вообще-то нет. Но по-моему, у него никого нет, кроме нескольких приятелей, которых я знаю. С другой стороны, он какой-то странный: все время молчит и о чем-то думает, как будто у него есть тайна.
— Тайна?
Ее голос предательски дрогнул, но Саймон был слишком поглощен своими собственными переживаниями, чтобы обращать внимание на такие вещи.
— Но опять же, не исключено, что он думает обо мне. Никогда нельзя сказать наверняка. Может быть, он ломает голову, как ему сделать первый шаг.
Алекс почему-то в этом сомневалась, но у нее не хватило духу разочаровать Саймона. К тому же ей хотелось расспросить его поподробнее.
— Из чего ты делаешь такой вывод? Он что-нибудь тебе говорил?
— Да нет, просто мы живем в одной квартире, а ты знаешь, это щекотливое положение. Можно разрушить сложившиеся отношения, дружбу, в конце концов. Я случайно увидел одну вещь…
— Ну?
Алекс едва смогла усидеть на стуле, но старалась говорить спокойно.
— У него около кровати лежит книжка про мужчин с Марса и женщин с какой-то другой планеты[3]. Но это ведь ни о чем не говорит. Может, Ник вообще хочет научиться общаться с женщинами. Тебе никогда не казалось, что он испытывает какую-то неловкость в твоем присутствии?
Неловкость — это очень точное слово. Именно ее они и чувствовали, однако Алекс предпочитала не посвящать Саймона в причины этого ощущения.
— Да нет. По крайней мере я ничего такого не замечала. Но может быть, он просто мало знает о женщинах, и ему интересно. Может быть, его последний… э-э… роман оставил слишком глубокий след, и он решил поменять ориентацию. Кстати, ты ведь вообще не знаешь, был ли это мужчина. С таким же успехом Ник мог быть влюблен и в женщину. В конце концов, ты же сам говоришь, что не видел его с парнем. А ведь раньше у тебя не было проблем с мальчиками. У Ника была уйма возможностей.
Еще бы у него не было возможностей! Алекс только не могла понять, кого она пытается убедить — Саймона или себя.
— Но это не значит, что у него не та ориентация! С женщиной я его тоже не видел.
Саймон разозлился не на шутку. Он терпеть не мог, когда опровергали его теоретические построения, а тут ему, как никогда, было нужно оказаться правым. Ах, если бы он знал! Если бы они оба знали. Хотя Саймон, судя по его уверенному голосу, нисколько не сомневался в правильности своих выводов.
— Слушай, солнышко, ты же меня знаешь. Я когда-нибудь ошибался? Еще когда ты сходила с ума по этому адвокатишке, я тебе сказал, что он втихаря распевает Глорию Гейнор[4]. А тот актер…
— Ладно, ладно!
Еще не хватало ворошить прошлое! Что было, то было. И все-таки у нее есть один козырь, который заставил бы Саймона заткнуться, если бы она им воспользовалась. От его теорий камня на камне не осталось бы. По своему опыту, горькому и сладкому одновременно, Алекс знала, что Ник более чем способен заниматься любовью с женщиной. Мог же Саймон раз в жизни ошибиться! Пусть он чрезвычайно опытен и всегда был прав, но тут он сбился — ведь ему так хотелось верить в эту свою идею насчет Ника. Наконец-то в ее мрачных мыслях появился просвет. Она даже почти поверила, что все может быть хорошо. Почти.
— В любом случае он сказал, что поедет со мной.
Вот оно! Конечно, она знала, что так и будет. Все ее мечты развеялись в пух и прах. А в голосе Саймона так и слышались нотки триумфатора.
— Алекс, алло, ты еще здесь?
— А? Да, да. Прошу прощения, я поперхнулась кофе. — Алекс глубоко вдохнула и прокашлялась, пытаясь придать своему голосу твердость. — Так куда вы собираетесь ехать?
«Оскар» за лучшую женскую роль. Она сама поверила той небрежности, с какой это было сказано. Если бы в самом конце голос не дрогнул, впечатление было бы полным.
— На Бали. Там будут съемки, ну и потом останемся на несколько дней — осмотрим достопримечательности, отдохнем.
Можно себе вообразить, какие достопримечательности интересуют Саймона! Алекс раздраженно смахнула со стола несуществующую пыль и взяла в руки ножик для разрезания бумаги. Вскрыть вены — и никаких проблем. Во всяком случае, этот способ самоубийства хорош тем, что она будет умирать достаточно долго и вполне успеет насладиться иезуитством Саймона.
— Прекрасно! Когда вы едете?
По-прежнему равнодушно, по-прежнему спокойно. Хорошо, что она с утра пила только кофе, иначе только Бог знает, что она могла бы наговорить.
— Через пару недель. Слушай, я хотел попросить тебя об одном одолжении. Ты не могла бы присмотреть за Миу-Миу, пока мы будем там? Все эти питомники, где их держат за решетками… Малышка так привыкла к ласке, она там зачахнет.
У Алекс было несколько другое мнение по этому поводу, но она выказала полную готовность. По крайней мере у нее будет ключ от квартиры и она сможет беспрепятственно оплакивать свою участь в спальне Ника. Возможно, даже останется на ночь — и будет спать на его простыне. В конце концов, если уж ей не достался оригинал, хоть порыдает над его оттиском на подушке.
Саймон растрогался:
— Солнышко, ты просто чудо! Мы привезем тебе с Бали что-нибудь сверхъестественное. Как насчет хорошенького местного мальчика, чтобы скоротать длинные темные ночи?
Ох-ох… На земле был только один хорошенький мальчик, который подошел бы для этого. Однако Алекс посмеялась и пообещала, что приедет в гости на выходные еще до того, как ей сдадут Миу-Миу. Положив трубку, она глубоко вздохнула и застучала по клавиатуре. Лидия умчалась на три дня за город, оставив Алекс кучу работы, которой она и занималась не без некоторого ожесточения. Ну и ладно, зато когда она с этим покончит, можно будет заняться своими собственными проблемами.
Конечно, ее ситуация была не из лучших, но во всем есть своя положительная сторона: например, Алекс с новой силой захотелось написать что-нибудь стоящее. Только бы где-нибудь спрятаться, убежать от этой жизни, которая больше всего напоминала игру в пинг-понг. Она начала работать над двумя рассказами для журнала, объявившего конкурс. День ото дня ее вера в свои силы росла. Ей и раньше случалось иногда писать что-нибудь, чтобы выручить Лидию, когда сроки поджимали настолько, что угрожали череде ужинов и прочих развлечений. Комментарии всегда были одобрительными, хотя Алекс несколько волновало то обстоятельство, что Лидия не стеснялась выдавать эти вещи за свои. Но, в общем, это давало ей возможность хоть какого-то самовыражения, и хотя бы короткое время она занималась тем, что ей нравится.
С той самой поездки в Девон Алекс расхлебывала кашу, которую сама же заварила, обручившись с Ричардом. Ее мать была одержима идеей устроить для них прием — прежде всего чтобы хоть краем глаза посмотреть на человека, завоевавшего сердце ее дочурки. Алекс, которой до сих пор удавалось держать родителей на расстоянии, была, мягко говоря, не в восторге от такого поворота событий и придумывала всякие отговорки. Она тоже до сих пор не была представлена родителям Ричарда. Тот, в свою очередь, был совсем не против отложить это до «великого дня» — Алекс подозревала, что его мотивы были сродни ее собственным. Ей не было никакого дела до того, где и как воспитывался Ричард. По большому счету она презирала его стыд за свое не вполне аристократическое происхождение. Весьма возможно, что его родители — милейшие люди. В любом случае такое старательное отмежевание от семьи не делало ему чести. Что же касается самой Алекс, ей хотелось как можно скорее разделаться со всеми расспросами и чтобы ее больше не мучили. Вот что: надо назначить эту родительскую встречу на нейтральной территории в ресторане. Здорово придумано! А матери можно будет соврать, будто это Ричард настаивает. Так или иначе одно можно сказать наверняка: встреча обещает быть незабываемой.
