— Все еще считаешь меня леди?

Она усмехнулась — казалось, к ней вернулась ее обычная самоирония. Но Ника было не так-то просто сбить с толку. Когда он заговорил опять, в его голосе звучала неподдельная искренность:

— Дорогая, я всегда думаю о тебе как о леди. Так что ты хотела сказать?

Тронутая его участием, Алекс спросила:

— Ник, ты расскажешь об этом Саймону?

Он широко раскрыл глаза.

— Разумеется, нет! Это совершенно его не касается.

— Ты думаешь?

Она посмотрела на Ника обескураживающе долгим взглядом, но он оставался спокойным. Саймон был, конечно, находкой в качестве хозяина квартиры, да и начальник хоть куда, но иногда ведет себя странно. Особенно когда дело касается Алекс. Только потому, что они выросли вместе, он изображал из себя ее старшего брата.

— Послушай, Алекс, это и правда не его дело. Саймон тут ни при чем. Я ничего не собираюсь ему говорить, но, по-моему, ты все же должна ответить мне на пару вопросов.

Алекс передернула плечами:

— Не мели ерунды. Ни фига я тебе не должна, кроме нескольких часов своего времени. Я могу сидеть здесь и молчать, все равно будет считаться, что я отработала твои деньги.

— Ты обращаешься так со всеми… клиентами?

— Если хочешь знать — да. Все, на что они имеют право, — это удовольствие от моего общества. И ничего больше, черт побери, они не получают.

С этими словами Алекс вскинула подбородок и вызывающе посмотрела Нику в глаза. Ей показалось — хотя она не стала бы утверждать этого под присягой, — что на его лице отразилось облегчение.

Однако он не собирался снимать ее с крючка в твердом намерении докопаться до самой сути.

— Но, ради Бога, зачем ты это делаешь? Я хочу сказать, такой девушке, как ты… у тебя ведь есть работа… Ты получаешь достаточно, чтобы прокормиться и заплатить за квартиру. Зачем тебе это?

Ник тщательно следил, чтобы в его голосе не прозвучало и тени осуждения. Алекс была вся напряжена и каждую минуту могла дать отпор.

Она горько усмехнулась:

— О да, работа у меня есть. Как раз хватает на хлеб и парикмахерскую. А я хочу заработать столько, чтобы можно было бросить все это к чертовой матери и выкроить немного времени, — и тогда я напишу гениальный роман или что-нибудь в этом духе. Я хочу купить себе свободу, понимаешь? И нашла только один способ это сделать. Ну давай, назови мне какую-нибудь еще работу, которая позволяла бы накопить на образование!

Ник был вынужден признать, что в ее словах есть резон. И все-таки в картинке не хватало какой-то детали. Что-то не складывалось.

— Ну а что же этот твой ублюдок, как его там? Он может что-нибудь сделать? Уверен, у него хватит денег, чтобы помочь тебе устроиться и все такое.

На самом деле этого Нику хотелось бы меньше всего. И все-таки надо было прощупать почву.

— По-моему, это не сильно отличается от того, чем я занимаюсь сейчас. По крайней мере так честнее. Я никому не причиняю вреда, кроме себя. Это мои деньги, я их сама зарабатываю. И могу сказать, мне приходится за них попотеть.

— Представляю…

От ярости Алекс забыла все свои доводы и почти закричала на него:

— Нет, не представляешь! Ты не представляешь, что такое сидеть час за часом перед каким-нибудь старым дураком, который млеет от того, что кто-то внимает каждому его слову и смотрит на него как влюбленная овца. За это мне и платят — чтобы я притворялась, будто интересуюсь ими. За это и еще за надежду, что в один прекрасный день я не устою перед их шармом.

— Ты хочешь сказать, что не спишь с этими парнями? Брось, Алекс, на дворе конец двадцатого века.

— Вот именно. И поскольку у нас конец двадцатого века, я говорю им, что это мой выбор и что мне нужно сначала как следует узнать человека. Они не могут пожаловаться. Формально они платят только за мое время, а остальное — на мое усмотрение. Поэтому я стараюсь попадать только к стариканам. Они в восторге от того, что я хочу их узнать поближе. Этим старомодным парням претит коммерческий подход к делу. Вот и все. Надо только внимательно следить, чтобы не попасть к кому-нибудь во второй раз. Но это легко.

Ник все еще не мог ей поверить.

— И они на это клюют?

— Богом клянусь. Я в совершенстве научилась хлопать ресницами. На старых ублюдков действует безотказно.

Она явно считала, что ситуация под контролем, но Ник не мог успокоиться.

— Тебе надо быть осторожной, Алекс. Ты имеешь дело с серьезными людьми. Вряд ли им понравится, что ты дурачишь своих клиентов. Я не к тому, что тебе надо с ними спать. О Боже, конечно, нет! Но ты и в самом деле играешь с огнем.

Этот разговор начинал ее раздражать.

— Слушай, клиенты всегда просят о новой встрече со мной, так что агентство в полном восторге. Пока начальство получает свои деньги, мои дела его не касаются. Главное — чтобы клиенты были довольны. А они вполне довольны, они просят о втором свидании в надежде, что уж возьмут свое.

— Должно быть, это очень увлекательно — деньги, внимание…

Его тон был сухим, словно первоклассный мартини.

— Ты сам знаешь. Все эти богатеи из мира моды, среди которых ты крутишься день за днем… Должно быть, от некоторых предложений трудно отказаться. Я в курсе, Саймон кое-что мне рассказывал. Мы с тобой торгуем иллюзиями, Ник. Но я по крайней мере никогда не обещаю больше, чем намерена дать. А ты можешь это сказать о себе?

Ее замечание попало точно в цель; впрочем, Ник был скорее озадачен, чем уязвлен. Алекс должна была признать, что он превосходно держится: он явно контролировал свои эмоции и придерживался все того же рассудительного тона.

— Да, но наверняка в один прекрасный момент они теряют терпение. В конце концов, ведь совершенно ясно, чего именно они ожидают за свои деньги.

Алекс решила пропустить последнее замечание мимо ушей. Она не хуже его умеет держать себя в руках.

— А я к тому времени ухожу. В «Желтых страницах» полно этих агентств. — Когда я собираюсь уйти, то обычно говорю, что выхожу замуж и бросаю бизнес. Ты знаешь, эти старые калоши такие сентиментальные — просто поразительно. Обычно они желают мне счастья и тут же просят позвонить, когда — или если — это все закончится.

Договорив, Алекс протянула Нику свой опустевший бокал. Выражение лица у нее было как у не по годам сообразительного ребенка, который радуется, что обвел взрослых вокруг пальца. У Ника будто гора с плеч упала. Он поверил Алекс: сейчас ей не было смысла лгать. Кроме того, после трех бокалов шампанского ей бы скорее захотелось сказать всю правду, вот так, жестко — чтоб дух захватило.

— Ладно, теперь ты знаешь про меня все. А какого черта ты сам здесь делаешь? — спросила она.

Припертый к стене, Ник попытался укрыться за неопределенным ответом.

— Ну, скажем так: мне надо было кое-что проверить.

— Вот как!

Алекс победоносно взглянула на него. В отчаянии Ник бросился напролом, импровизируя по ходу дела:

— Алекс, только это между нами. Обещаешь? Это так тяжело для меня… И надо же, чтобы именно ты постучала в эту дверь! Поклянись, что никому не скажешь!

Увидев на лице Алекс сочувствие и любопытство, Ник понял: он выбрал правильный путь.

— Не знаю, как сказать… В общем, у меня возникают некоторые сомнения… Иногда. Насчет, ну… ты понимаешь…

Алекс вся обратилась в слух и понимающе закивала, надеясь его подбодрить. Ник опустил свою красивую голову на грудь и заломил руки, будто не в силах был справиться с нахлынувшим на него смущением. У Алекс заныло сердце.

— Ну же, Ник, ты можешь мне открыться… Что бы это ни было. Ну, давай! Попытайся.

Ободренный, Ник, казалось, немного пришел в себя. На самом деле он лихорадочно соображал, как ему теперь быть. Чуть-чуть перегнешь палку — и потеряешь ее навсегда. Чуть-чуть недостараешься — и она подумает, что ему просто нужно затащить ее в постель на одну ночь.

— Ладно, будь что будет. В общем, мне кажется, я больше не могу этим заниматься. Ну, ты понимаешь. Сексом. Вот и все.