Много лет прошло с тех пор, когда он в последний раз оставался с женщиной надолго. Обычно он пользовался ими и тотчас с ними расставался. Долгие отношения ни к чему хорошему не приводили. «Так почему же я остался с этой? — нахмурился Чейз. — И где я, черт подери?»

Он ничего не мог вспомнить — но, может, это даже и не очень важно? Чейз собрался с духом и вновь обратил свое внимание к девушке, осторожно коснувшись ее груди. От его прикосновения грудь налилась, точно сочное яблоко, и он принялся ласкать пальцами ее сосок. Он решил, что обязательно все припомнит. Но только… завтра. Теперь же он слишком устал…

— Эй, смотрите-ка, амигос, что мы видим? Прекрасная сеньорита и ее любовник! Трогательная картина, не так ли?

Спросонья Сьюзен поняла только одно: этот голос не может принадлежать Чейзу — говорили на незнакомом ей певучем наречии.

Жмурясь от яркого света, она подняла голову и увидела трех мужчин верхом на лошадях. Она села, натягивая на себя одеяло, и тут же скривилась от боли в плече.

Сьюзен никогда еще не видела таких людей. На них были яркие цветные шляпы с широкими полями, с бахромой и бусинками. Голос принадлежал толстяку, шляпа, одежда и прекрасная лошадь которого были украшены серебром. Он смотрел на Сьюзен весело, немного насмешливо, но не зло, однако, несмотря на это, ужас охватил девушку, когда она встретилась с ним взглядом. Все трое были черноволосыми, смуглыми, а роста, наверное, такого же, как кузен Эндрю.

Второй был уродлив настолько, что Сьюзен подумала сперва, что он искалечен на войне. Правый его глаз игриво посматривал на Сьюзен, левый же косил на напоминавший большую картошку нос. Ухмыльнувшись, человек обнажил два ряда черных гнилых зубов — он выглядел омерзительно. Третий мужчина, совсем молодой, почти что мальчик, окидывал Сьюзен довольно наглыми похотливыми взглядами и облизывал губы.

Черные волосы и небритые лица этих людей чем-то напоминали ей вчерашнего грифа. Только какое-то внутреннее чутье подсказывало Сьюзен, что знакомство с ними может закончиться совсем не так гладко.

— Ага, вот мы и напали на золото, амигос! — усмехнулся толстяк.

Остальные загоготали так, будто он сказал что-то очень смешное.

Толстяк снял шляпу и поклонился:

— Позвольте представиться, сеньорита. Меня зовут сеньор Панчо Перес. — Он сделал паузу, ожидая реакции Сьюзен. Но никакой реакции не последовало, и он вынужден был объяснить: — Если вы совсем не знаете, кто я такой, скажу только, что вся эта территория принадлежит мне — равно как и все, что на ней находится.

— Простите, мистер Перес. Как только мой друг придет в себя, мы тотчас уйдем. Его укусила ядовитая змея.

«Может, попросить их помочь нам добраться до Золотых Холмов? — размышляла Сьюзен. — Или хоть воды у них спросить?» Но в ее душу закралось уже нехорошее предчувствие, и больше всего ей хотелось сейчас, чтобы эти трое как можно скорее оставили их в покое.

Перес покачал головой:

— Ах, сеньорита, ваш амиго действительно бедняга. Но вы не… компренде? Нет. Мне совсем не нужен ваш укушенный змеей любовник. Мне все равно, умрет он или останется жить…

Перес приподнялся в седле:

— Мне нужны вы, сеньорита. Вы можете меня заинтересовать. Вы сейчас в моих владениях, а я давно не имел женщины. Встаньте, май бонита, я хочу посмотреть, красивы ли вы…

Глаза Сьюзен округлились от ужаса.

Перес оглядел хищным взглядом их лагерь:

— Но сначала мои люди посмотрят, что вы и ваш амиго принесли нам в подарок в столь чудесный день.

Сьюзен непроизвольно взглянула на ковровую сумку, в которой лежали драгоценности: неужели они их отнимут?

Это оказалось роковой ошибкой: Перес перехватил ее взгляд и, указав пальцем на мешок, приказал:

— Карлос, начни вон с той сумки. Почему-то кажется мне, что там что-то есть.

— Нет! — завопила Сьюзен и бросилась к сумке. Прижимая ее к груди, она почти рыдала: — Здесь все, что осталось мне в наследство от матери!

— Не волнуйтесь, сеньорита! Мы не отнимаем вас у вашей мамы. Вас мы тоже возьмем.

И все трое захохотали, а Сьюзен окончательно впала в панику. Нет, она не может оставить Чейза. Ни за что. Он ведь умрет без нее. Вокруг столько опасностей — грифы, солнце…

Спрыгнув с лошади, Карлос направился к Сьюзен. Он схватил сумку за ручку, но Сьюзен держала ее крепко, несмотря на страшную боль в плече. Тогда Карлос ударил девушку ногой в живот. Она пронзительно вскрикнула и упала на землю, а он спокойно протянул сумку Панчо.

— А теперь, сеньорита, встаньте, я хочу посмотреть на вас. Может, я смогу продать вас, если кто-нибудь согласится заплатить…

Но Сьюзен лежала без движения, жалобно всхлипывая. Ничто уже не волновало ее: они отняли у нее самое дорогое — драгоценности ее матери. Все остальное потеряло теперь значение и смысл.

Терпению Панчо Переса пришел конец:

— Сеньорита, я уже начинаю злиться! А Панчо плох, когда злится. Компренде?

— Убирайтесь отсюда! — взвизгнула Сьюзен и поползла на четвереньках к Чейзу. Забравшись под одеяло, она прижалась к нему, дрожа не меньше, чем он от озноба прошлой ночью.

— Оставьте нас одних!

Она зажмурилась, и перед ее глазами вновь возникли ужасные воспоминания о том, о чем Сьюзен так давно мечтала забыть. Она прижалась к Чейзу, спрятав лицо на его груди, словно надеялась, что он сможет защитить ее и от страшной опасности, и от отвратительных воспоминаний.

— Сеньорита!

Сьюзен горячо молилась, чтобы Бог послал ей смерть. Лучше распрощаться с жизнью, чем позволить этим дикарям себя изнасиловать! Рука Сьюзен нащупала в кобуре нож Чейза. Им не удастся взять ее живой. Сперва она убьет себя. Нет, сначала — одного из них. Осторожно, под одеялом, она вытащила нож…

Карлос подошел совсем близко и, схватив Сьюзен, поволок ее к Пересу. Сьюзен вскрикнула от боли, но одеяло прижимала к себе крепко. Она брыкалась ногами и пронзительно визжала. В одной руке Сьюзен сжимала нож, но как могла она им воспользоваться?

Ну, почему она не положила рядом с Чейзом пистолет? Он остался в чемодане, под головой Чейза. Больше всего на свете Сьюзен хотела бы сейчас убить себя — только чтобы не быть изнасилованной. Нет, она не сдастся без борьбы!

Внезапно один из дикарей скинул с нее одеяло. Нож со звоном упал на камень.

Перес ехидно захихикал:

— А вы, оказывается, храбрая сеньорита! Да только глупая!.. Ну да ладно, раздевайтесь!

— Нет… — завопила Сьюзен и зажмурила глаза от страха.

Послышался треск разорвавшейся ткани — это Карлос разорвал на Сьюзен нижнюю рубашку. Бандиты завыли от удовольствия.

Сьюзен пыталась прикрыться руками, но негодяи держали ее крепко. Один из них провел ладонью по ее груди и грубо сжал ее. Сьюзен вскрикнула, и они втроем расхохотались. Другой похлопал ее пониже спины и крикнул что-то по-испански Пересу, после чего все они заржали еще сильнее.

— Ах, сеньорита, — проговорил сидевший на лошади Панчо, гадко хихикая, — вы действительно хороши собой. Нам остается только попробовать на себе ваше очарование. Ну, что скажете, амигос? Хотите после меня?

Те двое поспешно закивали:

— Ах, Панчо, грасиас! Ты ведь никогда раньше не делился с нами своими сеньоритами.

— Амигос, — сказал Панчо, спрыгивая с лошади и широко улыбаясь. — Я сегодня мучо добрый. Давно нам не попадалась прекрасная сеньорита. Думаю, после этого нам поскачется быстрее. А?

И все трое опять дружно заржали.

Сьюзен скривилась от ужаса и страха.

Перес подошел к ней совсем близко, почти касаясь ее своим толстым животом и тяжело дыша. У Сьюзен сердце ушло в пятки, на глаза навернулись слезы от унижения, и она отшатнулась…

Неужели они сделают с ней это? А Сьюзен-то была уверена, уезжая из Бостона, что все худшее в ее жизни уже позади.

Перес грубо схватил в охапку упиравшуюся девушку и насильно поцеловал.

О, как бы она хотела убить его!