Шерлок кивнул и поднял глаза на Хендрикса:

— И много надо времени, чтоб накопился яд?

— Неделя, — ответил тот. — Может, две. Но… кто мог это сделать? Кто на такое способен?

Оставив вопрос без ответа, Шерлок огляделся по сторонам. Земля была твердой — слишком твердой, чтобы на ней остались отпечатки подошв. Теперь он знал, как осуществили убийство, но без подозреваемого эта информация была бесполезна.

Ему снова захотелось взглянуть на часы, но он подавил этот порыв. Будет ему известно, сколько сейчас времени, или нет, все равно быстрее думать не получится.

Он разглядывал землю вокруг нор, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, и вдруг заметил под ногами что-то необычное. Какое-то сухое коричневое вещество, похожее на длинного прямого червяка. Шерлок долго рассматривал эту штуку, пытаясь понять, как это мертвый червяк умудрился лечь по стойке «смирно», пока его не осенило.

Это был не червяк. Это был засохший плевок — смесь слюны и жевательного табака.

Шерлок посмотрел на Хендрикса. Садовник проследил за его взглядом и теперь тоже стоял, уставившись на потек коричневой слюны.

— Вы жуете табак? — прошептал Шерлок.

— Вот уж этой привычки у меня нет. Не жую и не курю. Но знаю, кто у нас жует.

Шерлок вспомнил дворецкого с полным ртом табака и его слова о том, что сад и лес — не в его ведении. Если это правда, то зачем бы ему приходить сюда, в такую даль от дома?

— Вам нужно обратиться в полицию, — сказал Шерлок. — И рассказать о том, что вы нашли.

— Это вы нашли, а не я, — проворчал садовник. — Мне давно бы следовало это заметить, но где мои-то глаза были?

Шерлок покачал головой:

— Меня полицейские слушать не будут — я несовершеннолетний, к тому же не из этих мест. Вам они скорее поверят. Если хотите, чтобы Эгги МакФарлейн освободили, вы должны им все рассказать.

— Да, расскажу. — Садовник усмехнулся. — Мне Эгги всегда нравилась. Уж я-то постараюсь, чтобы ее выпустили из тюрьмы. Но как же вы?

Вот теперь Шерлок посмотрел на часы.

Десять минут второго. У него осталось меньше часа, чтобы вернуться и убедить МакФарлейна, что теперь Эгги сможет оправдаться.

— Мне нужно бежать, — сказал он. — Я очень тороплюсь.

И он побежал во всю прыть до дома, где его ждали Данлоу и Брог.

— Быстрей! Нам нужно возвращаться! — крикнул Холмс.

Уже забираясь в тронувшуюся карету, он оглянулся. Шерлоку показалось, что дворецкий смотрит им вслед из окна первого этажа, но они отъехали так быстро, что ему могло и померещиться. Шерлок невольно вспомнил миссис Эглантин. Неужели все управляющие в чужих домах — потенциальные убийцы?

Пока карета тарахтела по улицам и переулкам Эдинбурга, Шерлок не выпускал часов из рук. Его сердце колотилось, в ушах шумела кровь. Ему хотелось выскочить из кареты и броситься бегом, но это было бы нелогично. Ничего хорошего из этого бы не вышло. Карета все равно приехала бы быстрее.

Он терпеть не мог ждать. Он терпеть не мог зависеть от других людей. Ему хотелось что-то сделать.

Он вот уже в тысячный раз выглянул из окна. Стены, дома, вывески и уличные фонари мелькали мимо, сливаясь в неразличимую массу. Шерлок был уверен, что Эдинбург — прекрасный город, но сейчас он ненавидел его всей душой.

Шерлок понял, что они подъезжают, когда дома вдоль дороги сменились складскими зданиями. Не успела карета остановиться, как он выскочил наружу и бросился к одному из складов. К штаб-квартире МакФарлейна.

— Эй, парень! — крикнул ему Данлоу. — Нас подожди!

Но Шерлок пулей влетел в дверь. Охранники у входа попытались остановить его, но ему удалось проскочить между ними, увернувшись от их рук. Пробегая через комнаты с ареной для собачьих боев и с боксерским рингом, он слышал доносящиеся сзади вопли.

— У меня получилось! — крикнул Шерлок, ворвавшись в помещение, где МакФарлейн устроил свой тронный зал.

Он успел заметить Амиуса Кроу, стоящего рядом с Вирджинией, и Руфуса, и Мэтти. Они в изумлении смотрели на него, когда он проскользил по полу и остановился перед возвышением.

— У меня получилось! — повторил он. — Я знаю, кто убил сэра Бенедикта Вентхема, и это не ваша сестра! Это дворецкий. Я не представляю, почему он это сделал, но знаю, что это он.

— Хорошая новость, — сказал МакФарлейн. Его голос казался каким-то мрачным, как будто он одним махом растерял весь свой юмор. — Я в долгу перед тобой, парень, как мы и договаривались. Но беда в том, что я не могу расплатиться, а ты не можешь забрать свою плату.

Шерлок уже собирался спросить, что это означает, как неожиданно заметил, что все люди в комнате смотрят не на него и не на МакФарлейна, а на дверь, в которую он вбежал. Уже зная, что он сейчас увидит, Шерлок обернулся.

У стены, невидимые снаружи, стояли десять мужчин. Девять из них целились из арбалетов в МакФарлейна, в его людей и в Шерлока. Десятый стоял с невозмутимым видом на шаг впереди остальных. Коротышка с зачесанными набок волосами. В прекрасно скроенном костюме. С тростью из черного дерева, основание которой упиралось в пол между его ногами. Набалдашником трости служил золотой череп. Вся эта картина возникла перед глазами Шерлока, словно вспышка, но на самом деле его взгляд был прикован к лицу и рукам коротышки. На них невозможно было найти и клочка кожи, где не было бы вытатуировано чье-то имя. С такого расстояния Шерлок смог разобрать надписи: «Альфред Уайтинг», «капрал Билл Котингхэм», «Уинни Томас» и «Пол Фэллоуз». Все они были выбиты черной тушью, но поперек лба горело красным имя Вирджинии Кроу.

— Брюс Скобелл, — спокойно произнес Шерлок.

— Вот мы и встретились, — сказал Скобелл своим на удивление отчетливым и мягким голосом. — Прошу прощения за то, что явился раньше назначенного часа, но я больше не мог ждать. Мистер Кроу и его прекрасная дочь уже давно поселились в моих мыслях и на моей коже. — Он посмотрел на Шерлока. Его глаза были такими темными, что трудно было отличить зрачок от радужки. — Вчера ты причинил мне значительные неприятности. По твоей вине двое моих парней повредили себе ноги.

Шерлок окинул взглядом шеренгу людей Скобелла, но не заметил гипсовых повязок или бинтов.

— Здесь ты их не увидишь, — продолжил Скобелл. На его лице появилась улыбка. — Своих изувеченных слуг, как и раненых лошадей, я пристреливаю.

— Тогда почему остальные продолжают вам служить? — поинтересовался Шерлок. — Я бы на их месте не стал так рисковать.

Произнося эти слова, он внимательно осматривал с ног до головы Скобелла, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что могло бы дать ему преимущество в драке или в словесном поединке, но ничего не находил. Скобелл оставался для него загадкой. Он казался непроницаемым, как движущийся и разговаривающий механизм.

— Из страха перед тем, что я сделаю с ними, если они сбегут, — ответил Скобелл. — И я плачу им достаточно, чтобы риск был оправданным. Я узнал о людях одну забавную вещь: никто из них не верит до конца, что может умереть. В смерть окружающих они верят, но каждый в глубине души считает, что с ним этого не случится.

Взгляд Шерлока раз за разом невольно возвращался к золотому набалдашнику трости. Казалось, череп смотрит на него своими темными глазницами. Холмс был уверен, что на самой макушке что-то есть — что-то вроде щели, но прежде чем он смог догадаться, что это такое, Скобелл поднял трость и направил ее Шерлоку прямо в лицо. Он слегка шевельнул пальцем, надавив на левую глазницу черепа, и из конца трости выскочило тонкое лезвие. Острие зависло в воздухе в полудюйме от правого глаза Шерлока.

Его бросило в пот.

— Боюсь, — произнес Скобелл своим ужасающе мягким голосом, — что у нас не осталось времени на любезности и вежливую болтовню. Меня ждет одно дело: несколько лет назад я дал себе слово выполнить его. Говорят, месть — это блюдо, которое следует подавать холодным, но я так долго ждал, что моя месть замерзла на тарелке. — Он посмотрел на Кроу: — Ты мой должник. Ты должен расплатиться за смерть моей жены и сына.