Слава Хайреддина как флотоводца особенно возросла после его победы над испано-папско-венецианским флотом под командованием Дориа в битве при Превезе в конце сентября 1538 г. Крепость Превеза прикрывала выход из залива Амбракия на западном побережье Греции.
Турецкий флот был надежно защищен от противника узким проливом, куда не могли войти в достаточном количестве корабли Дориа, и это обеспечивало Хайреддину тактическое преимущество. Турки обстреливали флот Дориа из пушек крепости Превеза, нанося повреждения вражеским кораблям. Дориа мог бы, конечно, совершить высадку десанта и начать осаду Превезы. В случае успеха турецкие корабли были бы наглухо заперты в заливе. Но флот Дориа, состоявший из неуклюжих галер и галеонов (это был, по существу, предшественник «Армады», разбитой англичанами в 1588 г.), вытянулся в линию. Флот Хайреддина, хорошо оснащенный пушками, прорвался из залива и, обрушив на противника шквал артиллерийского огня, нанес ему значительный урон. Дориа вынужден был спасаться бегством. После этой победы Хайред-дин получил титул «Царь моря». Турецкая угроза в Западном Средиземноморье значительно усилилась.
В июле 1546 г. в возрасте шестидесяти трех лет Хайреддин Барбаросса умер, оставив после себя сына Хасана, ставшего пашой Алжира. Турецкий «Френсис Дрейк и Робин Гуд»[25] в одном лице, бедный мальчик, добившийся богатства и славы, стал своего рода исламским образцом «человека, сделавшего самого себя».
Хотя Османская империя при Сулеймане I находилась в зените своего могущества, уже начали проявляться симптомы ее грядущего упадка. Турецкая элита предпочитала захватывать чужие земли и грабить другие народы, нежели создавать здоровую экономику и мудро использовать огромные природные и людские ресурсы. Государственную машину разрушали жадность и коррупция правящих классов, их полнейшее невнимание к нуждам страны. Правда, Османское государство смогло еще, за счет старых завоеваний и внутренних ресурсов, приспособиться к изменяющимся экономическим и социальным условиям и просуществовать до XX в., используя борьбу европейских держав за влияние на Стамбул, но оно постоянно теряло одну территорию за другой. Уже при Сулеймане резко ухудшилось положение крестьян, что сделало неизбежными их многочисленные восстания. На турецко-иранской границе, удаленной от центров суннизма, многие жители находились под влиянием дервишей — бродячих проповедников, которых турецкие власти считали еретиками, так как они были шиитами. Народ же смотрел на дервишей как на жертв центральной власти. Это обстоятельство, очевидно, усиливало стремление Сулеймана обратить оружие против шиитов, что сделало бы неизбежным войну с Ираном. В те времена говорили, что война с шиитами началась в гареме. И это дело, конечно же, не обошлось без Роксоланы.
Самым большим ее желанием было закрепить права своего старшего сына Селима на султанский трон. Для этого она, стремясь увеличить его влияние, воспользовалась появлением в Стамбуле Элькаса Мирзы, поссорившегося со свои братом, иранским падишахом Тахмаспом. Роксолана поддержала претензии Элькаса на иранский трон. Война с Ираном была все ближе. Используя лозунг борьбы против неверных, Роксолана старалась продвинуть Селима к верховной власти, надеясь, что он будет правителем империи (каймаканом) во время отсутствия Сулеймана в Стамбуле.
Весной 1548 г. Сулейман лично возглавил поход на Иран. Элькас Мирза, чтобы поддержать действия турецкого султана, должен был поднять мятеж в Азербайджане, но был схвачен. Тахмасп пощадил брата, не предав его казни, а заключив в крепость, где Элькас Мирза позднее все же был тайно убит.
Вернувшись в Стамбул после иранской кампании 1548 г., Сулейман приказал отправить властям европейских государств письма о своих великих победах в Иране (захвачен 31 город, разрушено 14 крепостей и построены новые 24 крепости). Он хотел создать впечатление великой победы, которая должна была скоро привести к падению иранской династии Сефевидов. Но это было ложью. Иранская кампания не принесла туркам ощутимого успеха.
На этом турецко-иранские войны не закончились. Иран поддерживали португальцы. Они потеряли влияние в Египте и теперь стремились компенсировать свои неудачи, оттеснив с помощью иранских шахов турок к Стамбулу.
Все эти обстоятельства способствовали тому, что в 1552 г. война с Ираном возобновилась.
Эту кампанию возглавил Рустем-паша, муж дочери Роксоланы Миримах, назначенный на должность сераскира, то есть главнокомандующего. Венгр-христианин, он принял ислам и ненавидел все, что напоминало ему о религии его предков. После казни Ибрагима, благодаря протекции Роксоланы, он стал великим визирем. Роксолана сумела устранить Мустафу, сына Сулеймана и Гюльбахар Султан, законного претендента на турецкий трон. Мустафу обвинили в сговоре с иранцами, то есть в государственной измене. Он был казнен. Вместо него Рустем-паша и получил назначение командующим турецкими войсками в Иране. Затем султанша постаралась убрать и сына Мустафы Мурада, убедив Сулеймана в том, что тот может поднять мятеж янычар против султана. Общественное мнение обвиняло Сулеймана в несправедливости, но еще большее недовольство вызывали Роксолана и Рустем-паша.
В мае 1555 г. был подписан мир с Ираном, что означало признание шахом границ Османской империи в соответствии с завоеваниями Сулеймана.
Но военные расходы подорвали могущество империи. К тому же средний сын Баязид поднял восстание против султана и столкнулся в борьбе за власть со своим братом Селимом. Осенью 1565 г. турки потерпели поражение на Мальте, которое было тем более ощутимым, что фактически являлось первым поражением турок на море. Затем, в 1571 г., уже после смерти Сулеймана, объединенный испано-папско-венецианский флот в битве при Лепанто разгромил турок еще раз. По этому случаю знаменитый венецианский художник Паоло Веронезе создал большое полотно. Исход битвы, впрочем, мало повлиял на состояние турецкого флота, поскольку через три года его мощь была восстановлена, а корсары окончательно вернули себе Тунис. Только к концу XVI в. турецкая военная мощь на море стала ослабевать.
Уже на закате жизни в 1566 г. Сулейман решил совершить поход в Венгрию. Тем самым он хотел показать Европе, и в первую очередь Габсбургам, что еще может побеждать. Но султан был уже стар и к тому же десять лет не командовал войсками. Этому старику с морщинистым лицом и редкой седой бородой было уже физически трудно участвовать в тяжелых военных походах. Погода не благоприятствовала туркам. Шли дожди, дороги затопило. Потоками воды были снесены многие мосты на реках, и утомительные переправы через них мешали быстрому продвижению войска. Но султан отказывался остановиться. Он решил пойти на Сегед, чтобы наказать его властителя, венгерского магната Николая Зриньи, убившего турецкого сановника.
С каждым днем дорога становилась все тяжелее. Реки разлились. Каждая переправа через Дунай, Саву и Драву давалась с большим трудом. Наконец, 5 августа войска Сулеймана оказались под стенами Сегеда. После многочисленных атак крепость была взята. Но этого Сулейман уже не увидел. В ночь с 5 на 6 августа он умер в своем походном шатре. Врач и новый великий визирь Мехмед Сокольи (или Соколлу, происходивший из рода крупных сербских феодалов Соколовичей) поддерживали в последние часы султана, само имя которого еще внушало ужас европейцам.
Смерть Сулеймана долгое время скрывали от войска, боясь, что боевой дух турок ослабеет, а воодушевившиеся венгры сумеют оказать мощное сопротивление. Отрубленную голову Зриньи послали паше Буды[26], чтобы тот отправил ее для устрашения императору Максимилиану II в Вену. Через сорок три дня Сокольи отдал приказ о возвращении войска в Стамбул. Никто, за исключением узкого круга хранивших молчание лиц, не знал, жив султан или нет. Сохраняя в тайне печальное событие, его привезли на берега Босфора. Обряд погребения в соответствии с исламскими обычаями был довольно простым, без пышных и длительных церемоний. Мавзолей, в котором хранилось тело Сулеймана, не отличался монументальностью.
