Я так никогда этого и не узнаю, потому что в дверь громко постучали. Мы тут же отпрянули друг от друга, и я натянула одеяло повыше, чтобы никто не сомневался, что я больна, и вообще при смерти.
В комнату заглянул Рейналд:
— Ваше Величество, вы нужны, — кивнув, Король быстрым шагом вышел.
Я осталась в комнате одна, с недопитым вином, недоеденным ужином и полным разбродом в мыслях.
— Возвращайся, — лишь успела прошептать я закрывающейся двери. А потом наконец-то поужинала.
Утром я проснулась с тяжелой головой и полным разбродом в мыслях. Особенно после снов пикантного содержания, что снились мне всю ночь после несостоявшегося ужина с Колдуном.
«Ну ничего» — мрачно думала я, ворочаясь в постели, и проверяя заживают ли раны. — «Мне уже недолго осталось. В смысле жить. Тут».
И вообще, надо так и сказать Колдуну, чтобы прекращал свои эти штучки. Нечего. Зачем намекать на что-то, чего не может быть?
Не зря говорят: вспомнишь про неприятность — она на порог. В мою комнату, без стука, энергичным шагом вошел Колдун. Я натянула одеяло до подмышек, хотя хотелось спрятаться в нем, как в домике, я злобно посмотрела на вошедшего. Тот ответил мне совершенно невозмутимым взглядом.
— Ваше Величество? — как можно более спокойно спросила я.
— Яра? — удивился Колдун, явно не понимая причин моей мрачности.
— Вы что-то хотели мне сказать? — подчеркнуто сухо осведомилась я.
— Вероятно, пожелать вам доброго утра, княжна, — Колдун снова начала называть меня на «вы» и по титулу. Мне бы радоваться, а желания нет.
— Бросьте, — махнула рукой я. — Я так подозреваю, что что-то произошло. Вчера вечером, так?
— И почему же вы считаете, что я могу прийти к вам только по делу? — холодно осведомился Король.
— Потому что у нас с вами могут быть только дела, касающиеся ваших или моих врагов. Которые, замечу, неоднократно пытались меня убить. Впрочем, если вы пришли сказать, что отпускаете меня — я буду лишь рада.
— Вы так хотите уйти отсюда? — тихо поинтересовался Колдун.
— Если бы это было возможным — да, — нет! Но я об этом никому не скажу. Даже себе. — Однако я прекрасно отдаю себе отчет, что пока вы не добьетесь желаемого — это невозможно.
— Итак, княжна, вы хотите говорить со мной только о делах? — вот так. И словно забор вырос. Я — это я. Он — это он. Но что за странная привязанность? Похитителя к жертве, жертвы к похитителю. Так не должно быть, это просто неправильно.
— Полагаю, иных общих тем у нас нет, — копируя его манеру, ответила я. Лучше решить все сейчас, раз и навсегда. К чему несбыточные надежды?
— Я понял вас, княжна. Что ж, извольте говорить по делу. Как вы знаете, недалеко за городом есть лес. Я периодически посылаю туда конные разъезды — проверить на предмет разбойников. И вот вчера разъезд привел странного полураздетого оборванца, утверждающего, что именно он — прославленный менестрель, собирающийся выступать в моем дворце. Однако по пути в город его оглушили, связали, и бросили в лесу, надеясь, что хищники сотрут все следы. Понимаете, что это значит?
— То дарование было липовым, — кивнула я. — Потому он не смог исполнить приличные песни. Благородных учат игре на музыкальных инструментах, и стихосложению, но эти знания очень общие… Вот почему он сумел изобразить неплохую мелодию без слов, а вот со стихосложением, видимо, не сложилось. Итак, теория подтверждается. У нас высокопоставленный враг, Ваше Величество.
— У нас? — удивился Колдун, приподнимая брови.
— Пока я в вашем замке — да. И вам выгодно, чтобы я уехала отсюда живая и невредимая. Это мы уже проходили.
— Я уже говорил вам, здесь вы будете в безопасности, — стиснув зубы, видимо, чтобы не наговорить мне всякого и очень разного, Колдун быстрым шагом вышел из моей комнаты.
И он опять видел меня заспанную и непричесанную.
Чтобы не предаваться бесплодной хандре, я позвала матушку Ио, но не потому что возжаждала общения, а потому что знала: вместе с ней придет завтрак. Поев же, переодевшись и причесавшись, я изъявила желание посетить упомянутый ранее сад. Матушка Ио было засомневалась, но переговорив с Рейналдом сменила гнев на милость.
А погода была хороша. Да и сад, чего греха таить, тоже. Каких только деревьев и цветов в нем не было! Но в восторг меня привели лилии — темно-бордовые, с широкими лепестками — они благоухали так, что, казалось, привлекали пчел со всего сада. Так что, свой восторг я благоразумно выражала с некоторого отдаления. Мало ли, вдруг эти насекомые меня за конкурентку примут?
Охрана мне нисколько не мешала, и даже не попадалась на глаза, чему я была бесконечно рада. Мне хватило тревог и волнений за эти несколько дней, я просто хотела покоя. И не хотела думать ни о Колдуне, ни о покушениях, ни о возвращении домой. К тому же, окружающая обстановка к этому весьма располагала. Устроившись на ажурной лавочке, стоящей в тени большой яблони, я наконец-то принялась за вышивку, маленькую корзинку с которой дала мне матушка Ио перед выходом. В качестве объекта, достойного быть запечатленном на моем великом творении, был выбран все тот же сад. Занятие умиротворяло и настраивало на благодушный лад. Оторваться от него меня заставили лишь слезящиеся глаза и порядком затекшая спина.
Справедливо рассудив, что коли я не вижу стражников, так значит их тут и нет, я легла на лавочку, положив все то же недовышитое полотно под голову. Свежий воздух и теплое солнышко располагали к отдыху, и я, похоже, задремала.
Резко проснуться меня заставила нависшая надо мною тень. К тому времени уже перевалило за полдень, и солнце светило мне прямо в закрытые глаза. А тут внезапно потемнело. Открыв еще немного сонные вежды, и собираясь поинтересоваться, какого Короеда мне тут заслоняют небесное светило, я так и замерла с открытым ртом. Потому что фигура в черном плаще с низко надвинутым капюшоном никак не вписывалась в окружающий пейзаж. А медлить она, кстати, не собиралась. Схватила меня за руку, бросила что-то на землю, топнула ногой… и мы исчезли. Краем глаза я успела заметить бегущих ко мне стражников, однако неожиданность была на стороне незнакомого похитителя. Правда, что меня весьма порадовало, брошенный Рейналдом метательный нож все же попал куда-то в черный плащ. Но мне этого все равно не помогло. Несколько мгновений забытья, и мы оказываемся в каком-то помещении подвального типа. И, похоже, даже с цепями. Больше рассматривать я ничего не захотела, потому что и так ужасно разнервничалась.
Вырвав свою руку, у не ожидающего такой активности с моей стороны очередного похитителя, я изо всех сил наступила ему на ногу, и добавила кулаком куда-то в живот (благо какой-никакой опыт с Айей у меня имелся). Там, правда, оказались мышцы. Так что особого вреда, кроме морального я не причинила, а вот руке даже больного стало. Надо было бить в лицо, подумала я. Или глаза выковырять.
Пока я предавалась мрачным размышлениям, человек, схватив меня за руки, потащил к цепям. Кричать и обзываться было все-таки ниже моего достоинства, потому я, молча и с донельзя гордым видом, изо всех сил упиралась ногами, и оными же пыталась достать похитителя. Один удар, кажется по лодыжке, оказался достаточно метким, и я удостоилась пары ругательных слов. Воодушевившись успехом, я продолжила. Похитителю же, похоже, надоело терпеть мои потуги на сопротивление, а потому он освободил одну руку, и со всего маху огрел меня по лицу. Перед глазами все вспыхнуло, отзываясь на боль.
По лицу меня еще не били. Да меня вообще никогда не били, кроме как служанка ножом. Но это хотя бы было как-то благородно: раненая, но победившая в неравной схватке, героиня… А тут, словно нашкодившего котенка.
Пользуясь моим невменяемым состоянием, похититель доделывал свое черное дело. Когда гул в голове более-менее утих, я обнаружила себя прикованной к стене. Цепи были недлинные, и позволяли отходить шага на три в любом направлении (кроме, естественно, самой стены). На запястьях — широкие металлические обручи, запирающиеся на ключ, коий похититель глумливо спрятал в карман, здорово натирали и мешали поднимать руки.
