— Я разговаривал о кактусах, — пожал плечами Забини.

— О кактусах?!

— Да, я знаю, что говорить о кактусах было глупо. Но не говорить — это значило начать что-нибудь делать, потому как остальные темы для разговора к семи утра были исчерпаны.

Драко рассмеялся, кинул загадочный взгляд на Блейза и покинул гостиную Слизерина.

— Вы начинаете слушать фразу, которую заканчиваете слушать! — Это была единственная фраза кроме хохота, которую соблаговолил высказать Деннис Криви.

Видимо, его просто озарило.

Предобеденное построение.

— … И поэтому, за хорошие показатели мы с полковником, — Шматко хитро посмотрел в сторону Дамблдора, — решили вас, так сказать, отпустить досрочно. Форму можете оставить себе на память, — Олег Николаевич расхохотался. — И мы договорились с товарищем Криви-младшим, вечером в Большом Зале будут танцы! Ну, или дискотека, не знаю, как вы это называете.

Реакция уже не-солдатов была вполне предсказуемой.

Ну, а как же, это пример чистейшего ликования.

Вечером, зажигательно отплясывая под классику рок-н-ролла, Гарри немного прихрамывал (камни для пара — это суровая вещь, как ни крути), но все же неожиданно умело кружил радостную Джинни Уизли.

Блейз Забини и Полумна Лавгуд о чем-то тихо беседовали. Лица у обоих были умиротворенные. «Небось опять о кактусах», — мимоходом подумал Драко Малфой, прежде чем прижать к себе крепко Гермиону и пообещать ей никогда ее не отпускать.

Рон Уизли к этому моменту почти додумал проект нового, усовершенствованного самогонного аппарата, поэтому решил отвлечься и пригласить на танец Панси Паркинсон. Та, соглашаясь, умудрилась незаметно показать язык Теодору Нотту.

А прапорщик Шматко срочно покидал Хогвартс. До России он доберется, как видимо, не скоро, ибо мадам Максим, вдохновленная хогвартским примером, пригласила Олега Николаевича к себе в Шармбаттон. А там кто знает…

Но это уже несколько другая история, из которой я могу сообщить только то, что потомственные вейлы даже в противогазе смотрятся ослепительно.