— Вот так, — прошептала она. — Дикая брошенная кошка, привет! Пока еще все-таки не волчица…

Подумав, нашла в шкафу старые свои ботинки на шнуровке. «Кто же летает в такую погоду на каблуках», — вспомнилось ей тут же, и она невольно улыбнулась.

— Если мужчина помогает тебе подняться, то непременно ворчит, — выдвинула она новый постулат, отрицающий достоинства сильного пола. — Как будто собственное благородство его унижает. Что за нелепые создания, право…

Выйдя на улицу, Женя обнаружила, что в мире со вчерашнего дня ничего не изменилось в лучшую сторону. Все тот же туман. Тот же мокрый снег. И — гололед, черт бы его побрал, и в самом деле какая гадость…

Изменилась в этом мире только Женя.

— Могли бы изменить погоду в связи с началом моей новой жизни, — проворчала она себе под нос и осторожно двинулась к автобусной остановке. — Или новая жизнь не считается большим личным праздником?

Впрочем, поразмыслив, она подумала: «Это моя жизнь…»

И остановилась.

Впервые за долгие годы это словосочетание поразило Женю.

— Моя. Это моя жизнь.

Она даже прошептала эти слова вслух, точно пытаясь попробовать их на вкус и запомнить. Ведь все так быстро течет-изменяется, и наша память выбрасывает некие ощущения, словно посчитав их ненужными.

— Моя жизнь.

Только теперь, подобравшись к двадцати восьми годам, Женя Лескова впервые поняла, что до сих пор жизнь не была ее. Она была сначала родительской, ибо Женя принадлежала им, потом она только казалась ее, а на самом деле все еще оставалась родительской, просто Женя пыталась подыскать себе нового хозяина. Как Белый Кот.

Сидела в ящике — в самой себе, своей телесной оболочке — и терпеливо дожидалась, когда появится Панкратов и возьмет ее себе.

— Возьмет себе мою, черт побери, жизнь… Мою душу.

Все, что раньше Жене казалось таким милым, уютным, родным, оказалось-то простым рабством.

Почему он так не хотел, чтобы Женя работала? Правда, справедливости ради, она и сама не особенно рвалась служить отечеству… Более того — ей нравилось торчать дома и воображать себя свободной. Писать дурацкие стихи и воображать себя поэтом.

Воображать. Воображать. Воображать!

Женя остановилась, топнула ногой:

— Я хочу быть…

Теперь все будет по-другому, пообещала она себе. Ее опьяняло это новое ощущение — то, что отныне все зависит только от нее. От ее собственных решений. Пусть даже неправильных, но — ее… И она снова прошептала: «Моя жизнь», — хотя ей и было немного страшно, призналась она, делать шаг в этот новый мир.

Тем более вот он, монстр с названием «Престиж». Огромное здание с обшарпанными стенами, узкими коридорами, в которых отчего-то на первом этаже пахло соляркой, а на втором — кожей…

Женя поднялась на пятый этаж, упрекая создателей сего архитектурного шедевра за то, что они не подумали о лифте, и прошла по коридору. Здесь было довольно цивильно и чисто. Она миновала дверь с надписью «Литературно-рекламное агентство», на секунду задумалась, что они там делают, «литераторы-рекламисты», и пошла дальше, в самую глубь. Вот и дверь в Ольгину странную контору.

Женя на минуту остановилась перед этой дверью.

«Картер».

Надо будет спросить почему.

«Еще не поздно, — прошептала внутри прежняя растерянная домашняя девочка Женя. — Ты можешь вернуться. Позвонить Панкратову. Вспомни, как тебе было хорошо в том мире… Ты была по крайней мере уверена в завтрашнем дне. А теперь?»

«Плевать, — отмахнулась Женя от голоса рассудка. — Может быть, я теперь в нем, в этом вашем завтрашнем дне, не так уверена, но я научусь. Я научусь быть уверенной в самой себе. А это тоже неплохо…»

Ей стало весело. Она, Женя, отправилась в путешествие, ища приключения «на свою задницу», сказал бы незабвенный Панкратов…

Большую часть рабочего стола занимал компьютер. Сам стол располагался возле окна. Женя пришла первой. В комнате царила тишина. Пепельница была переполнена окурками — как следами человеческого пребывания… Женя выкинула окурки, открыла форточку, чтобы проветрить немного помещение, и вытерла пыль на мониторе.

В груди бушевали самые разные чувства. Честно говоря, Жене еще хотелось убежать отсюда — пока не поздно. Она не могла даже представить себе, что за секретарь из нее получится. Потом Женя начала думать, что ее и саму выгонят, как только убедятся в Жениной хронической бестолковости…

Осталось только подождать.

— А собственно, почему я считаю, что у меня ничего не получится? — шепотом спросила она и рассмеялась. А почему — шепотом? Никого, кроме нее, тут нет. Можно даже громко запеть. Ох уж эта ее приобретенная боязливость показаться глупее, чем она есть на самом деле. — Это при том, что последнее время я общалась большей частью с надутыми, самодовольными тупыми индюками и курицами, — презрительно фыркнула она. — Может быть, мой комплекс неполноценности возник совсем не потому, что я боялась оказаться глупее их? А наоборот? Я боялась показаться им умнее…

Чтобы хоть немного привести в порядок свои разбушевавшиеся мысли, она включила компьютер и уселась перед ним.

В конце концов, рассудила Женя, она еще не ознакомилась со своими обязанностями. Значит, может позволить себе поиграть в ожидании…

Все найденные ею игрушки были скучными. Она обшарила все и только убедилась в том, что люди, работающие здесь, очень серьезны.

Они играют в «Вайс-Сити», «Властелина Колец» и «Диаболо».

Женя, как ни старалась, не смогла в свое время понять премудрости этих игр.

Ей так и не удалось найти ничего подходящего для себя, кроме парочки пасьянсов. Попинав карты, она очень быстро соскучилась и выключила компьютер. Взглянула на часы. Было уже пять минут одиннадцатого. В коридоре было тихо. Интересно, подумала она, почему Ольга велела прийти так рано, если они сами не появляются до сих пор?

Потом Женя рассудила, что «они» работали допоздна — ловили преступных жен, мужей, любовников и любовниц — и теперь все решили опоздать. Когда же и ловить, если не ночью?

Женя снова вспомнила о Панкратове и подумала, что хоть тут ей повезло. Поймать мужа с оголенной дамой она смогла по крайней мере сама и абсолютно бесплатно…

А работа… Что ж, ее работа состоит в приеме телефонных звонков. Телефон пока молчит, но Ольга не могла предугадать такой возможности. Может, обычно телефон разрывается от звонков. И именно сегодня все Ольгины клиенты решили ее не беспокоить. Такое вот у Жени глобальное везение…

В половине одиннадцатого Женя начала уже серьезно беспокоиться, что просидит тут до самого вечера в гордом одиночестве.

Телефон по-прежнему угрюмо молчал.

В коридоре не слышно было ничего. Женя выглянула и убедилась — здесь ступала только одна человеческая нога. То есть две. И обе принадлежали Жене…

В одиннадцать дверь открылась.

На пороге появился долговязый парень. «Один из козлов», — приободрилась Женя и широко улыбнулась ему.

— Добрый день, — сказала она.

Парень как-то неуверенно оглянулся и приободрился.

— Добрый день, — начал он. — Вам очень повезло сегодня!

— Да? — удивилась Женя.

Она подумала, что надо бы обрадоваться, хотя бы из вежливости. Раз ей сегодня повезло…

— Простите, — поинтересовалась она, — а почему мне… повезло? И в чем?

Он широко улыбнулся, взмахнул рукой, как добрый волшебник, втащил огромную сумку и начал громко объяснять, что именно сегодня у какой-то фирмы день рождения и в связи с этим радостным событием она дарит подарки… Женя мгновенно приуныла.

Парень доставал из своего баула разноцветные игрушки, складывая их на стол. Вещи были совершенно бестолковыми.

— Всего две тысячи, — продолжал радостно верещать впущенный по глупости коммивояжер. — И выч— станете хозяйкой великолепного кухонного комбайна… Вы же понимаете, что он стоит куда дороже… — Он заговорщицки подмигнул Жене.

Она никогда не могла устоять под таким напором. «Боже, — подумала она, — какое я слабое, легко внушаемое существо, и обдурить меня может даже ленивый…»