Лорето не возражал.

Он пристыженно смотрел в пол, тело его пробрала легкая дрожь. Мысленно он уже видел себя на корме баркаса, уносящего его к Дальним Берегам. Он уже попрощался с Землемирьем, и это далось ему очень легко. Даже печаль от того, что ему не суждено никогда больше увидеться с Аланной, ничего не значила по сравнению с вечной юностью и радостью, ожидавшими его на Дальних Берегах.

Эльфийский князь поспешно перебрал в уме варианты. Что можно сделать? Как уклониться от исполнения обязанностей, которые налагает его положение? Выхода не было. Никакого, если он все же планирует пуститься в долгожданное путешествие после выполнения своей миссии.

— Как пожелаете, почтенные члены Совета, — сказал поэтому Лорето, низко кланяясь. — Ваша воля — моя воля.

— Высокий Совет с благосклонностью принимает твое решение, Лорето, — произнес Айлонвир. — Ничего другого мы и не ожидали. Никто не должен узнать, где находится Сокрытый Город. Ты должен помешать Верховной священнослужительнице Аланне выдать тайну — любой ценой!

— Когда я должен выступить?

— Еще сегодня. Тебя будет сопровождать легион лучших воинов. В гавани стоит несколько судов, которые повезут вас по Восточной реке. Ищите Аланну и ее похитителей на равнине Скарии. Найдите ее или идите по ее следу — и освободите Верховную священнослужительницу из плена этих чудовищ.

— А… если это окажется невозможным?

— Тайна должна быть сохранена, это главное. Если спасти священнослужительницу невозможно, ты должен сделать все, чтобы она не выдала своего знания. И, говоря все, я имею в виду все, Лорето. Я понятно выразился?

— Разумеется, почтенный Айлонвир, — подтвердил Лорето, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Конечно, он очень хорошо понимал, что имел в виду председатель Совета, и мысль о том, что придется причинить зло Аланне, вызывала у него тошноту. С другой стороны, в этой миссии речь шла о благосостоянии народа эльфов — и не в последнюю очередь о его собственном: если он не исполнит ее к вящему удовлетворению Совета, можно забыть об отъезде к Дальним Берегам…

— Тогда иди, Лорето. Нельзя терять времени. Да пребудут, с тобой наши наилучшие пожелания и надежды.

— Благодарю, Высокий Совет, — смиренно ответил эльфийский князь, еще раз поклонившись, а затем повернулся и в своем развевающемся за плечами плаще пошел из зала Советов.

— Лорето? — еще раз окликнул его Айлонвир уже на порога.

Князь Лорето обернулся.

— Да?

— Поскольку твоя миссия потребует времени, ты наверняка не будешь против того, что я займу твое место на корабле, отправляющемся к Дальним Берегам, ведь правда?

У Лорето возникло ощущение, что его столкнули в разверзшуюся под ногами пропасть.

— К-конечно же нет, — с трудом вымолвил он и опустил голову.

И покинул зал.

Своеобразная компания двигалась вдоль главного рукава Ледяной реки на юг: два орка, привязанные друг к другу спина к спине (поэтому поход был для них сущей пыткой); эльфийка, хотя и без пут, но производившая впечатление, что делает каждый шаг против воли; и наконец человек в темных одеждах следопыта с оружием, как своим, так и орочьим.

Невольные спутники продвигались на юг. Они все еще двигались по склонам Острых гор, постепенно переходившим в равнину. Вскоре по правую руку раскинулись бесконечные просторы Скарии, слева протянулись холмы, по другую сторону которых простиралась империя людей. А сами они были посредине, на ничейной земле, где не было ни права, ни законов, где жили сомнительные личности и дикие звери. А посреди этой ничейной земли, далеко на юге, раскинулся лес Тровны, образуя непреодолимый барьер, отделявший Империю эльфов от остального мира.

Когда-то, и Раммар знал это, Империя эльфов занимала почти все Землемирье, от океана на юге до сурового севера, от холмов на востоке до склонов Черногорья. Только Гнилые земли не принадлежали им никогда, и этим приземистый орк очень сильно гордился — только эта толика гордости и питала его в том унизительном положении, в котором находились они с Бальбоком.

Привязанные друг к другу, поначалу они пытались идти боком, но поскольку Раммар и его брат были совершенно разного роста и комплекции, им приходилось исполнять причудливый танец, и длинные ноги Бальбока и коротенькие, кривые — Раммара несколько раз переплетались, так что братья каждый раз растягивались на земле — к немалому удовольствию охотника за головами.

После этого орки решили испытать другую технику: шел только один из них, неся другого на спине. Это тоже не сработало: из-за немалого веса Раммара Бальбок преодолевал каждый раз очень небольшое расстояние, прежде чем брату приходилось его сменять. И поскольку, ко всему прочему, Бальбок снова отказался бросить тяжелый штандарт, Раммару волей-неволей приходилось тащить обоих — как брата, так и ненавистную палку в его лапах.

Продвижение вперед было тяжелым, и тем не менее Раммар не жаловался — по крайней мере, настолько громко, чтобы его услышал Корвин. Охотник за головами доказал, что все человеческое было ему чуждо. Им с большим трудом удалось убедить его, что полезнее оставить их в живых. И ни Раммар, ни Бальбок не хотели давать ему повода изменить свое мнение.

Отряд шел днем, делая привал только тогда, когда опускались сумерки, так как из-за множества опасностей, подстерегавших путников в ничейных землях, продолжать путь и ночью становилось слишком рискованно. Во время отдыха Раммару и Бальбоку приходилось довольствоваться местом в стороне от лагеря, где Корвин привязывал их к дереву или скале. Он разжигал костер в земляной яме, чтобы его не было видно издалека, и грелся вместе с эльфийкой и ужинал. От костра поднимался аромат жареного мяса, в буквальном смысле сводя орков с ума.

На четвертый день Раммар не сдержался.

— Эй, охотник за головами! — крикнул он, когда Корвин с Аланной сидели у огня и ели. — Эй, охотник за голова-а-а-ми-и-и!

— Тупое создание! — донесся грубый ответ. — С чего это тебе взбрело в голову так рычать? Хочешь натравить на нас троллей? В этой местности их должно быть особенно много.

— А почему бы и нет? — возмущенно ответил Раммар. — Быть растерзанным троллем или быть твоим пленником — для нас получается все равно — смерть, только быстрее.

Корвин нагло улыбнулся ему в ответ.

— Что ты хочешь? Я же оставил вас в живых, разве нет?

— Оставил. Вопрос только в том, сколько нам осталось жить, если так пойдет и дальше.

— А что такое? — Ухмылка охотника за головами стала еще отвратительнее. — Разве вам не нравится, как я с вами обращаюсь?

— Вот то-то и оно, что нет. Весь день связаны, с трудом двигаемся…

— Идти вы можете, этого достаточно. На твоем месте я сидел бы тихо и не рисковал открывать рот, после всего того, что у вас на совести.

— Что у нас на совести? — возмутился Раммар. — Это мы сказали тебе о том, что это за баба! Именно мы! Ты бы так и верил ее сказочке.

— Ерунда.

— Это не ерунда, и ты это знаешь. Но вместо того чтобы связать ее, ты позволяешь ей свободно передвигаться, а нас держишь в плену. Послушайся моих слов, охотник за головами: она обдурит тебя, как обдурила нас.

Корвин бросил на Аланну, сидевшую рядом с ним и с отсутствующим выражением лица глядевшую на огонь, мимолетный взгляд.

— Нет, — убежденно раздалось в ответ, — она этого не сделает.

— Почему ты так уверен?

— Все очень просто, орк, — потому что, в отличие от тебя и твоего вшивого брата, она — чувствующее и мыслящее существо. И потому что хочет узнать, стоит ли тайна, которую она хранила на протяжении всей своей жизни, приложенных к этому усилий.

Раммар вздохнул. Для него не существовало другой расы, такой же сложной и трудно разгадываемой, как люди. Превосходили их только эльфы, эти хитрые, лукавые создания, которые никогда прямо и ясно для каждого не скажут, что они имеют в виду, а вместо этого пускаются в намеки. Раммар много слышал об этом, и вот теперь, когда ему приходилось иметь дело с милой представительницей расы эльфов, он понял, что все — действительно все! — что говорили о них в больбоуге, было правдой.