— Это значит — прощай?

— Это значит — мы еще посмотрим.

— Тогда… Я пойду? — Гизела замялась, и поняв, что пауза вышла слишком неловкой, а прощание — скомканным, развернулась и исчезла в темноте также быстро, как и появилась.

А Эвике так и не посмотрела ей вслед, опасаясь, что притянет ее взгляд. А если они снова переглянутся, то уж точно разревутся на потеху тем остолопам, которые все еще возились с ее скульптурой. Двое забрались в фургон и втаскивали скульптуру, а третий, присоединившийся к ним вот только что, помогал им снаружи, кряхтя и чертыхаясь. Вот же бездельники! Женщина почувствовала, как внутри закипает ярость, густая и такая обжигающая, что ребенок заворочался недовольно. Если не прокричится, то попросту взорвется.

— Нет, ну кто так грузит изящные формы?! — взбеленилась она. — Раньше, поди, уголь разгружали? Так тут совсем другая стратегия!

Решительными шагами она подошла к фургону, где худо-бедно уже уместили ее творение, и собралась проучить ближайшего к ней недотепу молочником по лбу. Но мужчина оказался не промах — перехватил ее руку, заломил за спину, и вдруг толкнул Эвике в фургон. Там ее поджидали. И когда она уже приготовилась надавать наглецам оплеух, в живот ей уперся нож. Где-то в области пупка.

Гизела плелась по неосвещенной улице, подавляя желание вновь поговорить с Эвике. Объяснить ей все еще раз. И еще. Но как раз названная сестра все понимала правильно, а вот ее муж… С ее муженьком Гизела ничего не могла сделать, да и не хотела. Пусть будет так. Она же не станет мешать их семейному счастью, в конце концов! Да и кто она такая? Вампир! Быть может, Уолтер прав? Она чудовище, как ей доверять, да и вообще, какой здравомыслящий человек пустит вампира на порог своего дома? И, что самое страшное, Гизела и сама не была уверена, что однажды действительно не оправдает опасений Уолтера.

Лучше забыть их. Не мешать. Исчезнуть из Англии. И не думать о том, как рушатся позади мосты, связывающие ее с миром живых.

Затем она услышала звук. Совсем тихий, почти неразличимый человеческому уху, и вместе с тем тревожный. Гизела развернулась и бросилась назад, к Эвике, с которой только что попрощалась навсегда.

На мостовой лежала оранжевая корова с отколотой головой, а фургон тарахтел где-то вдали.

Ни следа Эвике.

Вампирша растеряно обвела глазами пустовавшую улицу, пока взгляд ее не уперся в мужчину, который пытался слиться со стеной. Гизела недобро на него посмотрела. Он бросился прочь, но не успел пробежать и десяти метров, как почувствовал на шее, прямо поверх ворота рубахи, железную хватку.

— Где она? И не смей врать.

Мужчина хрипел полузадушенно, но все равно метался из стороны в сторону, пытаясь сбросить вампиршу.

— Стало быть, прав он… с упырями не разлей вода… рыжая бестия.

— А ну отвечай! — пригрозил женский голосок. — Иначе будет хуже. Раз… Два…

— Обойдешься… стану я с тварями лясы точить… Меня уже кусал кто-то из вашего племени, я чуть кровью не истек… Может статься, что и ты, гадина…

— Три! — произнесла Гизела и, без промедления, впилась зубами в его шею.

Человеческая кровь! Так вот какая она…

Внутренний голос настойчиво советовал ей выпить его до конца, до последней капли насладиться волшебным живительным эликсиром. Ничего и похожего она не пробовала за всю свою жизнь. Да что там, до этого мгновения она просто существовала, не зная, чего себя лишает!

И оттого ей стоило больших усилий остановиться. Наследственная память всех вампиров, а в первую очередь ее создательницы, умоляла довести дело до конца, но какую-то часть Гизелы все же контролировал разум. Она практически отбросила от себя мужчину, да так, что тот отлетел от нее на добрую дюжину метров.

— Передай своим, что мы вернемся за Эвике, и тогда я докончу свое дело! — прошипела она, вытирая кровь со рта тыльной стороной ладони, не заботясь о перчатках.

Прижимая к шее ладонь, мужчина отползал в сторону, а Гизела шатающейся походкой добралась до стены, чувствуя, что силы готовы ее покинуть. Ее трясло. Страх за Эвике смешался со странной тоской и пустотой. Вновь и вновь перед ее глазами проносились картины пережитого. И кровь, которая заполонила все. Она растерянно подняла руку на уровень глаз и увидела темные подтеки крови. И все же она его не убила. Была ли это сила или слабость? Слабость признать, кто она есть на самом деле?

Но когда Гизела, наконец, подняла голову, чтобы осмотреть место происшествия, она встретилась глазами с Уолтером. Он стоял на крыльце, уже в пальто и цилиндре, а через руку перекинул шубку жены. И хотя чувства Гизелы обострились, ей не потребовалось читать его мысли. Чем бледнее становилось его лицо, тем ярче разгорались глаза.

— Где Эвике?

Он спускался по ступеням, вцепившись в мех, словно шубка была живым существом и могла утешить. Словно еще хранила ее тепло.

— Что ты с ней сделала? — тем же глухим голосом осведомился он.

— Ничего, — прошептала Гизела, но ей казалось, что слова звучат громче набата. — Ее похитили. Только что. Я не смогла их остановить.

Застонал укушенный и многозначительно поднял окровавленную руку, словно мученик на фреске, демонстрирующий свои раны. Уолтер посмотрел на него с тем безучастием, которое насылает рассудок в последней попытке удержаться от падения в бездну. Кивнул, принимая к сведению его жалобу. Перевел взгляд на Гизелу.

Позади Уолтера любопытные кумушки вывалилась на крыльцо и заохали, тыкая пальцами то на верзилу, распластавшегося на тротуаре, то на модно одетую барышню в изящной шляпке. Ее рукав тоже был выпачкан кровью, так что женщины не сразу взяли в в толк, кто же на кого напал. Но заголосили на всякий случай.

— Кто ее похитил?! — вторил мистер Стивенс.

— Я не видела их. Уолтер, заклинаю тебя, не теряй времени, спасай ее, пока еще не поздно!

— О, я ее спасу! От вашего гнезда камня на камне не оставлю! Туда ее увезли? В Дарквуд Холл? Отвечай! Хотя от тебя дождешься помощи, как же!

Сюда уже стекались прохожие. Хлопали ставни. Из дверей закрывшихся лавок выглядывали торговцы, отпихивая назад любопытных ребятишек, которые так и норовили прыснуть на улицу. Проезжавший мимо кэб остановился, кучер свесился с облучка, а из кабины выскочили двое мужчин, настроенных решительно. Их трости засвистели в воздухе, остальные прохожие тоже начали вооружаться кто во что горазд. Собиралась лондонская толпа, человек к человеку, словно мутные капли, безобидные сами по себе, но смертоносные, когда сливаются в единый поток и несутся по горному склону, сметая строения на своем пути. Оставалось найти повод.

— Так это вампирка! — крикнул кто-то. — Я о них в газете читал!

— А с виду такая фря!

— Выходит, и к нам добрались!

— Глядите, люди добрые, уже христианскую душу загрызла!

— Сейчас я ее чесноком угощу! — разгорячился торговец, очевидно, зеленщик, и ринулся в лавку.

— Кочергой ее!

— В реку бросить!

— Это ее кровь?! — старался перекричать их Уотлер. — Одно скажи — на тебе кровь Эвике?!

— Нет, — ответила Гизела так же тихо.

— Тогда я тебе отпускаю, — сказал он и обернулся к толпе. — Я знаю, где их гнездо! И сейчас я иду туда! Один или с вами!

А Гизела развернулась и исчезла так быстро, что люди и понять не успели, куда она подевалась.

Похитители молчали, но не требовалось угроз, чтобы Эвике поняла — дела плохи. Складной нож щекотал ей живот более чем красноречиво

На что она им сдалась? Неужто потребуют выкуп? Они с Уолтером живут скромно, деньгами не сорят, шантажистов же интересуют особы побогаче. Или — Эвике похолодела — продадут в брюссельский бордель? Ходили слухи о честных девушках, которых негодяи хватают прямо на улице и увозят на Континент в качестве «белых рабынь.» Тоже вряд ли. Ну какую бандершу заинтересует беременная? Хотя мало ли какие извращенцы бывают. Грешным делом Эвике заподозрила и кроткую миссис Слабб, вдруг та решила избавиться от серьезной конкурентки? Но вместо двух верзил в замызганных жилетах она снарядила бы на это недоброе дело разве что свою овцу. С человеческими знакомствами у миссис Слабб было негусто.