Кто-нибудь из Уайтчапела, решил Генри.

«Нет, из более приличного района. Кому дело до сброда из трущоб? Но если вампиры покусятся на святая святых, на добродетельную мать семейства, то выйдет уже другой коленкор. Тогда мы точно прижмем их к ногтю.»

Тут Генри немного растерялся. Впервые в жизни он вел диалог с собой, до конца не осознавая, к чему тот приведет. Он, конечно, любил выкурить трубочку и раскинуть умом, но сейчас происходило нечто иное. Ум решил раскинуть им.

Из какого района, он бросил пробный камень, и тут же понял, что из Кэмберуэлла. А там он знал только одну семью. Мужа-недоумка и назойливую провинциалку-жену. После его последнего визита эта замечательная чета еще долго будет спать порознь. А нечего было якшаться с вампирами! Спасибо за такое поведение им никто не скажет.

«Да-да, она самая. Эвике Стивенс,» вклинилась Блестящая Идея.

«Это она-то символ? Эта деревенщина?» не сдержал смешок Генри, дивясь собственной легкомысленности, а пуще всего тому факту, что все таки умудрился запомнить ее имя.

Примерно минуту Блестящая Идея не тревожила его рассудок.

«Было бы и правда лучше, если бы Эвике не обладала такой ярко выраженной индивидуальностью,» начала думаться мысль. «Тихонькая крыска в поплиновом платье гораздо лучше сгодилась бы на эту роль. Но в исчезновении миссис Стивенс обыватель увидит элемент возмездия. Главное, обстряпать все так, чтобы подозрение вновь пало на вампиров…»

Стоп!

Генри даже хлопнул себя по колену, чтобы прийти в чувства. Каким-то непостижимым образом он не поспевал за собственными мыслями. Оно бы и понятно, находись он под влиянием какого-нибудь из зелий мисс Маллинз, но на трезвую голову такое с ним приключилось впервые. И это настораживало. Разлад в мозгах — штука сама по себе неприятная, но досаднее всего было то, что похищение миссис Стивенс ну никак не вписывалось в его первоначальный план. А план был хороший, жалко такой менять.

Но если мы похитим Эвике, объяснил он себе, она все растреплет, когда вампиров перебьют, а ее придется отпустить. Вряд ли кто-то всерьез воспримет психопатку из Трансильвании, но все равно. Мало ли.

«А зачем ее отпускать? Ее отпускать не надо.»

Она беременна, пожал плечами Генри, сочтя свой аргумент исчерпывающим. Но они с мыслью вновь разошлись во мнениях.

«Что с того? Кто даст гарантию, что ее ребенок будет счастлив, родившись? Возможно, он тоже будет расти в одиночестве и ронять слезы на фотографии родителей.»

Генри сам не знал, что на него нашло. Рассудок расслоился и уже не мог собраться воедино. Но откуда-то из глубины поднялась даже не мысль, а, скорее, ощущение, что убить Эвике Стивенс будет очень, очень неправильно.

Нет, твердо сказал он. Это чересчур — связываться с женщиной в положении…

«Вот и эвфемизмы пошли,» пристыдила его Блестящая Идея, которая стремительно разрасталась у него в голове, становясь все явственнее, все ощутимее. «Или тебя уже коснулась мелкобуржуазная мораль? Дальше ты начнешь рассуждать о семейных ценностях…»

Ничего подобного!

«А почему тогда?»

Слишком рискованно, вот почему!

«Кто не рискует, тот не пьет шампанского,» заметила Блестящая Идея.

«Я вообще его не пью,» Генри из последних сил вцепился в ускользающее ощущение себя. «Шампанское — напиток прогнившей аристократии, я же предпочитаю красное вино.»

«Вот именно это меня и раздражает. По шампанскому я успел соскучиться.»

Он похолодел. Так чувствует себя человек, которого посреди ночи будит скрип окна на первом этаже, и он на цыпочках крадется к лестнице, чтобы узнать, кого принесла нелегкая — может, соседскую кошку, а, может, и взломщика? В отличие от этого бедняги, Генри не мог позвать полицию — голосовые связки как будто онемели. Кочерги поблизости тоже не оказалось, но даже подвернись она под руку, он все равно не знал бы, что с ней делать. Не колотить же себя по затылку.

Все, что у него получилось, это сдавленно прошептать:

— Кто здесь?

И ему ответили.

— Мне нужно время! — выпалил Фанни, когда лорд Рэкласт подкараулил его в гостиной и многозначительно постучал когтем по крышке часов, которые вытащил из кармана ярко-зеленого жилета.

— Как жаль, что его у тебя нет.

— Это ведь очень серьезно!

— Тогда десять минут.

Гостиная пустовала. В честь своего чудесного избавления, Мастер отворил погреба, и сегодняшним вечером гости расплачивались за бесчисленные бокалы свиной крови напополам с виски. Мало кому удалось приподнять крышку гроба, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно завязать галстук и показаться на люди.

С дюжину снулых упырей слонялось по залу, едва избегая столкновения с мебелью. За китайской ширмой в дальнем углу пряталась мисс Пинкетт, обложившись диктантами. Диван в центре занимала леди Маргарет, разозленная отсутствием своей пассии, которая опять сбежала с вечера пораньше. Чтобы хоть как-то отвлечься, миледи вязала ей в подарок кошелек. Положив ноги на карточный столик, Табита и Эйдан курили свои забористые папиросы, не забывая стряхивать пепел на персидский ковер. Только сердобольная Доркас занималась общественно полезным делом — подвязывала сломанную пальму, на которую вчера кто-то вскарабкался спьяну. За роялем сидела леди Аркрайт и меланхолически напевала балладу «Убийство в Красном Амбаре.»

Была здесь и Маванви. Забралась в кресло и что-то строчила в записной книжке. Время от времени вампиры бросали на нее оголодавшие взоры, а девица кивала в ответ, принимая их оскалы за дружелюбные, хотя и застенчивые улыбки.

Еще вчера лорд Марсден представил ее вампирам как «свою дражайшую гостью.» За талию приобнял, потрепал по свежей щечке. Дальше руки не распускал, но Фанни и так едва сдержался, чтобы не кинутся на него с кулаками. То-то было бы зрелище! Зато к намеченной жертве Мастера его паства даже близко не подходила. Ничего хорошего такой афронт не сулил. Это было не только неприлично, как, например, таскать спаржу из чужой тарелки за обедом, но и небезопасно (за спаржу вилку в глаз не воткнут, а тут запросто).

Несколько раз Фанни проходил мимо, как бы случайно задевая ее рукой по плечу, и тогда Маванви счастливо жмурилась, но молчала, памятуя про их тайну. Хотя ничего говорить и не требовалось. «Я влюблена в юношу-вампира,» читалось у нее в глазах, «и это таааак романтично!!!» Стоит остальным — да той же миледи! — прислушаться к ее мыслям повнимательнее, как сразу почуют подвох.

Проследив за его взглядом, Рэкласт усмехнулся и потеребил закрученный ус.

— А чтобы тебе решалось веселее, я позаботился об аккомпанементе. Мисс Грин! — позвал он так громко, что присутствующие вздрогнули. — Не осчастливите ли вы нас вокальным номером?

— Право же, не знаю, — смутилась девица, вставая. — Я брала уроки музыки, но тетушка всегда говорила, что я надрываюсь, словно кукушонок в чужом гнезде.

— Почтенная леди не желала, чтобы ваш несомненный талант вскружил вам голову. Вот эту балладу, если вас не затруднит. Надеюсь, леди Аркрайт сыграет нам, — вежливо обратился он к вампирше, устанавливая нотные листы на пюпитре. Та кивнула.

Увидев название, Фанни покачнулся. Но девушка как ни в чем не бывало прочистила горло и запела:

Голосок у нее был слабенький, но приятный, особенно если она не брала высокие ноты. Некоторое время вампиры разглядывали ее с небескорыстным любопытством, как кошки — мышь, танцующую на задних лапках. Затем вернулись к своим делам. Похоже, один Фанни понимал, какую игру затеял ирландский гость.