Ненавижу!

Хотелось биться головой об пол, чтоб слезы навернулись на глаза, но они застряли где-то в груди, застыли острыми кристалликами соли и разъедали ему душу.

Ну и ладно. Ну и пусть так. Не надо рыданий, не надо выспренних речей и траурных повязок, опущенных штор и дурацких кокард на конских головах. Как там говорил его пращур? Тенеты, а? Узнать бы еще, что такое «тенеты,» но, наверное, дрянь еще та. Ну их! Только месть. Пусть он и не бросил пригоршню земли на гроб того, кто не поленился написать ему письмо, зато он найдет его убийц. И поквитается с ними! Обязательно поквитается. Вот увидите.

Зажав коробку подмышкой, Генри спустился вниз.

— Что с твоими глазами? — рассеяно бросила тетушка, но тут же вернулась к изучению моли. За сто с лишним лет, проведенных обособленно, эта моль доэволюционировалась до невиданных размеров. Знай о ней Дарвин, включил бы ее в «Происхождение Видов.»

— Ничего.

— Нашел что-то?

— Да, нашел. Кого-то, — еле слышно добавил Генри.

Своего деда. К чертям собачьим все «пра,» всю эту вереницу дураков, отделяющих его от единственного умного человека в их роду. И не только умного, но и справедливого! Героя, державшего в страхе весь преступный мир Лондона — вот кем он был! И он во всем был прав.

Только в одном ошибся.

Но Генри будет умнее.

ГЛАВА 17

Несмотря на их давешнюю размолвку, Генри засиделся у Стивенсов до вечера. Из окна Уолтер пронаблюдал, как его приятель о чем-то быстро переговорил с новоявленными охотниками на нечисть, после чего отослал их, а сам вернулся в дом и еще долго извинялся за их нежданный-негаданный набег. Люмпены, что с них возьмешь? Даже помог Уолтеру вымести апельсиновые корки из-под ковра и подпереть покосившуюся елку.

За этим занятием их застала миссис Стивенс, но ничего не сказала, только прикусила губу и посмотрела на Генри, как древнерусский князь на татаро-монгольского лазутчика. Тот проигнорировал ее красноречивый взгляд и преспокойно задержался до ужина. Ввиду занятости хозяйки, трапезу составили тосты и комки масла, из которых она хотела слепить волков на холме возле замка, но в последний момент передумала. За ужином все трое сидели молчком. Лишь изредка журчала струя полуостывшего чая да ножи тихо позвякивали, опускаясь на тарелки. Несколько раз мистер Стивенс пытался разговорить жену, пусть даже на тему грядущей выставки, но она отвечала односложно. Заметно было, что присутствие Генри ее тяготит, однако выставить приятеля за порог Уолтеру мешала природная деликатность.

После трапезы они направились в гостиную. Эвике уселась в углу, отгородившись экраном от жарко натопленного камина, и достала из-под кресла корзину с зеленой пряжей. В умилении Уолтер пронаблюдал, как жена вяжет пинетки, хотя эта картина была далека от идиллической — Эвике так лихо колола спицами воздух, словно протыкала глаза невидимому врагу.

Несмотря на поздний час, Генри и не думал уходить. Он расположился в кресле по соседству, развернул газету и откинулся на спинку, напоминая пассажира, явившегося на перрон часа за три до прихода поезда и готового к длительному ожиданию. Время от времени он с громким шелестом опускал газету и смотрел на часы на каминной полке. На них же поглядывала и Эвике. Оба, казалось, затеяли игру с известными только им правилами, Уолтер же остался не у дел. Их молчаливое противостояние начинало его злить. Когда он уже готов был стукнуть кулаком по столу — предварительно убрав с него чайный сервиз, чтобы ничего не разбилось — и потребовать объяснений, послышался скрип подъезжающего экипажа.

— Кто же это в такой час?

— Это ко мне, — подала голос жена.

— К тебе?

Невозмутимая Эвике сунула вязанье обратно в корзину, схватила шаль и направилась в прихожую. Но Уолтер ее опередил. Приоткрыв парадную дверь, он увидел, как две женщины выходят из кэба и направляются к его дому, о чем-то тихо переговариваясь. Ему померещилось, что в каждом их движении таится коварство, а шлейфы их платьев хлещут из стороны в сторону, как хвосты хищных кошек, почуявших добычу…

Гизела огляделась: тот самый дом, где она уже была однажды и где получила столь негостеприимную встречу. В тот раз она бежала от Маргарет, теперь же Маргарет была по ее сторону баррикад, согласившись поехать с ней. Снежинки медленно кружились в свете фонаря, мягко падая на мостовую, оседая на волосах и ресницах, и Гизела в очередной раз подумала, насколько же она ненавидит Англию. С тех самых пор, как они приехали сюда, и каждую секунду после.

В одной руке она держала послание Эвике, другой нервно теребила черный локон.

— Что же она хочет сказать? Неужели извиниться? — вопрос был адресован скорее воздуху, чем к Маргарет. — Это все так странно!

— Главное, через порог не перешагивай, Жизель! — забеспокоилась вампирша. — Вдруг это ловушка? Поговори с ней отсюда!

Но Эвике, потеснив мужа, уже стояла на крыльце и махала ей, то ли приветствуя, то ли тоже советую держаться подальше. А за ее спиной появился незнакомый субъект с растрепанными, как со сна, волосами.

Едва ли не впервые Гизела подумала, что предостережение Маргарет может оказаться полезным. Она и представить не могла, что вампирам настолько тяжело живется. Будучи обычной виконтессой в обычном трансильванском замке, переступить через порог она боялась лишь по той причине, что потолок в следующей комнате мог на нее обвалиться.

— Эвике, добрый вечер, — поздоровалась она, останавливаясь на почтительном расстоянии и всем своим видом выражая вопрос «кто это притаился за твоей спиной?»

— Здравствуй, сестричка! — воскликнула Эвике.

И Уолтера, и неизвестного джентльмена от этих слов передернуло.

— Вы того, ступайте отсюда, — обратилась к ним миссис Стивенс, — а мы с Гизи потолкуем. К чему вам слушать женские сплетни? А ее компаньонка пусть у ворот подождет.

— Стивенс, неужели ты так все и оставишь? — возмутился второй мужчина.

Их ночная вылазка казалась Гизеле все более странной. Они с Маргарет переглянулись, и та лишь пожала плечами. Не надо было читать ее мыслей, чтобы понять: «Ну и зачем мы сюда пришли? Ничего хорошего здесь тебя не ждет, милая.»

— Мистер Томпсон, я попрошу вас удалиться. Немедленно! — обернулась к нему Эвике.

— Я думаю, нам всем стоит разойтись, — начал Уолтер, поправляя сползшую шаль на ее плече, — и поговорить в другой раз, в более мирной обстановке.

— И не подумаю! Гизела — моя гостья, я ее пригласила!

— Вот видишь, Стивенс, теперь вам никуда не укрыться!

— Я ей доверяю! Полностью! Я бы доверила ей качать колыбель нашего ребенка, а не то что потолковать со мной в прихожей и не пустить мне кровь!

— Так и будешь смотреть на это? Твоя жена невменяема!

— Прошу прощения, — голос вампирши с легкостью перекрыл воцарившийся гвалт, сохраняя безукоризненно вежливые интонации. Впрочем, легкое раздражение уже звучало и в них. — Возможно, мне следует зайти попозже. Или… встретиться в другом месте?

— Нет, Гизела, иди сюда! — завопила Эвике.

— Гизела, стой! — почти одновременно с ней выкрикнул Уолтер.

— Вы бы определились… — пробормотала она. — Маргарет, подожди меня здесь.

«Все равно не замерзнешь,» — добавила вампирша мысленно.

Тщательно вытерев туфельки о металлическую скобу, вбитую перед ступенями, она начала подниматься и готова была ступить на крыльцо, как вдруг случилось нечто, на что она никак не рассчитывала. Двигаться дальше не получалось. Она не смогла сделать очередной шаг, словно наткнувшись на стеклянную стену — о которую, к тому же, ударилась лбом.

— Ч-что… Что это значит?! — воскликнула Гизела удивленно. Эвике смотрела на нее с тем же ужасом, с каким она взирала на невидимый барьер. Даже мистер Томпсон казался озадаченным.

— Это заклинание? — поинтересовался он у Уолтера. Тот руками развел.

— Просто я захотел, чтобы она остановилась, ну и вот…