У Вальтера замерло сердце. Значит, он увидит мать, только когда будет уже взрослым?
Раздалась команда:
— Обыскать квартиру! Один остаётся в засаде. Каждый, кто придёт, — арестован.
«Меня вам не поймать!» Вальтер рывком открыл маленькое окошко на антресолях. И вот он уже спускается вниз по водосточной трубе. Прыжок — и он на земле. Отряхнул пыль с коленок, через подъезд соседнего дома выбежал на улицу.
«А теперь что делать?» Он растерянно огляделся по сторонам.
Перед домом стояла большая легковая машина синего цвета. Какой-то человек, насвистывая, ходил взад и вперёд, засунув руки в карманы. Вальтер медленным шагом прошёл мимо него до угла улицы. Здесь он остановился и с волнением стал наблюдать за домом. Страх ещё не прошел. Он сковывал всё тело. Но Вальтер боролся с ним. «Открыть глаза!» — приказал он сам себе. Четверо штурмовиков вывели из дома отца и мать и втолкнули их в синюю машину. Машина отъехала. Вот она уже проезжает мимо угла, где стоит Вальтер.
Забыв всякую осторожность, он подошёл к краю тротуара и в смятении глядел на машину, увозившую его родителей. Машина подавала гудки. Мысли кружились вихрем в голове Вальтера.
Когда машина сворачивала за угол, отец увидел Вальтера. Он твёрдо посмотрел ему в глаза.
Что это значило?
В глазах отца словно вдруг вспыхнул свет. Он кивнул Вальтеру. Очень осторожно, коротко, но Вальтер отчётливо видел: отец кивнул ему. Потом сразу отвёл глаза в сторону.
Синяя машина исчезла из виду. Только сейчас Вальтер осознал до конца весь ужас случившегося. Он заплакал, громко, безудержно. Прохожие оборачивались и глядели на него. Вальтер не замечал этого.
— Что же мне теперь делать? — всхлипывал он. — Мать, отец, что же мне…
В отчаянии он бегал по улицам, пока ему не пришло в голову, что надо ведь что-то предпринять. Он вытер слёзы и стал напряжённо думать. Пойти к дяде Фрицу? Он близкий друг отца. Отец его очень уважает. Вальтер знал это. Дядя Фриц давно уже не бывал у них дома, но отец часто говорил: «Дядя Фриц передаёт тебе привет».
Дядя Фриц жил на Дунайской улице. Вальтер бросился бежать — бегал он быстро. Но уже издали он заметил, что перед домом стоит большая синяя машина. Трое людей в коричневых рубашках вталкивают в неё дядю Фрица. Руки и ноги у него связаны, сам он идти не может.
Вальтер понял, что происходят страшные события. Страшные не только для его отца, матери, для него самого. Он вспомнил…
Это было вечером, три года назад, в 1933 году. Мать подошла к его кровати. Она плакала.
— Что с тобой, мама?
— Отец… — всхлипнула она.
— Что с отцом?
Вальтер понял не всё из того, что она шептала ему на ухо, — она всё плакала, иногда целовала его. Но главное он понял: отец делает что-то запретное, и это тайна.
— Не проболтайся, если тебя будут спрашивать. Ни про красные флаги, ни про то, что был пионером, ни про Первое мая, ни про Эрнста Тельмана, ни про Ленина… И слово «товарищ» теперь тоже говорить опасно.
— Я ничего не скажу, мама. Не плачь!
Отец тогда всё-таки вернулся домой. Очень поздно. Он был бледный, усталый, но всё чему-то радовался.
— На этот раз кое-как выпутался, — сказал он, смеясь. — Он расцеловал их обоих. — Так просто им с нами не разделаться!
С тех пор Вальтер внимательно следил за всем и многое понял сам, без объяснений.
В полном отчаянии он сел на скамейку в сквере и задумался. Теперь он один в Берлине, один на свете. Он всхлипнул. Что сделают с матерью и отцом? Куда ему деваться? В квартиру возвращаться нельзя, там засада. Идти им прямо в руки? Нет!
Вальтер сжал кулаки. «Так просто им с нами не разделаться!» «Сопротивление!» — так всегда говорил отец. Это был его девиз.
Он вспомнил один случай. Давно уже это было, года четыре назад, может и больше. Рабочие Нойкёльна хоронили трёх убитых антифашистов. Отец тоже нёс гроб, вместе с другими. Море знамён и цветов колыхалось вслед за ними. И тут налетела полиция. Она начала разгонять траурную процессию. Гробы были сброшены на землю. Но и шлемы полицейских катились в тот день по улицам Нойкёльна.
«Долой фашистов! Да здравствует единый фронт рабочих против фашизма и войны!» — скандировала толпа.
А теперь фашисты увезли в тюрьму отца и мать. Значит, они так сильны, эти фашисты?
И вдруг Вальтер вспомнил слова отца: «В Праге узнают…»
Так как же звали этого типа, которого гестаповец позвал в квартиру? Вальтер закрыл глаза — он изо всех сил старался вспомнить фамилию. Ах да — Берт Вендлиц! Вот как его зовут! Вальтер вскочил со скамейки.
«В Праге узнают, что Берт Вендлиц — шпик», — сказал отец. И повторил это два раза.
Перед глазами Вальтера возникла картина: вот отец проезжает мимо него в синей машине… Как он посмотрел, как кивнул!..
Мальчика вдруг охватило страшное волнение.
Берт Вендлиц — человек, который предал его отца, дядю Фрица и, может быть, ещё многих других.
Вальтер нахмурился. Да, они об этом узнают!
Но с кем ему поговорить? Нужен друг, настоящий друг, добрый, готовый помочь. Кто же у него ещё есть?
Фриц Редлов? Но его брат носит теперь коричневую рубашку. Вилли Бенц? Он рассказывает о своём брате таинственные истории — тот испытывает новый опасный вид самолётов для самого Геринга.[6] «Вы будете первыми, когда начнётся, — сказал Геринг брату Вилли Бенца, — вы должны рвануть, как черти!» Когда Вальтер рассказал это своему отцу, тот зло усмехнулся: «Но и самим чертям не войти в Москву!»
Нет, ни тому, ни другому он не может довериться.
Но вот — Уши!
Уши — да, ей можно. Она его не предаст. Она умная. Вместе они уж найдут какой-нибудь выход.
Со всех ног Вальтер бросился к Уши. Когда он свистнул, в окне тут же показалась ее весёлая курносая мордашка. Она вприпрыжку сбежала вниз по лестнице.
— Что случилось?
— Пойдём сядем на скамейку.
Вальтер решил сказать ей всё. Он сел с ней рядом и подробно рассказал, что произошло.
Уши слушала его с изумлением, лицо её было очень серьёзно. Она взяла Вальтера за руку, когда он рассказывал, как синяя машина сворачивала за угол. С минуту она подумала. Потом сказала:
— Тебе надо ехать в Прагу.
— Да! Я и сам так думаю, — ответил Вальтер. — Но у меня нет денег. Я никого не знаю в Праге, ни одного человека. Вот у меня двадцать пфеннигов, как раз на две булочки.
Оба задумались.
— А далеко это — Прага? — спросил Вальтер.
Уши крутила кудрявый хвостик своей косы. Она соображала.
— Погоди, — сказала она. — Прага — это где-то там, справа внизу — я видала её один раз на карте. Знаешь что? Я сейчас принесу атлас, и сперва мы найдём Прагу. Тебе нужно скорей убираться отсюда, а то тебя отправят в приют для сирот.
— В приют? — в ужасе переспросил Вальтер.
— Подожди, я сейчас вернусь.
Уши уже бежала вверх по лестнице.
«В приют для сирот, — думал Вальтер. — Не пойду я ни в какой приют. Никогда!»
Он снова всхлипнул, но тут же заставил себя побороть слёзы. Нет, он найдёт путь в Прагу. И в Праге будет упорно искать, пока не разыщет тех, о ком говорил отец.
Уши уже бежала вниз, размахивая атласом.
Она принесла и свою копилку — розовую свинку и трясла ею так, что внутри у неё тарахтело.
— Сейчас мы первым делом прикончим свинью, — сказала она, еле переводя дыхание, и тут же, найдя на земле камень, разбила копилку. — Вот тебе деньги на дорогу! Только хватит ли?
Они сосчитали деньги — восемь марок тридцать четыре пфеннига. Уши сунула деньги в карман Вальтеру и с серьёзным видом раскрыла атлас.
— Вот Берлин. Мы в Берлине.
— А вот Вена.
— Нет, это слишком далеко. Сперва, видишь, тут Дрезден…
— А, вот она, Прага! Между ними — Шандау. Там у меня тётя! — обрадовалась Уши.
