— Надоел, — обычно объясняла она подругам. Но сейчас она хотела, чтобы этот мужчина оставался с нею до конца жизни. Сорокалетние женщины видели этот конец далеко за восемьдесят. Она не могла бы объяснить, но чувствовала, что этот охранник станет не только ее мужем, но и партнером. Сейчас, наверное, многие уже знали, что у Продюсера появилась пипетка, и поэтому она должна первой объявить всем о своем уходе от Продюсера.
Осталось снять всего несколько эпизодов из фильма «Пансионат для богатых». Федор уже наладил охрану. Теперь она называла его по имени без отчества, и такая форма предполагала и мгновенный переход на официальные отношения. Сейчас он заканчивал ремонт бывшего санатория.
— Нужны большие деньги, — сказал он еще в первые дни, когда пересчитал смету, составленную директором фильма. — На мелком воровстве денег от съемок фильма можно будет сделать только косметический ремонт.
— Что ты предлагаешь?
— Уволить директора.
— За что?
— За то, что он не привлек денег на реконструкцию, а только воровал по-мелкому, ухудшая изобразительную часть фильма и не улучшая реконструкцию будущего пансионата. Кстати, ты ему предложила долю от будущих доходов?
— Я ему обещала должность директора пансионата.
— За обещания работают только идиоты. Это еще одно подтверждение, что он идиот.
— У него нет денег, чтобы вложить в пансионат.
— Значит, как партнер он не нужен.
— У меня тоже нет больших денег.
— Я найду деньги, но тогда я участвую в доходах.
— Закрытое акционерное общество? — поинтересовалась она.
— Формы могут быть разными, но контрольный пакет акций останется у вас. Это разумно. Вы — главная приманка или, как бы сказали молодые, главная фишка. Владелица — известная актриса! Значит, будет культурное обслуживание и вряд ли станут воровать на кухне.
— Я о вас ничего не знаю, — сказала она. — В военном комиссариате, несмотря на все мои связи, мне не удалось узнать даже вашего бывшего звания.
— Я подполковник. О моих деловых качествах вы можете справиться в Главном разведывательном управлении Генерального штаба. Но запомните, когда офицер уходит в отставку подполковником, значит, он звезд с неба не хватал, но и не полный идиот, если дослужился до подполковника. Я толковый работник даже и вне армии, можете обо мне узнать у вице-губернатора, и с губернатором я знаком, но он все-таки посматривает на меня свысока: он генерал, а я подполковник. Берите меня в партнеры, не пожалеете…
— Мне надо несколько дней на размышление, — сказала Поскребыш.
Нескольких дней не хватило, добывать сведения о нем оказалось трудно даже при ее связях.
Но она узнала, что у него в области есть свой бизнес — небольшая лесопилка — и акции кирпичного заводика.
У нее были знакомые генералы. В министерстве обороны ей подтвердили, что он действительно из ГРУ, теперь на пенсии, живет в деревне в доме покойных родителей. Ему предлагали стать директором крупного московского отеля, потому что у него был опыт: в какой-то стране он был владельцем отеля.
— Значит, он богатый? — осведомилась она.
— Вряд ли, — ответили ей. — Не те были времена, чтобы разрешали разбогатеть, а отель, скорее всего, был прикрытием, а сейчас этим отелем якобы владеет тот, кого послали на его место.
И она поняла, откуда у него интерес к пансионату, — может быть, он знал и любил такой бизнес.
— Пригласите меня в гости, — попросила она подполковника.
— Когда?
— У меня сейчас все вечера свободные.
— Тогда сегодня я пришлю за вами машину.
— Я приеду сама, я знаю деревню, в которой вы живете.
Его дом не отличался от других деревенских домов. Такой же забор из штакетника, может быть, чуть выше, чем у остальных. Колодец во дворе. Хлев для скота, сарай. Но в доме стояла удобная шведская мебель, деревянная, не крашеная. Ее поразила кухня со всеми рекламируемыми сегодня приспособлениями: двухкамерный огромный холодильник, набор соковыжималок и кухонных комбайнов, но особенно ее обрадовала посудомоечная машина.
Вино было чилийским, но хорошего качества, много овощей и жареная рыба.
— Сам наловил утром, — объяснил он.
— Удочкой, спиннингом? — спросила она.
— Браконьерствую сеточкой, — признался он.
Они поговорили о кино. Он хорошо знал испанское и португальское. Кроме Южной Африки он, вероятно, поработали в Южной Америке.
По тому, как он смотрел на нее и вроде бы невзначай прикасался, она поняла, что он хотел, чтобы она осталась.
— Я перебираю с вином, — сказала она.
— Я тоже. Но мы найдем кого-нибудь, кто вас отвезет.
— А я могу переночевать у вас? — спросила она.
— Конечно, — ответил он. — Где вам постелить?
— Стелите у себя, все равно этого не избежать, — ответила она.
— Я бы не хотел этого избегать. Мне очень понравился ваш ответ…
Она не поняла, был ли он нежным или опасался, что не справится со своей ролью. Она не любила сексуальных прелюдий и если хотела мужчину, то желала, чтобы все произошло сразу и длилось не очень долго. От сексуальных упражнений она уставала. Утром ей захотелось уже совсем стремительного секса. Он понял и обрадовался этому. Все получится, решила она, придется только немного приспособить его под себя. Продюсер про нее знал все, и она всегда радовалась, что ему ничего не надо объяснять. Ничего, обучу и этого, решила она.
Она отсмотрела весь отснятый материал, и поняла, что получается средний фильм с минимальным прокатом, но телевизионные каналы его купят. Доход будет минимальный.
Она знала, что Продюсер и Секс-символ снимали непрерывно, догоняя упущенное время. Ей очень хотелось посмотреть отснятый материал.
— Мне надо посмотреть, что получилось у них, — сказала она Ассистентке, а с недавних пор Второму режиссеру.
— Это невозможно, пленка под двойной охраной, они боятся, что пираты снимут копию.
— Мне надо посмотреть, что получилось у них, — повторила она.
— Интересно получилось.
— А как она?
— Впервые без дураков хороша. Она попросила меня сделать ей копию на ВХС. Я дам тебе эту кассету, но смотреть будешь в моем присутствии.
— Ты и мне уже не веришь?
— Мне слишком хорошо платят, чтобы верить, и к тому же она пригласила меня на вторую картину.
— Она собирается делать вторую картину? О чем?
— Я дала слово.
— Дала слово, держи его. Где будем смотреть?
— У меня в кабинете. У меня теперь свой отдельный кабинет, — не могла не похвастаться Ассистентка.
Они прошли в кабинет, Ассистентка закрыла дверь на ключ и вставила кассету в видеомагнитофон.
Поскребыш была профессионалом и через десять минут поняла, что фильм хороший, а может быть, и замечательный. Теперь она будет играть матерей, подумала Поскребыш, хотя еще две-три картины может играть и любовниц. Еще она подумала, что Секс-символ, пожалуй, актриса лучше, чем она, впервые подумала так за двадцать лет. Соревнование и соперничество между ними закончилось. Она будет заниматься пансионатом и Актерским агентством, а года через два-три Секс-символу тоже придется менять род деятельности. Может быть, она станет режиссером, может быть, продюсером. Если бы она знала, чем заканчиваются все страсти и интриги. Конечно, и она, и Секс-символ не уйдут на пенсию, как работницы с «Трехгорки», они будут сопротивляться, теряя с таким трудом завоеванные позиции. Наверное, в последний раз Поскребыш пожалела, что не имеет детей, сейчас могла бы заниматься внуками.
— Узнать, про что она будет снимать кино? — спросила Ассистентка.
— Не надо, — ответила она и подумала: — «Неужели я проиграла?» И решила, — нет, не проиграла. Недавно она читала книгу про войну, где генерал всегда говорил: мы отступили на заранее подготовленные позиции. А она заранее подготовила другие позиции: сначала — Актерское агентство, а теперь пансионат, партнера и, может быть, даже мужа. Женщине в сорок лет дай бог с этим справиться.
