— Чего тут думать, если даже ты почувствовала, хотя видела ее не больше двух раз!

— Три раза. Они все спят с секретаршами, но не все женятся на секретаршах, — заметила Елизавета.

— Не все, но многие…

— Раньше, когда мужик женился на секретарше, то ставил на себе вечное клеймо: «Что с него взять, он же женился на секретарше». У таких людей прекращался карьерный рост.

— Сейчас на это никто не обращает внимания.

— А если я ему скажу: давай обсудим сценарий, а он мне ответит: а пошла бы ты, Лиза, подальше, когда напишу, тогда и обсудим?..

— А ты не говори, что надо обсудить сценарий. Скажи, что надо встретиться.

Пухленькая, голубоглазая, с белокурыми кудряшками, со вздернутым носиком, она в пятилетием возрасте бойко читала стихи, в десять лет пела «Валенки» из репертуара певицы Лидии Руслановой, и родители верили, что она станет артисткой. К семнадцати годам, когда заканчивала школу, она вытянулась и уже носила лифчик четвертого размера, до которого добирались только сорокалетние и родившие по двое-трое детей.

Может быть, ее взрослое тело и привлекло старого актера, который набирал курс в Институте кинематографии. Он понял, что ошибся, в конце первого курса, но она уже понимала, что нравится актеру, и, найдя повод, приехала к нему домой, зная, что его жена, актриса, на киносъемках в Ялте. В общежитии ее научили надежным способам предохранения. Так она стала любовницей мастера актерского курса. Он не отчислил ее и после второго курса. Два оставшихся года она протянула; в дипломном спектакле мастер дал ей роль, где нужно было петь, и за неплохое пение ей многое простили и выдали диплом.

Она показывалась в пяти московских театрах, но ее не взяли нигде. Некоторое время она получала актерскую зарплату в Театре киноактера и озвучивала монгольские и вьетнамские фильмы: у нее был высокий голос, а режиссеры дубляжа считали, что такими голосами должны говорить восточные женщины.

Однажды ее пригласили сниматься в эпизоде у начинающего режиссера. На режиссера-постановщика она не произвела никакого впечатления, но понравилась второму режиссеру, который выполнял всю подготовительную работу за режиссера-постановщика. Второму режиссеру было за сорок. Невысокий, очень требовательный к другим, он был снисходительным, когда у нее не получалось, и даже репетировал с нею отдельно.

Второй (она так и называла его — Второй) пригласил ее к себе домой в двухкомнатную кооперативную квартиру. Квартира ей понравилась, потому что она снимала комнату в коммунальной квартире и спала на старом диване. У Второго была удобная большая кровать. Она стала жить у Второго, а когда он предложил ей выйти замуж, согласилась. А чего не выйти? Больше не надо было снимать комнату и постоянно думать о заработке. У Второго была хорошая репутация, и его постоянно приглашали на съемки фильмов. Он не пил, был четок, помнил все, что требовалось для съемок, и никогда не конфликтовал с режиссерами-постановщиками, однажды решив, что если он второй, то с первыми, даже бездарными и пошлыми, спорить не стоит. И она стала сниматься — в каждом фильме находилось несколько эпизодов с участием подруг, сослуживиц, соседок главной героини или дальних родственниц главного героя.

На съемках одного из фильмов у нее возник роман с оператором-постановщиком. Она не знала, что у оператора на каждой картине возникает роман с актрисами на неглавных ролях, и почему-то решила, что оператор в нее влюблен и готов уйти от жены. Но оператор от жены не ушел, а Второй не простил ей такой откровенной измены. Они разменяли двухкомнатную квартиру на две однокомнатные. В это время в Ташкенте Режиссер снимал фильм, и ему требовался ассистент по актерам в Москве. Так она стала ассистентом Режиссера. Она связывалась с актерами, отправляла их на съемки, находила замены и показала себя исполнительной и четкой. Режиссер пригласил ее и на другую свою картину. Конечно, она переспала с Режиссером несколько раз, но секс Режиссера привлекал только в промежутках между работой, а когда он не работал, то жил дома, и жена отслеживала каждый час его пребывания вне дома.

Режиссер снимал в основном в Средней Азии, а сниматься в жару в Ташкенте или Душанбе — удовольствие ниже среднего, да и деньги не такие уж большие. Режиссер снимал фильмы, которые на кинофестивали не посылали, премий за них не давали. Но она всегда находила актеров, в основном из Театра киноактера, еще никому не известных или когда-то давно известных всем, а сейчас пьющих или больных. Но если организовать съемки так, чтобы роль можно было отснять за неделю, то неделю выдерживал и алкоголик, и больной.

Сейчас, когда бывшие союзные республики стали самостоятельными государствами и кино снимали национальные кадры, ее Режиссер уже давно был в простое и она тоже. Конечно, она подрабатывала дубляжем, но приглашали редко. Она уже полгода не платила за квартиру и подсчитывала, во сколько ей обойдутся штрафные санкции жилищно-коммунальной конторы.

В начале года, когда начинаются подготовительные периоды на многих картинах, она надеялась, что если кто-то из ассистентов заболеет, то пригласят ее, но никто не заболел, не забеременел, не попал в автокатастрофу. В начале лета начались съемки сразу семи фильмов и пяти на студии имени Горького, но режиссеры были все в возрасте, имели постоянные группы, пробиться в которые было невозможно.

Она и сама держалась за своего Режиссера, который заменял многим одиноким женщинам и мужа, и брата. Когда он начинал снимать фильм, то собирал постоянную свою команду и работа начиналась сразу, все знали слабости и сильные стороны каждого.

Но прошли зима, весна и лето, Режиссер не звонил, а когда звонила она, то он говорил, что пишет мемуары. Впереди были осень и зима, и никаких предложений.

Она продала все, что можно было продать в комиссионном магазине. Ее подруга убирала квартиры у новых русских и устроила ей уборку одной из квартир. Но во время уборки к хозяйке заехала Секс-символ. Она ушла в дальнюю комнату, потом долго мыла ванную и туалет, только чтобы не встретиться с Секс-символом. Она училась с нею и с Поскребышем на одном курсе, поняла, что конкурировать на экране и сцене с ними не сможет, но вот в постели — вполне. Она спала с актером, за которого Секс-символ вышла замуж, она спала и со вторым мужем Секс-символа, Режиссером, а один из мужей Поскребыша хотел даже уйти к ней, но ушел к другой.

Она встала поздно, выпила кофе и вышла на балкон покурить. Ей вдруг захотелось плакать. Неужели в тридцать семь лет закончилась жизнь и ничего больше не будет? И тут зазвонил телефон. В первой половине дня, когда люди работают, ей звонили редко. Голос Режиссера она узнавала еще до того, как тот произносил первое слово. Он всегда выдерживал паузу, прежде чем сказать это первое слово. Тоже режиссура.

— Приезжай в продюсерскую компанию и возьми сценарий «Деловая женщина» у Толстых.

Хорошему ассистенту не надо объяснять, где находится компания и кто такой Толстых. И совсем не потому, что она училась в институте в те же годы, что и этот толстый тогда мальчик. Она знала всех актеров, которые учились за двадцать лет до нее и через двадцать лет после нее.

Она встала под душ. Ванную комнату вместо плитки она облицевала зеркалами. Со всех сторон на нее смотрела молодая женщина с крепкой и совсем не жирной попкой, округлым животиком, который еще возбуждал мужчин. Конечно, не помешало бы подтянуть грудь и убрать намечающуюся складку под подбородком. Будет работа, будут деньги — сделаю подтяжку, подумала она.

Из душа она вышла молодой и стремительной. Достала легкие шелковые трусики, которые не просматривались под платьем, надела чулки, туфли, которые надевала только раз прошлой осенью, и они смотрелись, как новые.

Кожаная сумка-портфель, слегка поношенная, как и положено быть дорогим кожаным сумкам, часы, к сожалению, советские, стандартные. В сумку побросала сигареты, зажигалку, записную электронную книжку, флакончик пробных духов, гигиенические салфетки, пачку из двух презервативов. Начиналась работа, и надо было быть готовой к неожиданностям, иногда даже приятным.