Он посмотрел на нее долгим взглядом.

– Пусть будет так, – согласился Антонио. – Завтра я заеду за тобой, и мы поедем смотреть дом.

…Антонио вызвал шофера и повез Ракель в гостиницу. Они вошли в пустой номер и, не находя себе места, так и стояли друг против друга…

– Может, тебе это покажется слишком, – сказала Ракель, – но знаешь, чего бы я больше всего хотела?

– Чего?

– Чтобы ты пришел ко мне и сказал: «Прости меня за то, что я сомневался. Я тебе верю, потому что, потому что…»

– Если бы я не любил тебя, я бы ничего этого не делал.

– Ты это делаешь ради ребенка.

– И ради тебя тоже, – Антонио нежно взял ее руки, поднес к губам, – потому что ты для меня многое значишь. Ты мне не веришь?

– Не хочу опять тешить себя иллюзиями.

– Опять?

– Да. Как тогда, когда ты сказал мне, что влюбился в меня.

– Позволь мне объяснить тебе, Ракель. Когда ты ушла из дома, не взяв ни денег, ни вещей, которые я тебе покупал, я подумал, что не каждая женщина стала бы так себя вести. Значит, у тебя есть достоинство и гордость. Как бы там ни было, для нашего с тобой общего спокойствия, обещаю тебе, что выясню всю правду.

– Но ты бы мог подумать, что я делаю это из какого-то расчета, играю с тобой, – Ракель с вызовом смотрела на Антонио.

– Да, мог, но я подумал про достоинство и гордость. Она благодарно и нежно посмотрела на него: что-то произошло, Антонио начинает понимать и… верить ей…

– Ты меня любишь? – тихо спросил он, шагнув к ней.

И увидел, что она шагнула к нему навстречу.

– Я не могу без тебя…

– Я тоже, Ракель…

В номер заглянула Марта и, увидев обнимающуюся пару, попятилась.

– Простите…

– Я уже ухожу… Соберитесь, завтра я заеду за вами, – сказал он, выпуская из объятий Ракель.

– До встречи, – сказала Марта. – До встречи.

Все в гостиной с нетерпением ожидали возвращения Рамона. И когда тот сказал, что сеньор Антонио приказал приготовить комнаты для Ракель и ее родственников, Виктория попросила Рамона передать ее служанке, чтобы та уложила ее вещи.

Все стали уговаривать ее остаться, потому что это, как заметила Камила, «только развяжет Ракель руки». Но Виктория была неумолима. Она поднялась к себе, чтобы проследить за служанкой. И вскоре, расстроенная, едва попрощавшись с оставшимися, села в машину и назвала шоферу адрес Максимилиано. В машине она разрыдалась и так, плача, вошла к Максимилиано.

– Мама, что случилось? Рассказывай! – бросился к ней Максимилиано.

– Ракель… вернулась домой, – сказала она, стараясь справиться с рыданиями. – Это ужасно, безобразно! Зачем только эта женщина явилась в наш дом? – причитала Виктория.

– Ладно, мама, пожалуйста, потом расскажешь, как все ужасно, а сейчас скажи мне, что произошло?

И борясь со слезами, она рассказала ему о примирении Антонио и Ракель, о гневе Антонио, узнавшего, что Макс заявляет, что ребенок его, что завтра Антонио начинает искать дом для них с Ракель. И еще, Антонио требовал адрес Макса…

– Я хочу защитить тебя, сынок, – Виктория поднесла платок к глазам. – Ах, зачем ты только связался с этой женщиной?

Максимилиано в ярости повернулся к матери:

– Потому что я люблю ее, мама, я ее люблю! Ты можешь понять?

– Нет, не могу, Макс. Это безумие, и все может кончиться трагедией, сынок.

И Виктория снова разрыдалась, а через час, приоткрыв дверь в комнату сына, увидела, что Макс сидит, с отчаянием взявшись за голову…

Клаудио припомнил, как изменилось бесстрастное лицо Родриго, когда он сказал о Мерседес и ее брате, и решил разузнать о них подробнее. Тем более, что он обещал Габриэлю какой-нибудь подарок. Поэтому на следующий день, купив недорогой плейер, Клаудио вновь отправился в клинику доктора Пласенсиа.

Поздоровавшись с Габриэлем и спросив его о здоровье, он протянул ему небольшую коробку. Габриэль открыл ее и ахнул:

– Вот это вещь! Большое спасибо.

Они немного поговорили о кассетах и музыке, потом о запаздывающей вечно сестре и, наконец, об их несчастье и о Роберто Агирре. Видел ли его когда-нибудь Габриэль? Юноша заволновался и повторил то, что отвечал уже многим в этой комнате: он никогда не видел этого человека, но уверен, что он недостойный человек и обманул их, сказав, что никто из-за его заявления не пострадает…

Клаудио помолчал. Что-то тут не связывалось: если этот Агирре сообщник Ракель, то зачем ему было доставлять неприятности ее семье и ей самой? Вот если бы на место этого неведомого Агирре подставить Макса, все сошлось бы в лучшем виде… Значит, пока нужно молчать, наблюдать и накапливать факты. Поэтому он сказал:

– Я хочу, чтобы все это осталось между нами. Думаю, за всем этим стоит Максимилиано, брат Антонио Ломбардо. Я бы хотел, что ты выведал всю правду у твоей сестры. Не для того, чтобы обвинить Макса, он мой родственник, а чтобы не дать ему опять строить козни против Ракель.

– Против жены сеньора Ломбарде?

– Дело в том, что Максимилиано влюблен в нее. Понимаешь? Поэтому и надо выяснить, он ли это был. Чтобы помочь ей.

Габриэль согласно кивнул и снова посмотрел на дверь, где же, наконец, Мерседес?

Но сегодня Мерседес так и не удалось навестить брата, ее саму навещали незваные гости. Сначала ворвался Кот и потребовал, чтобы она выложила начистоту все, что ей известно о Роберто Агирре. Пока они препирались, в дверь снова постучали, – и Кот, достав пистолет, еле успел спрятаться за занавеску, – в комнату вошел Антонио Ломбардо. Его интересовала Хулиа, теперь он знал, что именно она познакомила Мерседес с Роберто Агирре. Девушка поняла, что ей остается только признать это.

Но сеньор Ломбардо хотел знать больше: кто познакомил Хулиу с Агирре. Мерседес замялась, но Антонио быстро напомнил ей о брате, который уже одной ногой за решеткой, и Мерседес ничего не оставалось, как назвать человека по имени Луис…

Антонио прикоснулся к усам, что бывало с ним в минуту раздумий, и, взяв девушку под руки, потянул к двери: ну, где живет твоя подруга?..

Не зная, радоваться ей или огорчаться, она села в машину и утонула в мягких подушках. Никогда еще не доводилось ездить в такой машине! Остановившись неподалеку от дома Хулии – большая машина не смогла въехать в узкий тупичок, – они подошли к ее дому. Ворота были закрыты. Проходившая мимо девушка сказала, что Хулиа вчера уехала к своему мужу.

– И даже не зашла ко мне попрощаться? – не смогла сдержать своей обиды Мерседес.

– Пошли к тебе, – предложил Антонио.

– Нет, нет… – заволновалась Мерседес. – Там Кот.

– Что за Кот? – спросил Антонио.

– Ну, тот тип, что украл деньги у Чучо.

– И он был там, когда мы разговаривали?

– Да, он спрятался за занавеской. У него пистолет.

– А у тебя с ним что за дела? – продолжал ее расспрашивать Антонио.

– Он угрожал мне, чтобы я не говорила Чучо, где он живет. А сегодня пришел спросить об этом Роберто Агирре. Сеньор, я боюсь туда возвращаться! Кот убьет меня теперь!

Антонио немного подумал.

– Хорошо. Ты подождешь меня в машине, а я зайду посмотреть, там ли еще Кот. Потом я отвезу тебя ко мне, ты поживешь несколько дней в моем доме.

…В доме Мерседес, конечно, уже никого не было.

По дороге домой Антонио, оставив Мерседес в машине, заглянул к Пабло.

Памела открыла ему дверь, позвала брата и тихонько пристроилась в кресле, внимательно прислушиваясь к разговору мужчин, хотя и не все в нем понимая. Кто, например, этот Роберто Агирре, который, сказал брат, как-то связан с Котом и который, у нее перехватило дыхание, похож на Максимилиано – так, вроде бы, сказала сеньору Антонио Ракель. А мужчины, не обращая на нее внимания, продолжали свой разговор…

Проводив Антонио, Пабло торопливо оделся и ушел. Памела бросилась к телефону, и, услышав знакомый хрипловатый голос, с волнением изложила причину своего звонка.

– Знаете, я очень беспокоюсь, – сказала девушка, – Ваш брат был сейчас у нас и говорил с Пабло, они говорили о разных вещах, – она сосредоточилась и продолжала. – Мой брат думает, то, что случилось в Гвадалахаре, и то, что происходит сейчас, очень похоже. А что там случилось?