Генерал поднялся и вышел, оставив Ричардсона в кабинете одного. Полковник сел на генеральское место, положил перед собой лист бумаги и стал писать рапорт об отставке.

Генерал догнал Бакстера уже на летном поле, где тот собирался сесть в самолет.

— Слушай парень, — сказал он. — Слушай и запоминай. Теперь ты обязан добыть мне этого профессора во что бы то ни стало. Если ты этого не сделаешь, то можешь прощаться с карьерой. У меня хватит влияния, чтобы это устроить. Поэтому ты должен очень постараться.

— А что случилось, генерал? — спокойно, но крайне холодно поинтересовался Бакстер.

— У нас появились доказательства, что этот Лемье сам угнал спутник. Только перуанцам об этом говорить не надо. Оставим на крайний случай. Вы должны запомнить главное, — генерал опять вернулся к вежливому обращению, — профессор мне нужен. Теперь он нужен лично мне, и я его достану, чего бы мне это ни стоило.

— Я ничего не могу обещать, генерал. А ваши угрозы для меня — пустой звук. У меня тоже достаточно влияния, чтобы не бояться вояк, слишком много о себе возомнивших.

Генерала охватило желание стащить дипломата с трапа, врезать ему хорошенько в морду и отправить вон с базы «Флеминг», а в Перу послать группу военных. Но время было слишком дорого.

Дуглас молча развернулся и пошел обратно, а Бакстер полез в самолет. Генерал был зол, а на губах дипломата играла ехидная улыбка.

Генерал перуанской армии Доминго Мартинес не был родственником Мануэлы Мартинес, путешествовавшей на бальсовом плоту «Хейердал». Просто Мартинесов в испаноязычной Америке примерно столько же, сколько в Бразилии донов Педро и диких обезьян, вместе взятых.

Различие между генералом Доминго и Мануэлой заключалось хотя бы в том, что отважная путешественница была почти чистокровной индеанкой, тогда как генерал гордился толпой своих испанских предков, среди которых были, кажется, даже идальго из королевского рода.

Тем не менее генерал Мартинес относился к Испании примерно так же, как какой-нибудь американец по фамилии О'Брайен относится к Ирландии. Родина предков и только.

Сердце генерала Мартинеса было навсегда отдано Перу, где родился он сам и как минимум двадцать поколений его предков. Основатель перуанского рода Мартинесов прибыл в Страну Инков еще во времена конкистадоров.

Генерал Мартинес любил Перу и ненавидел Соединенные Штаты. А тот факт, что он являлся начальником генерального штаба перуанской армии, свидетельствовал о том, что это его отношение к главной державе Американского континента в действующем правительстве Перу не считают чем-то предосудительным.

Конечно, президенту страны не хотелось бы ссориться с американцами. Все-таки США — крупнейший торговый партнер Перу. Однако в последние годы между странами наметилось некоторое охлаждение. Американцы слишком уж любят совать свой нос в чужие дела, а перуанцы — народ свободолюбивый. А особенно свободолюбивы правители перуанского народа, которые считают, что плясать под дудку Дяди Сэма — это значит уронить собственное достоинство.

Особенно руководители Перу стали ценить свое достоинство после того, как их страна обрела нового больного друга в лице Японии. Страна восходящего солнца, как известно, тоже наплясалась под американскую дудку в послевоенные годы и больше не желает. Так что союзника страна Инков выбрала себе правильно. Вернее, правильно поступили жители этой страны, избрав президентом человека с японскими корнями и японской фамилией.

С тех пор президент сменился, и новый лидер носил вполне латиноамериканское имя Хавьер Бланке. Однако при новом главе государства линия на сближение с Японией и охлаждение отношений с США не только не пошла на спад, но, напротив, стала гораздо более явной.

Поэтому, когда госсекретарь Соединенных Штатов связался с перуанским президентом и изложил ему просьбу американского правительства о возвращении профессора Лемье на родину, действующий глава перуанского государства не дал сразу никакого ответа. А после совещания с членами правительства и начальником генерального штаба армии сообщил госсекретарю США, что, поскольку профессор Лемье попросил у правительства Перу политического убежища, не может быть и речи о его выдаче Соединенным Штатам без веских на то причин. Причины, которыми американское правительство объясняет свою просьбу, не кажутся перуанскому руководству достаточно вескими, вследствие чего вопрос о возвращении Лемье в США остается открытым.

Однако вскоре появились новые сведения. Посол США в конфиденциальной беседе сообщил министру обороны Перу, что профессор Лемье обвиняется в краже секретных документов и разглашении государственной тайны. Правительство Соединенных Штатов не хочет раздувать международный скандал и надеется, что перуанское руководство пойдет ему навстречу в деле возвращения Лемье на родину.

После этого сообщения начальник генерального штаба армии Перу генерал Мартинес спешно связался с сухогрузом «Эльдорадо» и выразил желание поговорить с профессором лично.

Этот разговор произвел на генерала столь сильное впечатление, что он немедленно помчался к президенту и имел с ним полуторачасовую беседу с глазу на глаз.

Сразу же после того как Мартинес вышел от президента, последний вызвал к себе посла Соединенных Штатов и крайне сухо и холодно заявил ему, что правительство Перу не считает профессора Лемье преступником и не видит оснований для выдачи его американским властям. Если же американский военный флот попытается захватить профессора силой, то это будет воспринято как пиратский акт со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— На пути в Перу находится представитель министерства обороны США, который везет доказательства. До их предъявления американский флот не будет предпринимать никаких активных действий, — сказал в ответ посол.

Фраза его показалась президенту Перу двусмысленной. Ее можно было понять и так, что после предъявления доказательств ВМС США начнут предпринимать некие действия, которые не сулят Перу или, по крайней мере, одному из кораблей перуанского торгового флота ничего хорошего. Во всяком случае, перуанский лидер почувствовал в словах посла скрытую угрозу.

Тем не менее президент не испугался. Он знал, что за его спиной не только Япония, которая скорее всего отмолчится в случае подобного конфликта, но еще и Бразилия, которая молчать не станет. А с мнением Бразилии в южноамериканских делах Соединенные Штаты с некоторых пор вынуждены считаться всерьез.

— Вы должны позаботиться о том, чтобы эти доказательства были как можно более убедительными, — сказал президент, и голос его был холоден, как антарктический лед.

Эта глава посвящается памяти Джанни Версаче, убитого психопатом (а может быть, профессиональным киллером) как раз накануне ее написания.

В принципе убить можно кого угодно, и никакая охрана не может этому помешать. Убийство Кеннеди доказало это со всей очевидностью. Да что там Кеннеди, он был совершенный профан, жареный петух ни разу его не клюнул вплоть до той знаменитой поездки в Даллас, и ухлопать его хоть из одной винтовки, хоть из трех было раз плюнуть.

После Кеннеди американские президенты, наученные горьким опытом, больше в открытых лимузинах не ездили. Но это не помешало какому-то психопату всадить несколько пуль в Рональда Рейгана. Чуть побольше меткости да немного везения — и Рейган как пить дать отправился бы на тот свет.

И ведь что характерно. Если убийца Кеннеди до сих пор точно не известен, и нельзя сказать, кто тогда стрелял — свихнувшийся на революционных идеях Освальд или киллер-профессионал, то про психопата Хинкли, пальнувшего в Рейгана, известно точно — никакой он не киллер, а обыкновенный сумасшедший.

Хороша страна Америка, если безбашенный псих запросто может подойти к президенту и всадить в него обойму на глазах у изумленной охраны.

Но и Россия, между прочим, не лучше. Правда, нашим психопатам, как правило, сильно не хватало меткости, а вот удачи было выше головы. Достаточно вспомнить того младшего лейтенанта, который палил в Брежнева и допустил только одну ошибку — перепутал лимузины. А хваленые советские спецслужбы в тот день допустили миллион ошибок, и будь летеха поудачливее, он вполне мог бы войти в историю как убийца Брежнева.