— Молодец, Рианоэль, вот так…

Я почувствовала, как оказалась в надежных руках принца, ощутила жар его тела, биение сердца и непонятную решимость, буквально исходившую от всего его естества. Что-то происходило? Но что? Не сейчас! Я вновь усилила давшие трещину внутренние щиты. Я не могла позволить себе думать о чем-либо, кроме бушевавшего в душе урагана силы.

— Это точно поможет?

Все-таки им вновь удалось привлечь к себе мое внимание. Еще бы! Сложно удержаться, когда в нескольких метрах от себя слышишь голос Ронуэрта ля Риддоуна, правителя расы людей.

— Да, — тон Посланницы не допускал возражений.

Да что тут творилось?!

— В любом случае, Дан сможет остановиться, если что-то пойдет не так, — это заявление Шилинэра отнюдь не прибавило мне оптимизма.

— Что… — договорить у меня не получилось.

— Тшшш… Все будет хорошо, лиарни, верь мне.

Верить ему? Сделав последнее усилие, я распахнула веки и встретилась взглядом с удивительными синими глазами Дарракши-Лан, жутковато блестевшими в свете зажженных факелов.

— Твои глаза… звезды… они вращаются…

— А твои чернее ночи, — улыбнувшись, Дантариэль нежно очертил кончиком пальца линию моих губ.

— Это все моя сила… — я говорила еле слышно.

— Да, — он наклонился ниже, остановившись всего в нескольких миллиметрах от моих губ. — И моя.

Этот поцелуй отличался от всего ранее мною испытанного. Он ласкал, успокаивал и приносил облегчение. Я даже не сразу поняла, что по щекам текли слезы, а руки запутались в густых волосах возлюбленного. Для нас не было никого, кроме друг друга. Он требовал — я подчинялась, он просил — я отдавала, он умолял — я с любовью выполняла все, что от меня требовалось. Дан пил излишки моей силы, как обычно выпивал жизненную энергию людей. Забирал через поцелуй боль и залечивал раны. Успокаивал и дарил наслаждение.

— Вот все и закончилось, любовь моя, — чуть отстранившись от меня, произнес Дарракши-Лан, как только я посмотрела на него все еще затуманенным после поцелуя взглядом, — мы победили.

— Госпожа Рианоэль, вы опоздаете!

— Ну поторопитесь же, а то все самое интересное пропустим!

— Я говорила, что не хочу никуда идти, и уж тем более на этот дуратский праздник! Сами виноваты, — резко отвернувшись от учениц, я раздраженно прошлась по комнате, и удрученно подумала, что убирать весь беспорядок, учиненный этими девицами, придется именно мне. — И вообще, что я там забыла?

— Как это "что"?! — на лицах Чувствующих было написано неподдельное удивление. — Так вашу же победу праздновать будут!

— Ну во-первых, победа была общей, а во-вторых, нечего здесь праздновать, — я вновь отвернулась, не дав им заметить промелькнувшей в моем взгляде боли. Да, мы победили, вот только какой ценой. Никогда мне уже было не забыть растерзанное тело Эрика, успевшего за подмогой, однако не сумевшего увернуться от смертоносной силы полукровок. Не выбросить из головы остекленевший взгляд Вейна. Братья, друзья, семья… Нас слишком много связывало, чтобы я могла улыбаться и с легкостью жить дальше. С детства я запрещала себе привязываться к другим, опасаясь боли потери. Видимо раньше я была мудрее.

— Мам, ты еще не готова?!

Обернувшись, я не смогла сдержать улыбки, глядя на маленькое чудо, грозно упершееся кулачками в бока и посматривающее на меня из-под недовольно сведенных бровей.

— Мааам!

— Может, ты все-таки сходишь на площадь с Крилом? — я вновь попыталась уговорить дочурку оставить меня в покое, заранее зная, что ничего у меня не выйдет.

— Ты обещала! — на меня укоряюще направили пальчик.

— Знаю-знаю, — пришлось тяжело вздохнуть и вновь посмотреть на платье, которое для меня откопали эти девчонки: длинное, белоснежное, с затейливыми узорами, похожими на те, что рисовал мороз в зимние деньки на окнах, и золотой вышивкой по краям подола, длинных рукавов и лифа. — Где вы его нашли?

— Крил принес, — слишком быстро ответила Лира, потешно шикнув на взрослых учениц. — Он сказал, что это тебе в подарок, — чуть нахмурившись, девочка снова обратила свое внимание на меня. — Тебе не нравится?

— Нравится, — вздохнув, я села на постель и провела рукой по мягкой теплой ткани, — но слишком уж шикарно.

— Тогда надевай, — дочь была непоколебима, — и накидку не забудь!

Выйдя через пятнадцать минут из своей комнаты в академии, где мы продолжали жить последние три недели после всех событий, я вымучено улыбнулась ожидавшей нас парочке. Крил и Рейна. С тех пор, как брат очнулся после плена, он уже ни на шаг не отпускал от себя Посланницу, буквально пожирая взглядом довольную девушку. Все-таки как мало нужно было нам для счастья — лишь знать, что твои чувства взаимны. И ему было абсолютно наплевать на то, кем она являлась, что еще больше трогало сердце отважной маленькой Посланницы.

— Какая ты красивая, Эль! — во взгляде подруги было столько восхищения, что я невольно смутилась.

— Моя сестренка! — с гордостью в голосе выдал Крилман, звонко чмокнув меня в макушку и взяв под руку. — Ну что, красавицы, покажем народу, как веселятся настоящие герои?

— Иди уже, герой, — усмехнувшись и взяв за руку светившуюся от радости дочурку, я позволила брату нас увести.

Много всего произошло за эти недели. Начну с того, что наутро после битвы в пещере проснулась я уже в своей комнате… и не одна. Дан не разжал своих объятий даже когда, распахнув дверь, к нам вбежала зареванная Лирица. Как объяснил он, часом позже, оставшись со мной наедине, чуть покусывая мою шею и исследуя руками обнаженное тело, девочка должна была привыкать стучать в родительскую дверь и дожидаться ответа. Ведь кто знал, чем мы могли заниматься в нашей спальне. Спорить с ним было бесполезно, ведь наследный принц умел таааак убеждать… А потом сказка кончилась, явив жестокую правду жизни. Ричард, как и говорила Посланница, погиб в бою, как и многие его последователи, а моя тетка была взята в плен вместе с уцелевшими. Они были уже приговорены. Отдать последнюю дань памяти погибшим пришли все: люди, оборотни, Дарракши-Лан, полукровки. Нас объединило горе, а в день казни сплотил гнев. Тело Эрика, возле которого безутешно рыдала мать… Ледяные губы Вейна, в которых больше не было жизни… Больше всего времени я провела возле него, Чувствующего, полюбившего меня всем сердцем и отдавшего жизнь ради спасения нескольких рас. Разве могла я предположить, что его не станет? Моего ученика, соратника, возможного спутника. Разве могла подумать, что карие глаза, с любовью и теплотой взиравшие на меня, навсегда погаснут? Именно я провожала его в последний путь и, поцеловав неподвижные губы, зажгла яростное пламя, очистившее тело и освободившее его душу от безжизненной оболочеки.

Наверное, это не правильно — схоронив одного дорогого тебе мужчину, забываться в объятиях другого. Но иначе я бы не смогла жить. И то, что я чувствовала к Вейну, нельзя было сравнить с тем, что пробуждал во мне Дантариэль. Чувствующий был схож с легким летним ветерком, способным унести все печали и невзгоды, заставить улыбнуться и почувствовать душевную теплоту. Дан же… Он был моим воздухом, тем, без кого я не смогла дышать, жить и идти по жизни. Он был тем, кого я выбрала, кого полюбила и кому доверилась. Он был моей жизнью. И тем больнее было мне узнать о его отъезде на свои земли всего через неделю, что мы провели вместе.

— Мам, смотри, там дядя Гор! — восторженный голосок Лирицы вернул меня в настоящее.

— Вижу, дорогая, — улыбнувшись дочери, я вновь посмотрела на наставника, что-то активно обсуждавшего с мужчиной, который находился к нам спиной. — Думаю, не стоит его пока отвлекать, как ты считаешь?

— ДЯДЯ ГОР!!! — на окрик громогласной малышки обернулась половина площади. И Грейгор в том числе.

— Ох, и кто это тут у нас? Неужели моя любимая девочка?! — ловко подхватив на руки подбежавшую к нему девчонку, Чувствующий довольно потерся щекой о ее волосы и поцеловал в щечку. — Ну, Ваше Величество, как вам наша малышка? Правда, она просто красавица?