Вот тут-то как раз боевики Корня ошибались по причине своей неинформированности.

«Трибунальщики» добрались до этой квартиры позже милиции, но раньше бандитов. И несколько дней назад в дверь позвонил молодой человек, желающий снять показания счетчика.

— Конечно, пожалуйста, — сказала ему Валентина Петровна, которая, несмотря на потрясение, вызванное побегом сына из части, вовсе не отошла от дел житейских и даже продолжала вести уроки в школе. Сказав это, она удалилась на кухню, и «электромонтер» (или как его еще назвать) имел предостаточно времени, чтобы установить в прихожей «жучок». «Трибунальщиков» интересовали тогда не столько бандиты, сколько местонахождение Аристарха. и они рассчитывали, что если мать знает, где ее сын, то она обмолвится об этом в разговоре с кем-нибудь. Второй «жучок» был поставлен на телефон, но не в квартире, а на распределительном щите. Таких приборов у «Трибунала» было немного, и пришлось даже отложить пару перспективных разработок. Сто тысяч долларов важнее. Охоте за этими долларами не смогли помешать даже огромные проблемы, возникшие после инцидента с гибелью милиционера. Более того — после этого найти пропавшие сто тысяч зеленых стало важно, как никогда. Очень скоро наблюдатели были вознаграждены. «Жучки» принесли первую информацию.

Валентина Петровна разговаривала по телефону с сыном, и содержание разговора ясно показывало, что она не знает, где тот находится. Что же, отрицательный результат — тоже результат. Зато теперь стало очевидно, что парень иногда звонит домой. Следовательно, его можно засечь. Стали пробовать — и довольно быстро получили сведения о том, откуда идет звонок.

Правда, сведения очень поверхностные и очень неприятные. Звонки оказались международными. А с определением конкретного источника возникли дополнительные трудности, которые большого значения уже не имели. Оправдывались самые худшие предположения. Чудновский сбежал с деньгами за границу. На самом деле, как известно, Чудновский никуда не сбежал — просто антишпионская приставка к его радиотелефону работала таким образом, что АОНы и более продвинутые приборы аналогичного назначения регистрировали международный звонок.

«Трибунальщики» знали о существовании таких устройств, но никак не предполагали, что беглый солдат Чудновский может ими пользоваться. А если бы и предполагали — что с того? Истинный источник звонка определить все равно нельзя. Тем не менее, наблюдение с квартиры Валентины Петровны снимать не стали — в надежде определить хотя бы страну, откуда идут звонки. Однако Арик звонил не особенно часто. Это из армии он писал маме каждый день, чтобы не сойти с ума, не отупеть и не озвереть. А теперь у него появились новые, гораздо более эффективные средства для снятия стресса. Так что к моменту приезда бандитов изыскания «трибунальщиков» не продвинулись ни на шаг. А теперь вот бандиты приехали и принялись разрабатывать остывший след, при этом путаясь под ногами у «Трибунала», чего агенты последнего, естественно, стерпеть не смогли. Переговоры тройки наблюдения с координатором заняли минут пять. Тот сообщил судьям, и они после короткого совещания решили этого дела так не оставлять. Еще несколько минут потребовалось, чтобы поднять по тревоге тройку ликвидаторов, и вскоре из Белокаменска выехала машина с двумя «трибунальщиками» и мотоцикл — с одним. Когда они приближались к дому Валентины Чудновской, бандиты как раз отъезжали от него. Их выпустили на шоссе и дали разогнаться. Ездить на скорости меньше ста километров в час любой порядочный бандит считает ниже своего достоинства. А если какой-то нахал на мотоцикле без номеров ни с того ни с сего обгоняет бандитскую машину — тут только держись. Оскорбленный водитель наикрутейшей иномарки издает звериный рык и вдавливает в пол педаль газа. Но у мотоцикла тоже мотор форсированный, и он снова догоняет иномарку. На шоссе впереди машин нет, а мотоциклист маячит слева. Бандит пытается оттолкнуть его бортом — на такой скорости верная смерть для наглеца — но мотоциклист уворачивается. За тонированным стеклом шлема не разглядеть, но бандиты пытаются и не сразу замечают в руке у мотоциклиста пистолет. Отставая, он всаживает несколько пуль в заднее колесо иномарки. Вернее, в цель попадает только одна пуля — но и этого вполне достаточно. Машина оседает на левое заднее колесо, идет юзом, переворачивается и начинает кувыркаться, словно какой-то великан пнул ее ногой. Вторая бандитская иномарка устремляется в погоню за мотоциклом, но оказывается в «коробочке» между ним и «трибунальской» машиной. Уходя из-под обстрела, бандитский шофер бьет по тормозам, его пассажиры вываливаются из машины и залегают — но «трибунальщики» вовсе не собираются их добивать. Машина и мотоцикл уносятся в сторону Белокаменска, оставляя бандитов в сильном недоумении.

— У этой бабы крутая «крыша», — с неподдельным удивлением докладывает старший из уцелевших бандитов Корню через несколько минут.

— Ты в своем уме?! — орет в ответ Корень. — Откуда у нищей училки «крыша»?

— А я знаю?! — огрызается бандит, только что имевший удовольствие убедиться, что четверо его собратьев во второй машине мертвы, и как раз теперь после взрыва бензобака осуществляется их досрочная кремация.

— Может, школьник какой-нибудь? — высказывает предположение Корень. — Юный гонщик, кандидат в каскадеры…

— Ага, а «беретту» он дома смастерил. Из подручных материалов. Это собеседник Корня приврал. Марку пистолета он с такой точностью определить не смог. Однако на сто процентов был уверен, что пистолет заводского изготовления.

И что парень на мотоцикле — отнюдь не школьник, вообразивший себя героем и кинувшийся мстить за любимую учительницу. Да кто бы он ни был — ведь кроме мотоциклиста существовали еще и люди в машине.

Бородатые, волосатые и в очках — ну прямо Фидель Кастро и Че Гевара в молодости Рассказывая об этом, бандит автоматически — в силу подсознательной ассоциации — назвал их террористами. И до Корня не сразу, но все-таки дошло, кем эти террористы могут быть.

Пятый Правый сбежал из Белокаменска еще до того, как судьи «Трибунала» решили, что с ним делать. Предыдущие ошибки сходили ему с рук, потому что у «Трибунала» были проблемы с деньгами, а следовательно, и с вербовкой новых людей. Но теперь дело обернулось хуже некуда. Один милиционер убит, другой ранен, и «Трибунал» в одночасье из организации, борющейся за торжество справедливости и законности, превратился в преступную группировку наихудшего рода — ибо только такие поднимают руку на представителей власти. И виноват в этом Пятый Правый. Один только он и никто больше. Естественно, Пятый Правый не сомневался, каков будет приговор. А потому ударился в бега немедленно. Как и любой ликвидатор, он был не очень хорошо осведомлен о структуре и масштабах организации. Но в силу той дезинформации, которая в «Трибунале» намеренно спускалась сверху вниз, он был склонен не преуменьшать эти масштабы, а преувеличивать их. Среди боевиков в «Трибунале» ходили разговоры, что организация в скором времени охватит всю Россию, и Пятый Правый опасался, что его безопасность не будет гарантирована и в других городах. Лучше всего, конечно, свалить за границу, но у него не было для этого ни средств, ни возможностей. Поэтому оставался только один выход. Надо помочь милиции ликвидировать «Трибунал». Пятый Правый знал мало, но достаточно, чтобы потрепать организации нервы.

Недаром в «Трибунале» его ценили за качества, присущие разведчикам — например, за предусмотрительность и наблюдательность. Он не должен был знать телефон координатора, но Пятый Главный неоднократно набирал этот номер на глазах у Пятого Правого, и последний легко запомнил все цифры. Подлинные имена Пятого Главного и Пятого Левого он тоже не должен был знать — однако же узнал, и снова для этого не пришлось прилагать особых усилий. Основатели «Трибунала» хотели создать идеальную организацию, но, как это обычно бывает с людьми, для которых идея важнее практики, забыли про человеческий фактор. А Пятый Правый хоть и не был агентом враждебных «Трибуналу» сил, внимательно за всем наблюдал и запоминал. Его вообще использовали в «Трибунале» не по назначению. Он был классным наблюдателем, но плохим ликвидатором. Да, он был плохим киллером, несмотря на то, что любил убивать. Его всегда отличала чрезмерная осторожность, страх перед последствиями, и он стремился покинуть место преступления как можно скорее. А если этому что-то мешало, Пятый Правый впадал в панику. Все это в общем и целом — нормальные реакции обычного человека, даже такого, которому неоднократно приходилось убивать. Но для ликвидатора эти реакции таят в себе большую опасность. Желание убивать, в силу которого его перевели из наблюдателей в ликвидаторы, привело к побоищу в лесопарке, когда был убит Бес. Но тот случай Пятому Правому никто не ставил в вину. Он предотвратил серьезное преступление, спас от смерти невинного человека, а что упустил одного из негодяев — в этом ничего страшного нет. Ведь тогда все окончилось благополучно. Но потом Пятый Правый в своем стремлении поскорее покинуть место операции упустил Акулу. То есть, не вполне упустил, но и на тот свет не отправил. И получил за это серьезное внушение от Пятого Главного лично и от координатора по телефону. Но и это еще не самое главное. Хуже всего то, что сочетание любви к убийству с паникерством — это явный признак раздвоения личности, а следовательно — психической ненормальности. И в конце концов Пятый Правый пошел вразнос, решил совершить убийство самовольно, но вместо того преступника, которого он намеревался уничтожить, убил милиционера. Однако теперь он винил во всем случившемся кого угодно, только не себя. Виноваты коллеги по тройке, виноват координатор, виноваты судьи «Трибунала». Это они решили, что ублюдка Сухарева не надо убивать. А он, Пятый Правый, всегда говорил, что его надо убить, и хотел сделать это своими руками. Но его никто не поддержал, и из-за этого под пулю попал милиционер. А впрочем, этот мент сам дурак — нечего лезть не в свое дело, когда он, Пятый Правый, выходит на охоту. И теперь надо наказать всех. Стравить «трибунальщиков» и ментов — пускай повоюют, а от Пятого Правого отстанут, забудут о нем, словно его и не было. Если сдать ментам координатора, то ниточка у них появится очень даже крепкая.