— Все на сегодня. Пойдем, познакомлю тебя с ребятами. Заодно компьютер посмотришь. В другой комнате он прогнал из-за компьютера секретаршу, посадил за него Ларису, всучил ей книжку «Самоучитель работы на персональном компьютере» (в слово самоучитель кто-то добавил от руки букву «м», так что получилось «самомучитель»), а сам куда-то укатил на крайне несолидной древней иномарке — ветеране автосвалок. Парнишка-администратор, который улаживал дела, связанные с регистрацией газеты и фирмы, остался с Ларисой наедине. Выглядел он вполне интеллигентно, но Ларису это не успокоило. В голове ее без остановки вертелась мысль: «Не может быть, чтобы проработав полтора часа и ни капельки не устав, человек получил такие деньги, на которые можно жить месяц». Поражала Ларису даже не сама сумма, а то, как легко она ей досталась. Раньше она считала, что так легко могут зарабатывать деньги только воры (к которым Лариса по люмпенской привычке относила также всех бизнесменов, и даже Алексей не смог до конца ее переубедить), бандиты и валютные проститутки. Размышляя над этим, Лариса неожиданно открыла еще одно удивительное обстоятельство. «Алик» выдал ей деньги просто так, из кармана, и нигде не заставил ее расписаться. А значит, она легко может скрыть получение этих денег и отрицать их существование, если кто-нибудь об этом спросит. Это было важно, поскольку Лариса из-за крайне низкого официального заработка ни копейки не платила за квартиру, воду, газ и свет. Все коммунальные платежи на 100% покрывались субсидией, которую, впрочем, на руки не выдавали, а напрямую переводили со счетов городского бюджета на счета коммунальных служб. Городские власти избрали этот режим расчетов, разумно предположив, что если выдавать неимущим субсидии наличными, то ни один дурак не отдаст эти деньги коммунальщикам. Кто-то пропьет, кто-то проест, кто-то купит ребенку новые ботинки — и все дружно разведут руками: мы неимущие, что с нас взять. Но речь не об этом, а только о том, что Лариса Бабушкина теперь могла месяц вообще не работать, и при этом ее финансовое положение не ухудшилось бы ни на йоту. К клавиатуре компьютера Лариса в этот день так и не притронулась. Ей было не до него. Правда, она как-то незаметно для себя разговорилась с администратором (вернее, он разговорился с ней) и, уходя, спросила его.

— Можно мне взять эту книжку? Я прочитаю и верну.

— Конечно, — ответил тот. — Можешь даже не возвращать. Перед этим он ненароком обмолвился, что некоторым другим натурщицам здесь собираются платить гораздо больше, чем ей, и Лариса немного успокоилась. Однако, разменивая сотенную бумажку в магазине неподалеку, она чувствовала себя очень неуверенно — вдруг все-таки фальшивая. Продавщица посмотрела сквозь купюру на свет и без дальнейших проверок положила ее в ячейку кассы, доведенными до автоматизма движениями отсчитав сдачу. Сотенка была настоящей.

Дома Юра Гарин сказал Ларисе.

— Тобой какие-то военные интересуются — ты в курсе?

— Какие военные? — не поняла девушка.

— Обыкновенные, в погонах.

— Откуда ты знаешь? — спросила Лариса, начиная понимать, о каких военных идет речь.

— Сюда Слава Зимин заходил, журналист, я тебе про него рассказывал.

— И ты открыл? Я же просила никому не открывать.

— Слушай, я ведь не в тюрьме. Кого мне бояться, я и сам знаю, а Славик — мой друг.

— А как он тебя нашел?

— Через милицию. Военные чего-то там про меня спрашивали, кто я такой, давно ли с тобой живу. А Слава меня в розыск объявил. Ну, в милиции сравнили и ему позвонили.

— Так. Это плохо, — сказала Лариса. Девушка она была неглупая, хоть и училась в школе на тройки с двойками. Во всяком случае, она сразу сообразила, чем это новое обстоятельство может грозить.

А сообразив, поделилась своей мыслью с Гариным.

— Точно так же тебя могут найти и бандиты.

— Ты думаешь?

— Уверена.

— И что делать? А что делать? Черт его знает, что делать. По всей видимости, ничего. В милицию обращаться бесполезно, да и не пойдет туда ни Лариса, ни Юра. Оба наобщались с милицией по самую завязку — на всю жизнь воспоминаний хватит. Тем более, что жизнь короткая такая. К журналистам обратиться — тоже не выход. Плохие из них защитники. Им ведь неважно, жив ты или помер — главное, чтоб в номер… Ну и так далее, в точности по Симонову. Вон, один даже сам помощь предлагает, но Юрик отказывается, и Лариса склонна его поддержать. Ведь этому Зимину нужен разоблачительный материал о квартирной мафии, а безопасность Юры и его подруги — вопрос второй и далеко не главный. Одна надежда на «Трибунал», который занимается уничтожением преступников. Но для этого надо срочно, в считанные дни, изучить компьютер и послать письмо. Да ведь еще вопрос, как «трибунальщики» отнесутся к тому, что Лариса обратится к ним по двум делам сразу. А не упоминать об убийстве Алексея нельзя, никак нельзя. Раз военные зашевелились — значит, они замышляют что-то против нее, Ларисы Бабушкиной. Значит, ее письмо — черт бы его побрал! — дошло до генерала Игрунова, и теперь доблестный военачальник только и думает о том, как бы отмазать своего сынка. И ведь отмажет — как пить дать, отмажет! А главное, ради этого он может устроить Ларисе любую пакость. Упрятать в психушку, например. Или даже убить — чужими руками, конечно, но ей-то от этого не легче. А ей только-только понравилось жить — впервые после гибели Алексея. И смерть от чьей бы то ни было руки никак не входила в ее ближайшие планы.

Две шикарные иномарки, нагло завернув под «кирпич», въехали во двор дома, где жила мать беглого солдата Чудновского, и резко затормозили. Одна из них чуть не задавила котенка, но его хозяин — пацан лет двенадцати — скоро отомстил. Когда семь здоровенных парней покинули свои тачки и толпой вломились в подъезд, мальчишка подбежал к машине и шарахнул кулаком по капоту. Его расчет оправдался. Даже уходя на пару минут, хозяин этой машины включал сигнализацию. Так что на этот удар тачка отреагировала мгновенно. Она пронзительно взвыла и стала издавать короткие гудки наподобие тех, которые в гражданской обороне известны как сигнал «Внимание всем!» Хозяин машины тут же выбежал из подъезда с криком: «Где эта сволочь?!» — но пацана и след простыл. А шестеро остальных бандитов в это время вели беседу с Валентиной Петровной Чудновской. Ей пытались объяснить, что раз ее сынок сбежал с чужими деньгами, то деньги эти будут взысканы с нее и ее родственников. Так что если Валентина Петровна знает, где ее сын, то пусть даст адресок или лучше пусть срочно зовет его сюда, чтобы заинтересованные стороны могли решить все полюбовно. Если он вернет все деньги, то его даже не станут убивать. Правда, квартиру придется отдать бандитам — в качестве компенсации за беспокойство — но более никаких претензий мафия к семье Чудновских иметь не будет. Между тем, мама Арика понятия не имела, где он находится. Арик время от времени звонил ей по радиотелефону с приставкой против любых засекающих приборов, но никогда не говорил, где он теперь живет, чем занимается и когда вернется. Только твердил.

— Мама, что бы обо мне ни говорили — не верь! Она и не верила, но теперь ей угрожали мучительной смертью, и не только ей, но и всем родственникам до седьмого колена, хотя даже если собрать всю родню и продать все ее имущество, сумму, которую назвали эти бандиты, изыскать все равно не удастся. И оттого, что они называли конкретную цифру, все происходящее казалось Валентине Петровне совершенно нереальным — так, что она даже не ударилась в панику, не упала в обморок и не грохнулась с сердечным приступом. А с виду она, между тем, казалась очень хрупкой и уязвимой. Тронь — рассыплется.

Так что в этот визит ее решили не бить, не мучить и даже не очень пугать. А то помрет чего доброго — и что тогда? Сейчас-то их действия можно считать совершенно безобидными. Угроза — не преступление. А если и преступление — так еще ведь доказать надо, что они угрожали. Свидетелей нету. Правда, квартиру могут прослушивать — но это вряд ли. В здешнем РОВД аппаратуры для подслушивания нет и еще лет сто не будет, а у областного управления есть много дел поважнее, чем охота на беглого солдата. Если бы он кого-то убил и в милиции об этом знали — тогда дело другое. Однако о том, что Чудновский пустил в ход свой автомат, осведомлены только люди Корня и «трибунальщики» — причем первые не знают об осведомленности последних. А милиция знает совсем мало. Считай, что ничего не знает. И неоткуда взяться подслушивающим устройствам в квартире Валентины Чудновской.