— А почему тогда взорвали именно Оксфорд-серкус?

— Не знаю. Повезло.

Бэнкс промолчал.

— Погоди-ка, — сказал Берджесс, — ты ведь вчера был в Лондоне?

— Да, — кивнул Бэнкс.

— И что, ты там неподалеку был? А? Признавайся, ведь был?

— Был. Прямо там, — сказал Бэнкс. Он не собирался никому об этом рассказывать, но Берджесс все равно как-нибудь бы это выудил.

Остановившись, Берджесс посмотрел вдаль. Гладь озера покрылась морщинками от налетевшего вдруг ветерка.

— Проклятье, — процедил он сквозь зубы. — Ясно, больше никаких вопросов…

— Спасибо. Пока не надо об этом. — У Бэнкса в горле стоял комок, глаза защипало от слез. Но вскоре все прошло, и они продолжили прогулку.

— Ну да ладно, — заговорил Берджесс, — я вот чего хотел сказать. По-моему, я знаю, из-за чего ты захотел со мной повидаться. Из-за этой парочки гомиков, да? Один из которых работал на МИ-6. Боюсь, мне придется тебя разочаровать.

— Ты меня только выслушай, — попросил Бэнкс и рассказал ему все, что знал о Ваймене, Хардкасле и Сильберте, не забыв упомянуть и о том, что произошло в доме Софии и в офисе Томасины.

Берджесс слушал его, энергично шагая и наклонив голову. С годами его волосы заметно поредели, и он начал их сбривать, в отличие от многих неразумных мужчин, зачесывающих остатки прядей на макушку. Он до сих пор в хорошей спортивной форме, и со времени их последней с Бэнксом встречи почти не растолстел. Бэнксу он чем-то напоминал Пита Таунсенда, легендарного основателя рок-группы «Ху».

— Неудивительно, что ты у нас теперь нежеланный гость.

— Ладно бы вязались ко мне одному, это можно было бы пережить. Но они ведь и моих близких достали.

— Положим, террористы тоже между своими жертвами различий не делают. В интересные времена мы с тобой живем. Постоянно вляпываешься в какое-то дерьмо, весьма неоднозначные проблемы приходится разруливать на бегу, с бухты-барахты. Сам понимаешь, Бэнкс, на нас со всех сторон наползает темнота. И это, увы, не фигура речи. Тебе ли это не знать.

— Да. И наша цель в том, чтобы она не подползала все ближе.

— Ну, это для меня уже слишком витиевато. Я просто ловлю всяких подонков, вот и все.

— Значит, ты оправдываешь то, что они сделали с домом Софии и офисом Томасины?

— Бэнкси, они — хорошие ребята. Если я не буду их защищать, на чьей стороне я окажусь, а?

— А с мистером Броуном ты знаком?

— Никогда о нем даже не слышал. Хочешь верь, хочешь нет, но я не большой знаток МИ-5 и МИ-6. Конечно, работаю на них иногда, но вообще-то я из другого подразделения. И кто там у них, понятия не имею.

— Но наверняка знаешь, что там происходит?

— Предпочитаю быть в курсе событий, эта моя слабость тебе известна. Давай присядем на секунду, а то у меня ноги что-то начали болеть.

— Да мы всего два круга сделали, и километра не прошли.

— Наверное, сказывается высота. Давай уже присядем, а?

— Конечно, как тебе угодно.

Они присели на скамейку, купленную на средства местных любителей вересковых пустошей, чьи имена были выгравированы на медной табличке.

— «Джосайя Брэнксом», — прочел Берджесс, старательно имитируя йоркширский акцент. — Похоже, с севера, а?

Бэнкс, упершись локтями в колени, обхватил голову руками:

— Но почему они все-таки это сделали?

— Потому что сдвинулись на своем вереске, пылко его обожают.

— Да я не про местных, я про МИ-5. Зачем они переколотили безделушки Софии и перепугали бедную Томасину?

— А с чего ты взял, что это работа МИ-5?

— Потому что Броун сказал, что он из МИ-5, — взглянул на него Бэнкс. Но вдруг поймал себя на том, что совсем не уверен, что Броун говорил про МИ-5. Бэнкс вообще уже подзабыл, о чем тогда вещал его гость. — А что? Тебе что-то известно?

— Просто хочу напомнить, что Сильберт работал на МИ-6. А это совсем другая команда, и, если честно, они друг друга недолюбливают. Собственно, частенько вообще друг друга в упор не видят.

— То есть ты считаешь, что здесь скорее замешаны люди из МИ-6, чем из МИ-5?

— Скажем так — это возможно.

— Но я думал, они специализируются на внешней разведке.

— Как правило, да. Но вряд ли оставили бы без внимания убийство одного из своих корешей, вне зависимости от времени и места свершившейся трагедии. И уж наверняка не захотели бы передать расследование в руки МИ-5. Мне так кажется. Но это не так уж и важно. Главное, они мастера изобретать всякие грязные трюки. Почерк-то, в сущности, один.

— Так что ты думаешь?

— Если хочешь знать мое мнение, основанное исключительно на личных наблюдениях за их методами работы, я бы выразил его так: они никогда никого не уговаривают. Они действуют. Вряд ли их заинтересовала твоя подружка или частный детектив. Правда, коллега твоя следила за их агентом, и не важно, бывшим он был или нет. Наверное, ее они и впрямь допрашивали всерьез. Но таким манером они хотели донести свои угрозы до тебя. Одного из их людей убили. Почуяв кровь в своих, так сказать, неприкосновенных водах, эти акулы забеспокоились, стали кружить вокруг возможной добычи. Как же иначе?

— Но почему они не занялись непосредственно мной?

— Неправда. К тебе ведь приходил этот самый Броун.

— Приходил, я так и не понял зачем. Приперся, разозлился, когда я отказался с ними сотрудничать, и тут же ушел.

— Ох, Бэнкси, — рассмеялся Берджесс, — ты все-таки уникум. А чего ты ждал? Что он нанесет тебе еще парочку визитов? «Просим вас, мистер Бэнкс, прекратить ваши поиски и происки»? Эти упыри на правила приличия времени не тратят, им некогда заниматься подобной ерундой. И терпеливость не считается у них добродетелью. Ты пойми, эти ребята — новая порода. Они куда страшнее своих предшественников, и у них на руках куча новых игрушечек. И учти — это отнюдь не джентльмены. Скорее торгаши, которые с легкостью уничтожат твое прошлое и сочинят тебе новую жизнь, ты и глазом не успеешь моргнуть. У них такое программное обеспечение, в сравнении с которым ваши жалкие коповские программки выглядят примитивными картотеками. Не зли их, Бэнкси. Я серьезно. Не нужно их дразнить.

— По-моему, поздновато уже.

— Они от тебя отстанут. Со временем. У них все-таки и других забот достаточно. — Берджесс задумчиво почесал нос. — Получив твое сообщение, я кое с кем переговорил. Наудачу: вдруг удастся что-нибудь разнюхать. Мой собеседник неприступен, но кое-что я все-таки выудил. Они не уверены в невиновности Ваймена, и их это очень нервирует.

— Так чего же они его не допросят?

— Думаю, ты и сам обо всем догадался. Ведь визиты мистера Броуна, взлом дома твоей подружки — это попытки припугнуть тебя, чтобы замолчал наконец. Они хотели закрыть дело, и поскорее, потому что скрытность — их вторая натура. Главное, чтобы все было шито-крыто, ты понял? А что вдруг потом стряслось? Да то, что они увидели фотографии, которые сделала Томасина. Увидели и задумались: а вдруг этот Ваймен и впрямь опасен? Что он замышлял, не работал ли на кого-нибудь из их врагов? А вдруг он что-нибудь узнал? А вдруг проговорится? Беспокоятся ребята. Потому и позволяют тебе делать за них: всю работу. Под присмотром, конечно, но все же.

А ты ведь в любой момент можешь плюнуть на это путаное дело и заняться спокойно другой работой. И ни с тобой, ни с твоей девушкой ничего не приключится. Никаких последствий. Просто понимаешь, Бэнкси… в этих кругах люди друг друга не убивают. Они же профессионалы. Если кого и прибьют, так по политическим мотивам, а никак не по личным. Или если надо спасать свою шкуру. В общем, бросай ты это все. Что ты выиграешь, если будешь и дальше их злить?

— Но у меня до сих пор остались невыясненными некоторые моменты.

Берджесс тяжко вздохнул:

— С кирпичной стеной говорить и то больше толку. Ну ладно. Чего тебе надо, чтобы ты от меня отстал?

— Расскажи, чем занимался Сильберт, в каких операциях участвовал или собирался участвовать.

— Зачем?

— Затем, что это мог знать Ваймен. Предположим, Сильберт проболтался, а Хардкасл во время пьяных посиделок с Вайменом передал ему слова своего любовника.