— Верно, они встречались пару раз за ужином, вот и все общение. Мне кажется, тут дело в личной неприязни. Целью был Хардкасл, но, запуская такой механизм, никогда не угадаешь, чем все обернется.

— Это точно. Ну и?

— Поговорили мы с Кэрол Ваймен, я узнала, что ее мужу до чертиков надоела работа в школе. Он обожает театр.

— Знаю, — кивнула Жервез. — Он же ставил «Отелло».

— Вот именно, мэм, — заторопилась Энни. — И он не хочет останавливаться на одном спектакле. На самом деле он мечтает стать профессиональным режиссером. На совещании, когда вы решили закрыть дело, я уже говорила, что Хардкасл и Сильберт хотели собрать свою труппу, в которой не было бы места Ваймену. Хардкасл и сам метил в режиссеры, а Ваймену пришлось бы уйти в тень. Это же самое настоящее унижение, крушение всех его надежд! Хардкасл задел его гордость, загнал в угол.

— И что, этого достаточно, чтобы пригробить двоих человек?

— Едва ли он собирался кого-то убивать. Скорее, жестокая и злая шутка обернулась непредсказуемыми последствиями, и неуправляемыми. Ему, конечно, хотелось, чтобы Хардкасл помучился, иначе бы не предпринимал столько усилий. Работа над «Отелло» подсказала ему идею, но ему было достаточно рассорить Хардкасла с Сильбертом. Цель: уязвленный предательством друга, Хардкасл уедет из Иствейла и откажется от своих прожектов относительно театра.

— Не знаю, — протянула Жервез. — Как-то это все притянуто за уши. Похоже на мыльный сериал. И поправьте меня, если я ошибаюсь, но никакого состава преступления тут нет и в помине.

— Мы что-нибудь придумаем. Убийства совершают иногда по довольно обыденным причинам: из-за работы, ревности, профессиональной зависти. Я не утверждаю, что Ваймен хотел их убить. Но то, что он подстроил все именно так, как я говорю, — вполне реально. Он мог заставить Хардкасла пойти на крайность. Возможно, растравливал его, подсовывая фотографии и нашептывая об изменах Сильберта, это тактика Яго, доведшего Отелло до убийства. Ваймен человек искусства, режиссер, и, стало быть, тонкий психолог. В какой-то момент он понял, на какие кнопки нажимать, чтобы получить результат. Это, конечно, предположения. Но по-моему, небезосновательные.

Жервез налила себе из кувшина еще отвара и хотела долить стакан Энни. Та отказалась и спросила:

— И что вы об этом всем думаете?

— Такая вероятность имеется, хоть и слабая, — признала Жервез. — Но даже если вы угадали, мы никогда ничего не докажем.

— Если только Ваймен не признается.

— С чего бы это ему признаваться?

— Из-за чувства вины. Это если он хотел только «пошутить» и не собирался никого убивать. Если он не тайный убийца, который умеет маскироваться, то ему сейчас очень некомфортно. Убийство — это тяжкая ноша. Жена говорит, он в последнее время очень задумчивый и грустный. Могу поспорить, что его мучает совесть.

— Ладно, инспектор Кэббот, — сказала Жервез. — Предположим, что Ваймен и впрямь придумал хитрую комбинацию, чтобы добраться до Хардкасла, и недооценил степень опасности своих интриг. Вы можете мне гарантировать, что это не имеет никакого отношения к разведке и бывшему месту службы Сильберта?

Как точно Бэнкс оценил ситуацию, восхитилась Энни. Как только разведку отмели в сторону, Жервез совсем иначе стала смотреть на это дело.

— Да, — уверенно ответила Энни.

Жервез вздохнула. Сняв шляпу, обмахнулась ею, как веером, потом снова надела.

— Спрашивается, зачем все эти сложности? Почему не сделать так, как было приказано?

— Потому что мы пытаемся установить истину, — ответила Энни.

— С каких это пор? Истина — роскошь, которую мы не можем себе позволить.

— Но ведь из-за Ваймена погибли два человека. Не важно, хотел он этого или нет, сам убил или кого-то натравил. Вот так взять и забыть про это?

— Думаю, основная проблема — доказать, что Ваймен вообще хоть как-то преступил закон. Я, во всяком случае, не могу придумать, за что бы его притянуть.

— Ну, это уж забота уголовной службы.

— Хм. Вы хоть представляете, как на меня давили, чтобы я закрыла это дело? По-моему, единственный, кто не выедал мне на эту тему мозг, — помощник начальника полиции Маклафлин, да и то потому, что он терпеть не может разведчиков. А вот сам начальник непреклонен. Да и зачем мне эти проблемы? Пожалуйста, вызывай Ваймена. Ради бога. Если он вдруг признается в чем-то, отправляй его дело в уголовку. Посмотрим, как они на это отреагируют. Но вы уж с инспектором Бэнксом будьте так добры, проверьте все, чтобы комар носу не подточил, чтобы у нас потом никаких неприятностей.

— Да, мэм, — кивнула Энни, допила отвар и вскочила на ноги. Надо было отсюда линять, пока Жервез не передумала. — Мы все сделаем.

— Кстати, где сейчас инспектор Бэнкс?

— Отдыхает дома, — ответила Энни.

— Что, с Лондоном не сложилось?

— Видимо, нет.

— Что ж, будем надеяться, они помирятся. Мне только несчастного влюбленного в участке не хватает. Ладно, идите занимайтесь своим театральным интриганом. А я снова займусь цветочным бордюром, пока Кит с детьми не вернулись и не потребовали с меня ужин.

— Ох и местечко ты выбрал для встречи. Дыра дырой! — вознегодовал Берджесс, когда они шли по живописной тропинке.

— Зато натуральная красота, не испорченная цивилизацией, — заметил Бэнкс.

— Ты же меня знаешь, я городской парень до мозга костей. Должен признать, Бэнкс, Дьюсбери — это настоящая жопа, я бы даже сказал, чирей в жопе.

— Ну, там симпатичная ратуша. Ее построил тот же архитектор, что работал над Лидсом. Катберт Бродерик. Или Бродерик Катберт, не помню.

— К черту эту ратушу Меня там интересуют исключительно мечети.

— Так вот почему ты там торчишь.

— А почему бы еще? — вздохнул Дик. — С каждым годом все хуже и хуже, да?

— Так в чем дело? — спросил Бэнкс.

— Хороший вопрос. Я в Дьюсбери уже две недели маюсь. Разнюхивал, что там у них с террористами. И вот тебе пожалуйста: там живут двое парней, которые участвовали в подготовке вчерашнего взрыва. Нам теперь импортировать террористов не надо, все свои, отечественного производства.

— Не переживай ты так. Тебя могли и в Лестер сослать.

— Разницы никакой, честно говоря. В общем, рыщем мы теперь в глухих закоулках, ищем гараж или какой-нибудь сарай, подальше от людских глаз. Чтобы нафаршировать машину взрывчаткой и присобачить взрывное устройство к водиле, им требовалось безопасное место, неприметное и тихое. Дьюсбери подходит.

— Зато Лестер ближе к Лондону.

— Вот и я о том же. Но разве меня кто слушает?

— А почему не начали поиски с самого Лондона?

— Не, теперь они ушлые стали. Связь по мобильникам, по соцсетям, нанимают кого-то. Ребята эти предпочитают не кучковаться, слишком рискованно. Кроме того, Лондон у нас и так весь схвачен, не то что все эти жопы с комарьем и прочими мошками.

— А мне кажется, вести машину, полную взрывчатки, из Дьюсбери в Лондон куда рискованнее, — заметил Бэнкс. — Даже из Лестера. «Плату за страх» смотрел?

— Еще бы, отличный фильм. Но теперь они используют куда более надежную взрывчатку. Не нитроглицерин, это уж точно.

— Ну все равно, — задумчиво усомнился Бэнкс, а Берджесс свирепым пинком отправил камень, лежавший на дороге, в кювет.

— Ты только представь! Какой-то ублюдок едет на тачке, полной взрывчатки, почти триста километров и при этом знает, что в конце пути его ждет смерть.

— Ну да, как и те смертники, которые врезались на самолетах в нью-йоркские башни-близнецы. Их на это натаскивают.

— Ох, Бэнкси, да знаю я, знаю даже, какова методика. Но все равно не понимаю. Парень, который вчера себя подорвал. Мальчишка, всего двадцать два года. Умный! Из Бирмингема, в Киле получил степень по исламоведению. И тоже туда же. Нацепил пояс с взрывчаткой, подсоединенный к взрывчатке в машине, проехал триста километров до нужного места и просто нажал кнопку. Ну и что в итоге? Ему — сорок девственниц в раю, а у нас сорок шесть трупов, пятьдесят восемь раненых и семьдесят три сироты. — Берджесс помолчал. — Я сам считал. А когда обыскивали одну из квартир, нашли планы таких же атак на Пикадилли-серкус, Трафальгарскую площадь и площадь перед Букингемским дворцом. Там, где всегда толпа туристов, глазеют на смену караула.