– Лично не видел... – подхватил Руслан.

– Видел на фотографиях и даже на видеозаписи, снятой, когда Васю хоронили. А что?

– И как он тебе?

– А никак. Если ты видел одного вора в законе, то видел всех. Костлявый, бледный, наверняка туберкулезный: тридцать пять лет на зоне – не сахар. – Влад пожал плечами. – Есть легенда, что его поначалу то Шкелетом кликали, то Бледным, до тех пор, пока он не подобрал с земли шкворень и не проломил пару черепов. Вот тут к нему новое погоняло и прилипло.

– У тебя есть его фотография? – спросил Руслан.

– Нет. Не держу я всякий хлам. Пусть им занимаются наши организованные преступники. Их много, пусть пасут. Что ты прицепился ко мне? Серый связался с этим гадом, чтобы потихоньку заняться своим бизнесом, иначе начались бы терки, разборки... А так...

– Хочешь, я подарю тебе его фотографию? – спросил Руслан все так же спокойно.

– Засунь... – начал Влад, но замолчал, задумавшись.

Шкелет. Бледный. Но тридцать пять лет на зоне? Не может быть. И коронован не просто так, не сейчас, а как положено, на сходе, по-серьезному.

Не может быть.

Руслан полез в карман, достал фотографию и протянул Владу.

– Я ее из архива стырил, из дела. Старенькая фотография, еще восемьдесят второго года. Смотри.

Влад посмотрел и вздрогнул.

– Смешно? – спросил Руслан.

– Очень. Я мысленно хохочу, прямо как в цирке, – Влад смотрел на фотографию и чувствовал, как слабость растекается по телу.

– Будит какие-то воспоминания? – Руслан отобрал фотографию и бросил ее на стол, лицом вниз.

Влад молча кивнул.

Кто бы мог подумать? Прав был, оказывается, Каменецкий, когда пошел проверять свое прошлое. А он, Влад, не сделавший этого, ошибся.

Нужно было скрупулезно проверить все, до мелочи. Просмотреть все старые фотографии, пройтись по всем старым делам, своим и чужим. Тогда бы не выглядел так глупо. И послал бы полковника Петренко подальше сразу, как только прозвучал бы Серый. Хотя полковник не называл никаких имен, пока Влад не согласился вслепую.

А ведь он искренне был уверен, что Серый только делает вид, что работает на Шкворня. Прикрывается. А на самом деле потихоньку контролирует местных уголовников.

Ну, не бывает у нелюдей таких биографий!

Влад пересмотрел после возвращения из Косово много всяких передач, журналов, книг и видел, как устраиваются нелюди, как стараются управлять исподтишка, избегая лично нырять в грязь и возиться с людьми. А тут – тридцать пять лет в самом дерьме. И честная работа на результат. А если это он стоит за всем происходящим?

Стыд и позор, так жидко обгадиться. Понадеяться на свои старые воспоминания, на те, которые появились, пока он еще не стал Зрячим.

Влад вспомнил, что так во сне называли его. Приблуду. Нет, все-таки его, потому что он и был Приблудой, чувствовал, что чувствовал тот, и боль, и страх, и даже смерть его пережил.

Стало холодно, Влад вдруг сообразил, что сидит и потирает руки, словно замерзли они у него.

– Ничего сказать не хочешь? – спросил Руслан.

– Нет.

– Ну и дурак. А я к тебе гостя привел. Потому, кстати, и приехал. Иначе твои сторожа уже минут сорок как стреляли бы на поражение. – Руслан встал из кресла, потянулся. – Сидячая работа здорово вредит. Даже моему здоровью. Пошли, поздороваешься.

Влад прошел на кухню. Замер в дверях.

– А мы тут общаемся! – закричал Богдан, увидев его. – Знаешь, а Руслан привел забавного товарища.

– Добрый вечер! – произнес тот же самый голос, что совсем недавно угрожал убить Влада – мелодичный девичий голос.

– Вечер добрый, – ответил Влад. – А шрамов на лице нет.

– А на мне все заживает, как на собаке, – с вызовом ответила циркачка. – На большой злой собаке.

– Я думал, что у меня еще есть время, – сказал Влад. – Мы договаривались...

– Мы держим слово. Возникли новые обстоятельства. Мы можем поговорить наедине?

– В спальню! – посоветовал Богдан.

– Пошел вон! – сказал Влад. – И Капустяна забери.

– Вот так всегда, – заныл Богдан. – На самом интересном месте.

Он забрал автомат, пропустил вперед Капустяна и вышел следом, окинув настороженным взглядом циркачку, сидевшую на табурете. Автомат с предохранителя был снят, заметил Влад. И у Капустяна, кстати, тоже.

– Мы получили новый заказ, – сказала циркачка.

– Убийство? – спросил Влад, спохватился и поправился: – Охота?

– Почти.

– От Серого?

На лице самки маах'керу появилось знакомое брезгливое выражение. Не родственница ли она директору труппы, Арсену Михайловичу? Тот, правда, в медведя перекидывается... Опять словечко Приблуды. Завязывать нужно с тем цветочком. Завязывать.

Арсен Михайлович превращается – превращается, так правильно говорить, а не перекидывается, как думают некоторые – в медведя. У них это по наследству передается или нет? Хотя погибший, сын Арсена, был волком. Так ведь он приемный...

И девочка вполне может быть дочкой. Или женой сына. «Вдовой», – поправил себя Влад.

– Так от кого заказ?

– По телефону. По нашему дежурному телефону. Потом мы забрали пакет в назначенном месте. И посмотрели, что, вообще-то, делать не имели права.

– И что там?

– Вы и вправду крышуете проституток? – спросила циркачка.

– В некотором роде, – сказал Влад. – А что?

– Фотографии, показания проституток и содержательницы борделя неплохо смотрелись бы возле тела полковника милиции, представителя министерства. Вы не находите? Наш директор подумал, что у вас по этому поводу будет свое мнение, и вам это может помешать выполнить вашу половину договора. Так?

– У вас очень умный директор, – сказал Влад.

– Вот и я так подумал, когда красавица мне все рассказала, – заметил Руслан, входя на кухню и присаживаясь к столу. – Я пробил телефон, с которого звонили, заодно выяснил по своим каналам, где именно находился и находится сейчас этот телефон. Глянешь?

Ночью в квартире Влада так никто и не уснул. Богдана больше всего потрясла неблагодарность Анечки.

– Ведь, сука, плакала, натурально плакала, на коленях ползала, просила отмазать и прикрыть. Девчонку свою порезанную показывала – и подстава? Для того, чтобы снять и выдать? – Богдан повторил эту фразу трижды, всякий раз украшая ее новыми эпитетами в адрес Анечки, содержательницы борделя с Новых домов, прежде чем Влад не выдержал и не пригрозил лично заткнуть ему пасть чем-нибудь липким и вонючим.

– Нет, ну вправду... – обиженно протянул Богдан. – Это ж так никому верить нельзя. А мы еще с нее денег взяли по минимуму, и от ежемесячных выплат отказались... И от девочек, между прочим. Все, молчу-молчу... Ладно, с Анютой разберемся, а чего это к тебе сам Шкворень прицепился?

И это был вопрос. На миллион долларов. Или даже миллиард.

Кто Шкворень, и кто Влад? Несопоставимо ни в одной из систем измерений, ни в общечеловеческой, ни в магической, о которой Влад все-таки решил не распространяться.

Вор в законе за что-то обижается на капитана милиции, который даже лично с ним не знаком и делами его не занимается? За то, что капитан полез защищать шалав? Так капитан полез этих самых шалав защищать только потому, что его попросили, а попросили для того, чтобы подставить.

А Влад не привык путать причины и следствия.

Отчего верог, наверняка крутейший маг, мог желать смерти человека, единственным недостатком которого было умение видеть сквозь Пелену, вообще не поддавалось пониманию.

Нет, мог. Но такие существа, насколько знал Влад, подобные желания осуществляли куда более простыми способами. Либо через магию, либо через мелкого урку, бросившего гранату под ноги тому же самому капитану.

А тут странная операция. Долгая, непрямая...

И зачем тогда убивать его, Влада, подсылать Наблюдателя, совать в подстроенную катастрофу, если уже лежали где-то фотки и записи разговоров, в ходе которых менты брали деньги, разбирались с пацанами Свата? Зачем?